Бангкокская татуировка - Джон Бердетт

— Встреча проходила здесь?

— Да, я считаюсь нейтральной территорией.

— Зинна приезжал со своими людьми?

— Разумеется. Генерал устроил представление. Белый курьер был глубоко потрясен. — Му бросила взгляд в окно, затем снова посмотрела на меня.

— Спасибо. Именно это я и хотел узнать.

Она вежливо улыбнулась и проводила нас вниз по лестнице — на больший риск вдова определенно пойти не могла. Деловой разговор подошел к концу. На великолепных ступенях с колоннами Му окинула взглядом Лека и повернулась ко мне:

— Сумеете о нем позаботиться? Он слишком красив и невинен. — Протянула руку и, словно собаку, погладила моего напарника по голове. — Бедный малыш еще не испытывал боль от ран. Надеюсь, он выживет.

В машине Лек сдерживался, сколько мог. Затем его прорвало:

— Так когда же я познакомлюсь с Фатимой?

— Мне необходимо ее подготовить. Не исключено, что она не пожелает взять на себя такую ответственность. Дай мне примерно неделю. — Чтобы смягчить свои слова, я улыбнулся. — Ты же видишь, как я занят.

ГЛАВА 22

Я в отличном настроении, фаранг. Если хочешь знать, сам чувствую себя фарангом. Сказать по правде, мне трудно припомнить, чтобы когда-нибудь так тщательно расследовал дело — прошел все стадии сыска и получил стопроцентные результаты. Но не хотел бы заниматься этим часто — отнимает чертовски много времени. Сейчас поясню: в девяти случаях из десяти заранее известно, кто преступник, и улики подбираются соответствующим образом. Это одна из эффективных азиатских технологий, которую вам полезно перенимать по мере того, как нарастает мировое соперничество. Не можете же вы допустить, чтобы ваши правоохранительные органы сажали меньше преступников, чем у нас, на душу полицейского населения — особенно теперь, когда сами плюете на правовые нормы всякий раз, когда они вам неудобны. Но в данном случае Викорн потребовал, чтобы мы все сделали по правилам. А затем устроили утечку информации в прессу и в Интернет. В таком случае судьи окажутся перед необходимостью вынести Зинне приговор, или их самих ждет отставка. Никаких шуток на этот раз. И вот я сидел и составлял бумагу; такие документы копы вроде меня писать не привыкли.

Улики.

1. Наркотик. Вещество, которое пытался провезти Бакл, несомненно, является морфием. Ребята из криминальной лаборатории провели все необходимые тесты. Сегодня утром Руамсантия справился у них по телефону. «Морфий. Это так же верно, как то, что далай-лама[33] — буддист». Теперь криминалисты занимаются отпечатками пальцев. Вечером доложат.

2. Чез Бакл при условии умеренной химической подпитки готов подписаться под своими все более детальными откровениями о деятельности Денизы и ее связях с Зинной.

3. Хун Му, получив от Викорна гарантии безопасности и некоторую сумму денег, которую он не станет называть (но достаточную, чтобы купить ей новую личность и новую жизнь с комфортом не ниже прежнего; могу предположить, что из рук в руки перейдет намного больше миллиона долларов), будет свидетельствовать под присягой, что встреча Зинны, Денизы и Чеза происходила на ее территории.

Теперь остается отыскать Денизу и с недельку лупить, пока она не дойдет до нужного состояния и не будет готова выложить все, что знает о Зинне, в обмен на существенное смягчение приговора суда, который в противном случае окажется однозначным — смертная казнь. Что может быть яснее и приносить такое удовлетворение, как подобное расследование? Не могу не признать, что и в твоей системе, фаранг, есть определенные плюсы. (Повышение в звании — тебе меня не обойти!)

Но почему звонит мобильник и почему у меня нехорошее предчувствие? На экране телефона я увидел номер Руамсантии.

Тон подавленный.

— Придется выпускать этого Чеза Бакла.

— Что ты сказал?

— Наши эксперты в итоге решили, что порошок, который он вез, просто-напросто сахарная пудра. Утверждают, будто во время тестов пользовались грязными инструментами, что и повлияло на результат.

— Продались Зинне?

— Без вариантов. Генерал прислал к нам влиятельного адвоката, который объяснил, как мы не правы, держа под стражей Бакла. Затем Викорну позвонил директор полиции и приказал его отпустить.

— Как полковник это принял?

— Сидит в кабинете и размахивает револьвером.

Я попрощался с сержантом, но прежде чем позвонить боссу, сделал глубокий вдох.

— Уже слышал, Сончай?

— Да, придется отпускать.

— Представляешь, что будет с моим лицом?

— Представляю.

— Я стану для всех посмешищем.

