Агапея - Булат Арсал

способность перетянуть любимое чадо под своё влияние. Если появляются подозрения, что за столом сидит девочка с тенью повадок знаменитой Кабанихи из «Грозы» Островского, то шансы её резко падают. Если же в общении родительница вдруг усматривает перед собой маленькую стервочку, то и здесь вряд ли будут рады увидеть претендентку на место за свадебным столом рядом с их сыном в роли жениха. Наверное, поэтому любая девушка, решившая во что бы то ни стало войти в дом яйценосного избранного, разумно ведёт себя так, чтобы мама будущего муженька увидела в ней саму невинность, смиренность, глубинную кротость, желание быть отменной хозяйкой и, главное, послушной дочерью для второй мамы, кем себя, естественно, видят почти все свекрови на Руси. Хоть Киевской, хоть Московской, хоть Новгородской.

Агапея не имела ни секунды на обдумывание своего решения. Её охватила лёгкая паника на грани испуга и смятения от холодка, пробежавшего по спине. Недавняя истома и вожделенная нега в паху улетучились.

— Это так неожиданно, Мишенька, — тихо пролепетала съёжившаяся девушка. — Я боюсь. Я не готова.

— Разве ты меня ещё не любишь? — Он погладил её волосы и буквально охватил своими губами её алый ротик.

Целовались долго, пока ей наконец не хватило воздуха. Он отпустил её. Вышел из машины. Обошёл спереди и открыл дверку с её стороны, галантно протянув руку. В это время открылась массивная дверь справа от ворот, и наружу вышел достаточно высокий, с гладко выбритым мясистым лицом и почти отполированной лысиной по всей голове, улыбающийся во весь штакетник белых зубов мужчина много старше шестидесяти лет.

Он широким охватом обнял сына, тут же подошёл к девушке и ласково взял её похолодевшие руки в свои.

— Що ж ти, синку, заморозив таку красуню? Будь ласка, проходьте в хату! Синку, проводь гостю[1], — громогласно за басил мужчина, пропустил молодых внутрь двора и, кинув взгляд в обе стороны улицы, будто чего высматривал, зашёл сам и запер дверь изнутри.

Лязг засова Агапею слегка напугал, но Михаил приобнял её за талию, прижал к себе, и все тревоги девочки в это мгновение улеглись.

* * *

Двор Агапею удивил не только тротуарной плиткой по всему периметру, но прежде всего военным внедорожником, очень похожим на тот, в который погрузили, словно мешки с картошкой, пьяных военных во время нападения. Правда, пулемёта на кузове в этот раз не было.

Сам дом и дворовые пристройки были обложены красным облицовочным кирпичом. Пластиковые пакеты на окнах одноэтажного дома под зелёной металлочерепицей можно было легко принять за краснодеревные рамы. В глубине двора виднелась калитка, выходящая в сад, а за ней — аккуратный тротуарчик до виноградника в конце насаждений. Там же были недавно высаженные абрикосовые деревца и достаточно старая черешня, раскинувшая обширную крону над половиной домашнего дендрария. По всей протяжённости тротуарчика с одной стороны цвели красные, белые и розовые гладиолусы, с другой — кустовые хризантемы и астры.

— Ось, мама, зустрічайте мою Агапею[2], — удивил девушку Михаил украинской мовой при обращении к матери.

— Здравствуйте, — еле слышно произнесла следом девушка, явно смущаясь и будучи буквально ошарашена таким неожиданным поворотом событий.

Мама Михаила оказалась довольно крупной женщиной, с трудом передвигавшей опухшие ноги. Ласковый взгляд на улыбающемся лице показался Агапее очень доброжелательным и располагающим к себе. Она скромно улыбнулась в ответ.

— Іди ж до мене, донечко. Я тебе обійму![3] — сказала женщина и протянула обе руки к Агапее, не сходя с места.

Девушка покорно подошла и была принята в тёплые, мягкие объятия. Вошли в дом.

Сразу за входной дверью Агапея попала в широкую прихожую, за которой открывался большой гостевой зал с богато накрытым столом по центру. Мебель была добротная, но слишком старомодная и далёкая от манерных стилей последних двух десятилетий. Дом явно строился гораздо позже, чем были приобретены диваны, стулья, стол и стенка, не связанные между собой единым гарнитурным орнаментом. Рассматривать все комнаты Агапея не решилась, тем более что хлебосольные хозяева сразу усадили её за стол. Ощущение растерянности от неожиданного поворота снова накрыло девушку, и она поняла, что чувствует себя в какой-то мягкой, вкусной, на первый взгляд доброй и ласковой ловушке, куда её, совершенно ослеплённую и оглушённую бурным натиском влюблённого Михаила, незаметно поместили. Такое осознание своего положения определённо напрягло Агапею. Но что она могла поделать в данный момент? Ничего. Просто вести себя скромно, держать за руку любимого, вежливо отвечать на вопросы родителей, которые, как оказалось, готовились к её приезду.

— Почему ты меня не подготовил? — почти шёпотом спросила Агапея, сжав руку Михаила выше локтя, когда они входили в зал.

— Хотел тебя удивить… Ты не рада?

— Не в этом дело, Миша. Я так понимаю, что ты без меня решил устроить смотрины?

— Давай мы поговорим об этом позже. Не будем родителей расстраивать, — ответил он и, усадив Агапею на её место, направился к отцу, чтобы совместно выбрать и занести напитки из погреба.

В зал медленно вошла мать, неся большое блюдо с нарезками разнообразного сала и копчёностей. Грузно села на стул напротив девушки и, чуть переведя дух, заговорила с ней:

— Ну ось, донечка. Пока наші мужики в погребі собі напої вибирають, ми з тобою познайомимося ближче[4].

— Вы извините меня, но я не смогу вам на мове так хорошо отвечать, как вы говорите. Плохо говорю, хотя всё понимаю, — сразу предупредила Агапея.

— Да ты не волнуйся, дочка, — неожиданно женщина перешла на русский язык с украинским акцентом и приветливым голосом продолжила: — Можно и по-русски гутарить. Мы же люди понятливые. Будь ласка, успокойся.

— Вы извините, но Миша нас не представил. Как мне к вам обращаться?

— Оксана Володимирівна я, а муж мой — батька Мишкин — Валерій Миколайович. Павлюки ми. Вся рідня в Бердичівському районі Житомирської області живе. І мої, і чоловіка мого. Там два села поряд. Одне село Кукільня, а інше Озадівка. Ось я з Озадівки і по матері Ковбасюк. А Валера з Кукільні[5].

— Вы очень красиво говорите. Я никогда вот так не общалась с настоящими украинками. По телевизору, конечно, иногда льётся мова, но это часто трудно понять. А вас я легко понимаю, — высказалась Агапея, улыбнулась и дотронулась ладошкой до руки пожилой женщины, чем растрогала её и вызвала ещё более ласковую улыбку.

Вернулись мужчины, и сразу в доме стало шумно и весело. Агапее показалось, что сын и отец были чуточку подшофе. Это её не совсем расстроило, но не спросить Михаила она не могла: