Сводный Тиран - Вероника Царева

я вижу, как Вика отползает от меня. Уверен, сейчас я выгляжу как полный придурок.

— Ух ты, полегче. Успокойся, — взгляд Германа расширяется, он разводит руки в стороны в недоумении. — Сейчас я здесь. С каких пор это стало проблемой?

— А ты думаешь это нормально? Я что собака, которая должна сидеть здесь и ждать тебя. И какого хрена она здесь делает?

Я смотрю за спину Германа, мои глаза встречаются с острым, как бритва, взглядом Леры. Она выпрямляет спину, и по какой-то непонятной причине я горжусь ею, горжусь тем, что она стоит так гордо, маленький красивый цветок среди сорняков.

— Может хватит бычить? Сядь и успокойся, не мешай людям отдыхать. Последнее время ты ведешь себя как придурок.

Он пытается отмахнуться от меня, как будто я не его друг, и это лишь сильнее разжигает мой гнев.

— Не указывай мне, что делать, — рычу я, подходя ближе.

Герман закатывает на меня глаза, как будто воспринимает меня не в серьез. Я толкаю его в плечо и наблюдаю, как он, пошатываясь, отступает назад, к людской толпе.

Мы и раньше ссорились, но не из-за девушки.

Его глаза расширены, рот открыт от шока, словно он не может поверить, что я только что толкнул его.

Он смотрит на меня, словно ожидая извинений, но ведь он прекрасно знает, что этого не случится.

Я не извиняюсь, ни перед кем, и уж точно не собираюсь начинать с него. Когда я ничего не говорю, его глаза сужаются, и шок сменяется гневом.

Сжав руки в кулаки, я готовлюсь к драке.

— Что с тобой?

— Со мной? — насмехаюсь я. — Ты бросил меня ради телки, — перевожу взгляд на Леру, перед тем как сказать следующее. — И было бы ради какой.

Я чувствую желчь, которая поднимается в горле, прожигая огненную дорожку по пищеводу. Черт. Какой же я мерзкий. Взглянув на Леру, я вижу, как в ее глазах мелькнула обида за мгновение до того, как она повернулась и пошла прочь от нас.

— Лучше беги за ней, пока она не раздвинула ноги для кого-то другого, — дразню я его, желая, чтобы он ударил меня, чтобы я взорвался.

— Костя.

В тоне Германа звучит предупреждение, но я слишком далеко зашел, чтобы останавливаться.

Какого хрена он вообще за нее заступается? Чтобы залезть к ней в трусы? Он мог бы выбрать любую из девушек в этой комнате, но нет, он хочет ту, которая приглянулась мне. Та, которая сводит меня с ума.

Дело не только в том, что он опоздал, дело в гораздо большем, но я не собираюсь ему об этом говорить.

К черту, нет.

— Возьми себя в руки, — насмехается он, и в этот момент рушатся остатки моей сдержанности.

Без раздумий, я сжимаю кулак и бью своего лучшего друга в челюсть.

От удара его голова откидывается в сторону, а в моей руке вспыхивает боль. Мой удар вырубил бы большинство парней, но не Германа. Он даже не выпрямляется полностью, прежде чем замахнуться на меня, его хорошо поставленный удар приходится в левую бровь.

Боль пронзает меня, и я наслаждаюсь ею. Используя ее, чтобы еще больше разжечь свой гнев, я снова замахиваюсь на него, но он оказывается быстрее и бьет меня по ребрам.

Удар выбивает воздух из моих легких. Вот ублюдок.

Толпа вокруг нас образует небольшой круг, люди скандируют оба наших имени, словно мы профессиональные бойцы. Энергия в комнате достигает опасного максимума. Мне удается нанести ему еще один удар, прежде чем двое парней хватают меня сзади и тянут в сторону.

Я пытаюсь оттолкнуть их, наблюдая за тем как двое других парней, делают то же самое с Германом, так что теперь мы только и можем, смотреть друг на друга.

Глядя на Германа, я вижу, что он взбешен как бык, он готов уничтожать. Это я спровоцировал его, но в то же время я отвечал на его провокацию, он не должен был приводить ее.

Он знает, как она влияет на меня, как я реагирую, и все равно привел, выставил ее напоказ, как свой трофей.

Они разделили нас, вытащив меня через парадную дверь, а затем опустив меня на газон.

— Какого хера? — недовольно бормочу себе под нос.

Когда парни наконец отпускают меня, я ерзаю на траве, губы скривлены, руки сжаты в кулаки, я готов к продолжению драки. Я готов набросится на двух придурков, которые тащили меня. Но повернувшись, я вижу, что это Кирилл и Артем, два самых крупных переростка в универе.

Может, с одним из них я бы и справился, но с двумя — без шансов.

— Я не знаю, что там было между тобой и Германом, но ты не можешь просто так бить людей по лицу. Возвращайся когда успокоишься. И смотри, чтобы мне не пришлось снова вас разнимать, я сегодня не в настроении.

Никогда раньше не видел Кирилла таким взбешенным, вены на его шее вздулись, и у меня такое чувство, что если бы Диана, его девушка, не стояла в паре метров от нас, все это могло бы кончиться для меня не очень хорошо.

— Как там Герман? — спрашиваю я, гадая, куда уволокли его.

Теперь, когда я далеко от Леры, ее цветочный аромат не щекочет мне ноздри и я снова могу мыслить разумно.

Как же я облажался. Я ужасный друг.

Глава восемнадцатая

Он…

— Он охлаждается за домом. Можешь сходить проведать его, когда успокоишься.

— Хорошо.

Я растягиваю плечи, пытаясь ослабить напряжение в мышцах. Кирилл смотрит на меня тяжелым взглядом, как будто проводит психоанализ. Я много что слышал о том, что произошло между ним и Дианой.

Может быть, он думает, что я похож на него или на то, каким он был раньше. Я не знаю, но мне не нравится, как он смотрит на меня. Как будто он может как-то помочь. Словно услышав мои мысли, он берет Диану за руку и вместе с Артемом, они возвращаются в дом.

Оставшись наконец, один, я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы проветрить голову. Я не должен был бить его, я знаю это, но я был зол, хотя почему был, я и сейчас зол. Несмотря ни на что, он этого не заслужил.

Никто не заслуживает того, чтобы иметь дело с моим плохим настроением.

Проглотив свою гордость, я обхожу дом и нахожу Германа, сидящего в кресле на заднем дворе. Он хмурится, когда видит, что я иду к нему, но ничего не говорит. Наверное,