Жестокий космос (СИ) - Быченин Александр Павлович

— Доброе утро, Никита! — с ходу одарила она меня обворожительной улыбкой.

Причём обворожительной настолько, что у меня моментально душа ушла в пятки от нехорошего предчувствия. Не может такого быть, чтобы без какой-нибудь подлянки обошлось! Ни за что не поверю, что она на взлётную полосу явилась исключительно для того, чтобы пожелать мне удачи. Ну или для какого-нибудь пустопорожнего напутствия перед выходом на дело. Ладно, хрен с ним, даже интервью взять, такое, чтобы состояло исключительно из благоглупостей, рассчитанных на непуганого обывателя. Но нет, с Юлькой этот номер не пройдёт! А ещё я внезапно осознал, что не видел её со вчерашнего вечера, аккурат с того момента, как ответил категорическим отказом на её попытку пробиться в состав экспедиционной партии. А ведь с неё станется поднять связи и принудить моё начальство к чему-нибудь крайне нехорошему!

— А у меня для вас послание, Никита! — ещё сильнее залучилась доброжелательностью репортёрша. — Будьте добры, проверьте служебную почту!

— Э-э-э… нахрена? — невольно тупанул я. Но сразу опомнился: — И вам доброе утро, Юлия! Надеюсь, спалось хорошо?

— Если честно, глаз не сомкнула, — призналась девица.

— С чего бы? — хмыкнул я, активировав-таки почтовый ящик.

Естественно, не с боевого баллистического компьютера, обслуживавшего броню, а с планшетника, который таскал с собой повсюду в специально для него предназначенном кармане на «разгрузке». И не только я, но и все остальные «альфы», вплоть до технического персонала. А кое-кому на моей памяти сей девайс даже жизнь спас, приняв на себя фатальное кинетическое воздействие от рогов здоровенного бычары. Ладно, ладно, не совсем бычары, но очень на него похожей зверюги инопланетного происхождения.

— Не поверите, всё о вас думала! — не моргнув глазом, заявила журналистка.

— Судя по тому, что я даже не икнул, думали как минимум неплохо, — задумчиво заключил я, одновременно бегая взглядом по самой натуральной расписке, скреплённой нотариально заверенной цифровой подписью. — Хм… а вы, Юлия, хорошо подумали, прежде чем такую бумагу соорудить? Если честно, вы мне сейчас целиком и полностью развязываете руки! Если следовать букве Устава Службы, то я за вас не несу никакой ответственности ровно с того момента, как завизирую факт ознакомления с сим занятным документом!

— А чего это вы на высокий штиль сбились, Никита? — хитро прищурилась Джули. — Неужто вы ко мне не настолько равнодушны, как всеми силами стремитесь продемонстрировать?

— А ведь она тебя уела, Никитос, — заметил Макс, как раз в этот момент проходивший мимо нас.

Направлялся он, как нетрудно догадаться, от ратуши к аппарели шаттла, ровно так же, как и остальной личный состав отделения «тяжей» с позывными «Рино», сиречь «Носороги», и отделения скаутов с позывными «Ингве», то бишь «Леопарды».

— Ой, не преувеличивайте, Максим Дмитриевич! — отмахнулась от старшего техника Юлия. — А вы, Никита, давайте смелее! Осталось ещё чуть-чуть. Буквально одно нажатие кнопки.

— Не ведись, Никитос, — буркнул Макс, и скрылся в утробе «Грифа-первого».

— А ведь Дедуля прав, — задумчиво уставился я на журналистку. — Что-то здесь нечисто. Ну-ка, признавайтесь!

— Ладно, будем считать, что не прокатило, — стёрла с лица всю приветливость репортёрша. — Но попытаться всё равно стоило.

— Думали, если я сниму с себя ответственность, то не смогу вам свободу передвижений ограничить? — с изрядным сарказмом, как и на Вегу совсем недавно, покосился я на Юльку.

— И это тоже, — кивнула та. И этак недобро прищурилась: — Но, раз вы не захотели по-хорошему…

— Сомневаюсь, что мэр Хименес пошёл бы вам в этом вопросе навстречу, Юлия, — попытался я хоть немного сгладить ситуацию. — Он не хуже меня понимает, чем грозит самодеятельность. И ему совсем не улыбается отвечать ещё и за вас. Своих дармоедов с запасом.

— А он примерно так и сказал, — ничуть не смутилась моей отповедью репортёрша. — Но доступ к передатчику всё же предоставил. А дальше, Никита, сами понимаете — дело техники. Так что вот вам ещё один сюрприз! Извольте принять файл!

— А если не изволю? Что тогда? — хмыкнул я. — Жаловаться побежите? И непременно кому-то высокопоставленному, способному стереть меня в порошок одним лишь грозным взглядом?

— Именно! — подтвердила девица. — Включите логику, лейтенант! Стала бы я настаивать, если бы не обладала необходимыми рычагами давления? Не на вас, конечно, слишком уж вы мелкая сошка… при всём уважении! А вот на ваше начальство…

— Ладно, приём подтверждаю, — смирился я с неизбежным. — Но обойдусь без свидетелей, уж не обессудьте!

Смотри-ка, скривилась недовольно! Ну и ладно. Мне её недовольство до одного места. А вот безопасность… как её самой, так и окружающих, вовсе даже наоборот. До головной боли! Ну-ка, кто тут мне послание записал? Да ещё и с тройным шифрованием? Однозначно кто-то из штаба батальона, а то и полка! Так что я даже согласно букве Устава просто обязан шлем загерметизировать и отключить аудиосистему. Что вполне соответствует моему желанию из принципа насолить журнашлю… кхм… ну, вы поняли!

— Ник, — хмуро и без предисловий начал майор Кирпатрик — именно его физиономия возникла на дисплее при активации файла. — Я всё понимаю… но и ты тоже пойми! Эта… ну, репортёрша! Она такая заноза в заднице, что… ладно, не суть! Короче! Эта репортёрша кого надо репортёрша, и если не потакать её капризам, то мы потом всем личным составом охренеем отписываться по инстанциям! А про бонусы и премиальные минимум на полгода придётся забыть! Так что я тебе… нет, не приказываю. Я тебя прошу! Как друга! Делай, что она говорит! Тыл я тебе прикрыл, насколько смог. Так что не забудь заверить расписку!..

— Твою же маму! — выдохнул я сквозь зубы, пока комбат взял короткую паузу.

— Но, Никки, мальчик мой, — продолжил Кирпатрик, — расписка распиской, но постарайся вернуть её в редакцию хотя бы одним куском! И живую! Исходи из того, что потеря конечностей и отдельных не самых жизненно важных органов не критична. Всё, лейтенант, работай!

Майор нервно дёрнул щекой, а потом и рукой, видимо, нажав отбой, и изображение погасло, оставив меня один на один с собственным раздражением. Странно, конечно, что не с лютой злобой, но… и в раздражении ничего хорошего. Руководитель, а тем более командир, на взводе — горе в команде. Может таких дров наломать!

— Ну, что скажете, Никита? — подёргала меня за рукав Юлька.

— Вон! — рыкнул я, умудрившись-таки проговорить все остальные эпитеты — причём исключительно нецензурные! — про себя.

— Где⁈ — напряглась журналистка.

— Вон отсюда!!! — рявкнул я во всю мощь командирских лёгких. — Твоё место в десантном отсеке! Занимай любое свободное, но чтобы по дороге никого из моих людей не донимала!!! И мне на глаза не попадайся!!!

— Спасибо, господин мастер-лейтенант! — снова задействовала репортёрша свою обворожительную улыбку.

Которая сейчас мне куда больше напоминала змеиную, если честно. И до кучи торжествующую, хотя эту эмоцию Юлька постаралась скрыть. Или замаскировать радушием. Правда, этим лишь усугубила ситуацию. Знаем мы это журнашлю… э-э-э… репортёрское радушие! И сам не заметишь, как тебя уже препарировали и выставили на всеобщее обозрение с душой наизнанку!

— Бегом-бегом-бегом! — рыкнул я в заключение, едва удержавшись, чтобы не сопроводить напутствие волшебным пенделем.

Даже ногу уже занёс, но таки пересилил себя.

— Есть-есть-есть! — порскнула Джули к аппарели.

Нет, ну вот как так⁈ И что же у неё за покровители, если она всего лишь за ночь, при крайне ограниченных возможностях дальней связи, умудрилась обработать моего несгибаемого — в обычных обстоятельствах — комбата? И это, кстати, ещё один повод всерьёз задуматься. В смысле, чтобы доставить её в редакцию в целости и сохранности, а не просто одним куском и живую, но не вполне здоровую. Можно, конечно, воспринять эту рекомендацию буквально, но… чует моё сердце, что это будет конкретная подстава Кирпатрику. А этого я однозначно не хочу. Комбат всё-таки, а не какой-то левый чувак. Эх!.. Вот реально зла не хватает на таких вот пакостниц! И ведь как подгадила! Мне работать, а все мысли так и крутятся вокруг её сомнительной личности. Не знай я себя так хорошо, грешным делом бы подумал, что влюбляюсь. Но нет, исключено. За предыдущие четыре года жизнь от подобных глупостей отучила. Потому я излишне угрюм и пессимистичен, если Максу верить.