— Не обязательно. Можем отправить порошок на повторную экспертизу. Например, за рубеж, в лабораторию фарангов.

— И получим два противоречащих друг другу вывода. Этого ему будет довольно, чтобы вывернуться.

— Но вы же не можете так все оставить?

— Тайцы смеются над неудачниками. А я в этом деле выгляжу типичным неудачником. Подставил его — он ушел. Схватил его курьера — он отмазал.

Что можно ответить? Все так и было.

— Будь начеку, — предупредил уныло полковник. — Он на этом не остановится, — и разъединился.

Я снова в баре. Вечер выдался настолько тихим, что я уже подумывал пораньше закрыться, как вдруг зазвонил мой сотовый. Говорил полковник полиции района Клонгтауй. Коренастого, мускулистого, невероятно уродливого и всего в татуировках фаранга обнаружили утонувшим в реке. Кто-то ему сообщил, будто я могу располагать сведениями об этом человеке. Делать нечего, набрал номер Лека, попросил его взять такси и заехать за мной в бар.

ГЛАВА 23

На перекрестке улиц Ратчадафисек и Рамы IV Лек не выдержал:

— Никогда не был в Клонгтауе. Там так ужасно, как говорят?

— Вроде того.

— Вы не опасаетесь ехать туда ночью вдвоем?

— Мы полицейские, Лек.

— Знаю. Я боюсь не за себя. С вами чувствую себя в безопасности и ничего не боюсь. Вы для меня словно Будда.

— Перестань говорить такие вещи.

— Потому что вы не крутой коп? Но я люблю вас за то, что вы для меня сделали, и не могу не прислушиваться к своему сердцу. — Я вздохнул. — Можно узнать, когда мы поедем знакомиться с моей старшей сестрой?

— Когда оба будем готовы — я и ты.

Правда заключалась в том, что я никак не мог набраться смелости представить Лека Фатиме. Стоило потянуться к телефонной трубке, как в мозгу возникала одна и та же картина: она заживо пожирает малыша.

— Слушай, Лек, — продолжал я, — помнишь, ты как-то сказал, что путь транссексуала — из наиболее тернистых и это самая одинокая дорога для тех, кто ее выбирает.

— Я не выбирал. Выбрал дух, спасший мою жизнь.

— Все так. Возможно, и Фатима — избранница того же духа. Но я должен в этом убедиться. У меня такое ощущение, словно твоя жизнь в моих руках.

Лек положил ладонь мне на колено и на мгновение задержал.

— Будда просветит ваш ум. Вы настолько ушли вперед, что почти уже с Ним.

— Я вовсе этого не чувствую. А чувствую совершенно иное — будто развращаю юнца.

Лек улыбнулся:

— Это лишний раз подтверждает вашу святость. Но я должен идти своим путем. То, о чем мы рассуждаем, — моя судьба. Моя карма.

— Справедливо.

— Вы дадите мне взаймы на коллагеновый имплантат для вживления в бедра и грудь?

— Не откажу, — буркнул я.

Клонгтауй — овеществленное тяжкое преступление в форме живописного народотворчества. Талат (рынок) — психологический центр, квадратный акр зеленых зонтов и брезентовых навесов, под которыми на платках бедных женщин разложен злой высушенный перец, вперемешку навалены живые и зарезанные куры, в деревянных клетках ропщут на судьбу утки, в пластмассовых сосудах можно проследить все стадии предсмертной агонии любых разновидностей крабов, задыхающихся на жаре в свежей и подсоленной воде. Прямо на улице мясники разделывают тушу буйвола. Повсюду фрукты: ананасы, апельсины, джекфруты, плоды дуриана, грейпфруты, связки дешевого хлопка и всевозможные инструменты (обычно из такого низкопробного металла, что ломаются при первой попытке что-либо ими сделать). Я объявил личную вендетту нашим отверткам, которые гнутся, точно оловянные. Они скорее вывернут наружу все жилы из того, кто ими работает, чем завернут хотя бы единственный шуруп. И прочее в том же духе.

Неподалеку выросли лачуги из гофрированного железа — шедевр местной воровской архитектуры. Помещения тайно соединены подозрительными переходами, где так и хочется разыграть сцену погони. Но большинство окружающих площадь зданий — трехэтажные магазины в китайском стиле. Переулки дают хорошее представление, чем торгуют здешние лавки: перед одними сочатся черным маслом автомобильные двигатели в сборе, перед другими гордо выставлены кондиционеры всевозможных размеров. На прилавках навалены контрафактные компакт-диски, у магазина электроники тротуар перегораживают новейшие стереосистемы. В этом месте не встретишь фарангов — о нем не знают, а если слышали, предпочитают держаться подальше. Медленно текущие толпы людей — такой же местный продукт, как салат сомтам, — не экзотичнее риса.