Капитан прыгуна К2.0 - Евгения Чепенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Пошли?
Не удержался от смеха:
- А рюкзак свой брать не будешь?
- А его Тимочка не возьмет?
Возмущенное сопение за нашими спинами очень красноречиво описало позицию «Тимочки» по озвученному вопросу.
- Не возьмет, - резюмировал я. – И с каких пор он тебе Тимочка, а, террористка?
- Да, задолбай всех первый круг, я возьму, - вмешался Сур. – Пошли уже!
Я еще раз встряхнул Иску – больше для визга – и двинулся к третьей платформе. Окружающие с любопытством оборачивались на нас, но исключительно по причине шумного поведения. Я свои передвижения не афишировал, поэтому селфи со мной сегодня снимали только раз, у информационной панели космопорта. Надеюсь, я не так популярен, как рисует ревнивое воображение моей жены. Не горю желанием превратить Солнечную долину в конференцию фанатов.
Внезапно метрах в десяти от нас возникла мелии Уррау. Она пересекала зал ожидания в сопровождении двух тала и гибрида с нашивками дипломатической службы Земного Союза на служебном скафандре. Шли они очевидно к первой платформе, откуда отправлялся экспресс до Москвы. Двадцатью минутами ранее мы на такой же посадили Селене с Аргой и Гериона.
Уррау заметила Тима, но никаких эмоций на этот счет не выказала, кивнула только в пренебрежительном земном приветствии. Мы втроем, повернулись к Тиму, а тот плечами пожал и взгляд опустил, словно у него под ногами было что-то крайне интересное.
- Вот стерва! – огрызнулась Иска.
Я хлопнул ее по ноге:
- Мы в общественном месте. Оштрафуют же за ненормативную лексику.
- Заплатим, - флегматично выдал Сур и пошел дальше, - главное, общую мысль выразила.
Мы последовали за ним.
- Не надо о ней так, - мягко проговорил Тим.
Сур оглянулся на меня, на лице его читался скептицизм. Он особенно остро реагировал на предательство, а назвать иначе поступок этой тала не представлялось возможным. Уррау вообще отличилась довольно гнусной натурой, которую до поры умело скрывала.
- Ты ее еще любишь? – В Иске пока временами проскальзывала детская грубость, но случалось это уже редко, вот в таких исключительных случаях. В основном же она выбивала собеседников из колеи осознанно и осмотрительно.
У Тима ответ «нет» получился неожиданно легкий, почти равнодушный, но противный осадок от встречи не развеял, так что остаток пути мы преодолели молча.
Первым, когда мы оказались на борту экспресса и с трудом нашли свободную секцию на четыре места, нарушил молчание Мансур:
- Я ж говорил! Еле успели. - Он развалился у окна, наблюдая, как Тим складывает багаж в отсек под сиденьями.
Я усадил Иску напротив Сура, сам расположился рядом.
- Террористка, знаешь, когда я последний раз его тут видел?
- Когда? – Она оторвалась от созерцания платформы и живо на меня уставилась, потом перевела взгляд на Сура.
- Когда тетя Арга сообщила ему, что он красивый.
Сур, который и без того неодобрительно на меня косился, дернул плечами, смущенно фыркнул и отвернулся к окну.
- Ха-а! Уши покраснели! – победно воскликнула Иска. Она любила все эти истории о нашем прошлом, а мне нравилось их рассказывать.
- Ты смотри, и правда… - Тим сел рядом с Суром, потянулся и дернул его за мочку. Тот нервно повел плечом, отмахнулся и невнятно сердито забурчал себе под нос, чем только раззадорил Тима. – Тетя Арга его штурмом брала. Он у нас недотрога был, и возможно, совсем чуть-чуть трус, но это не точно.
- Да, чтоб вас…
- Э! – одернул я со смехом Сура. – Речь фильтруй.
Иска фыркнула:
- Ой, пап, что я там не знаю.
Я повернулся к ней, всем видом изобразив возмущение. В ответ она деланно вздохнула и закатила глаза.
- Так, - я повернулся к Тиму. – Табель, фас.
- Па-а-ап!
Тимыч тут же встрепенулся:
- Можно ее заставить работать хотя бы по паре часов в день?
- Па-а-ап!!
- Будни, через день. Выходные не трогать.
Иска скрестила руки на груди и свирепо засопела. Я покосился на нее, сдерживая улыбку.
- Будешь дуться, все будни устрою.
- Ну и, пожалуйста, - огрызнулась она на русском. У нас в команде, вообще, с появлением террористки два языка постепенно смешались до такой степени, что уже какие-то новые правила построения фраз появились интуитивные. Особенно этому способствовало ее мышление, базирующееся сразу на русском и тала.
Я прижал ее плечом к окну и осторожно подергал черный волнистый локон, выбившийся из косы.
- Птичка, ну, тебе же все равно надо сдать. Три дня в неделю по два часа – это совсем немного.
- А я не хочу сдавать. Там всякая чушь.
Переупрямь обиженного подростка и докажи, что «всякая чушь» нужна, хотя сам в это не веришь.
- Чушь, - кивнул я, - но без нее не завершить первую ступень.
Она заметно смягчилась, и потому обида проступила на лице еще сильнее.
- А почему другим курсантам не надо сдавать то, что мне нужно? Зачем мне ежегодные тесты на социальные навыки, психическое здоровье и вот этот «курс взаимодействия с тала», - она часто заморгала, избавляясь от влаги. - Уродка какая-то, да?!
Я посмотрел на ребят. У каждого на лице отражались мои собственные эмоции на этот счет: смесь гнева и бессилия.
- Птичка, мы с мамой это обязательно решим. И таких тестов больше не будет.
Она протяжно вздохнула и прекратила обижаться. Шоколадные глаза с грустью взглянули на меня.
- А дядя Крон не может у меня «взаимодействие» принять, как в прошлом году?
- Нет, - я погладил ее по голове. – Директору академии нельзя вести курсы, только читать открытые лекции и заниматься научной работой.
Она немного помолчала, потом встрепенулась, словно и не было ничего, подняла взгляд на своего медопекуна и хитро сощурилась.
- Ладно. Три дня, так три дня. Тимурчик, а, может, тогда ты сразу за меня напишешь свое это заключение по коридорам, и все. И не мучаемся.
Тим от неожиданности искренне ошалел:
- Я?!
Да, разгон от несчастного ребенка до самоуверенной нахалки у птички короткий, знаю. Есть легкий путь решения проблемы – она его найдет, нет – она его проложит. Лень – двигатель прогресса.
- Ну, ты ж все равно напишешь. Зачем мы каждый раз ходим
