Антивоенный синдром или Преданная армия - А. Поздняков

Переговоры о сокращении вооруженных сил и вооружении, в которых СССР участвует сегодня, чреваты появлением новых неравноправных для нас договоров, дальнейшим изменением военного баланса не в нашу пользу и снижением уровня нашей обороноспособности. Стремясь к достижению соглашений любой ценой, СССР отказывается от своих принципиальнейших позиций.

Так, одной из краеугольных основ нашего подхода к переговорам с США о сокращении стратегических наступательных вооружений всегда было положение о том, что такое сокращение должно осуществляться в неразрывной связи с прекращением (позже — с замедлением) работ по американской программе «звездных войн» — СОИ («стратегической оборонной инициативы»). Почему? Да потому, что СОИ, преподносимая Вашингтоном как «оборонительная система», — это важнейший компонент американского арсенала «первого удара», предназначенного «обезоружить» и «обезглавить» нашу страну и ее Вооруженные Силы путем выведения из строя стратегических сил ответного удара, центров государственного и военного управления. При сокращении стратегических наступательных сил, но сохранении СОИ относительное значение и потенциальная эффективность последней, естественно, резко возросли бы и стратегическое равновесие было бы нарушено в пользу США. Отказ от требования такой увязки — это фактическая капитуляция перед Вашингтоном.

Переговоры, которые СССР вместе со странами ОВД ведет с США и их союзниками по НАТО, о сокращении вооруженных сил и вооружений в Европе с самого начала базируются на неравноправном принципе: их объектом является лишь часть элементов военного баланса, прежде всего те из них, где позиции Советского Союза сильны, поэтому другая сторона заинтересована в их сокращении. Это в первую очередь советские сухопутные войска. По некоторым же видам военной мощи, где США имеют явное преимущество, они категорически отказываются вступать в переговоры, так как хотят сохранить свое превосходство. Это касается прежде всего военно-морских сил. Но, как справедливо заметил обозреватель В. Овчинников, «чем активнее осуществляется сокращение на суше, тем опаснее становится дестабилизирующая роль боевых средств морского базирования». Поэтому, делает он вывод, «бессмысленно говорить о переходе к оборонительной доктрине, игнорируя возможности военно-морских сил». Но мы тем не менее, игнорируя здравый смысл, перешли-таки к этой доктрине!

Осуществление новой военной доктрины, принятой нашей страной и ОВД в 1987 году, стало одним из главных направлений наступления на Армию, на обороноспособность. Для этой доктрины характерна уникальная черта: она основывается не на реальностях, а на благих пожеланиях. Так, основополагающей посылкой доктрины является утверждение того, что в современных условиях война и военная сила якобы перестали быть средством политики.

Иначе говоря, наша военная доктрина (а значит, и военная политика) базируется на опасной страусиной позиции: наше стремление к миру, основанному на отказе от военной силы, мы пытаемся выдать за то, что такой мир якобы уже существует. Руководство же США и НАТО не собирается даже декларативно признать необходимость и возможность создания мира без военной силы, пе говоря уже о соответствующем изменении своих военных доктрин и политики.

Весьма сомнительным является принятый в нынешней советской военной доктрине принцип разумной достаточности для обороны. Тем более если учесть, что этот «принцип» изобретен в США, а к нам экспортирован с помощью деятелей ЦРУ. В соответствии с ним Армия не только сокращается, но приспосабливается и готовится только или преимущественно к оборонительным боевым действиям. А это в военном отношении равносильно тому, что обрекать себя на поражение.

Военные доктрины США и НАТО по-прежнему предусматривают возможность ведения всех видов боевых действий, в том числе наступательных, а также применения ядерного оружия первыми, от чего Советский Союз уже давно отказался.

Характерно, что все новшества, узаконенные в военной доктрине 1987 года, впервые были выдвинуты представителями монопольной группы гражданских «военных теоретиков», интенсивно пропагандировались ими, а затем закулисным образом, втайне от народа и его выборных органов власти, были навязаны политическому и военному руководству страны.

Согласно же официальным трактовкам (а других оценок внешнеполитической деятельности правительства на страницах нашей печати фактически нет) все вышеупомянутые и подобные им меры имеют однозначно положительное значение — они якобы существенно уменьшают военную угрозу для СССР и укрепляют его безопасность.

Таким образом, в обществе утверждается самая опасная политическая иллюзия наших дней, которая может обернуться для страны большими бедами, возможно, новым 41-м годом, но уже ядерно-космической эпохи, то есть по своим последствиям несоизмеримым с прошлым. Или же полной политической капитуляцией, утратой национальной независимости. Такие выводы вытекают из следующих суровых реальностей.

Во-первых, благосклонность официальных кругов Запада, проявляющаяся к нашей стране в связи с перестройкой, пока ограничивается преимущественно риторикой, одобрением тех процессов, которые устраивают их, но далеко не всегда радуют нас. Возможные же практические меры в области экономического и научно-технического сотрудничества с СССР Запад ставит в жесткую зависимость от дальнейших экономических и политических изменений в СССР в нужном им направлении.

Во-вторых, сами страны Запада отнюдь не собираются руководствоваться в политике принципами нового мышления, идеями приоритета общечеловеческих ценностей, а действуют в соответствии со своими национальными и классовыми интересами, достижение которых обеспечивается всеми средствами, в том числе военной силой (интервенция США в Панаме в декабре 1989 года, агрессия в 1986 году против Ливии и др.).

В-третьих, они используют наши трудности для усиления своего превосходства над СССР во всех сферах, и особенно в военной, продолжают неснижающимися темпами развивать и наращивать свой военно-технический потенциал с целью создания непреодолимого отрыва от СССР и низведения его на положение второразрядной державы. Уже сейчас США, заявляя на словах о симпатиях к СССР, на деле нередко позволяют себе не считаться с Советским Союзом, осуществлять действия, затрагивающие его интересы и достоинство, не встречая с его стороны должной реакции (недружественные заявления официальных лиц, вмешательство конгресса во внутренние дела СССР, игнорирование соглашений, подписанных с Советским Союзом, нарушения морских и воздушных границ СССР американскими военными кораблями и самолетами и тому подобное).

В-четвертых, в США и НАТО по-прежнему официально считают Советский Союз своим главным противником. Вся их деятельность по созданию новых систем оружия, развертыванию и подготовке вооруженных сил, стратегическому и оперативному планированию ориентирована на ведение войны в первую очередь против СССР.

Возникают вопросы: может ли изменившаяся риторика, слова западных деятелей (да и они нередко звучат в прежнем недружелюбном нам духе) перевесить реальные военные дела, на которые затрачиваются сотни и сотни миллиардов долларов и которые однозначно направлены против нашей страны? И можем ли мы быть уверены в том, что в какой-то момент, когда наше поведение не очень понравится в Вашингтоне, нам тоже не устроят «Панаму» — только соответствующую масштабам нашей страны и степени неприязни к ней мировых «блюстителей демократии»? Ведь там, например, уже сегодня кое-кому приходятся не по вкусу процессы, связанные с началом российского и русского возрождения. Так, в письме молодым людям в России первоиерарх Русской Православной Церкви за границей митрополит Виталий предупреждает: «Будут брошены все силы, миллиарды золота, лишь бы погасить пламя Русского Возрождения. Вот перед чем стоит сейчас Россия. Это почище Наполеона и Гитлера».

Ответ на эти вопросы вправе дать только народ. Однако он до сих пор отстранен от решения вопросов, касающихся обороны и безопасности страны, судеб Армии и разоружения.

Так, важнейшее из таких решений — об одностороннем сокращении Советских Вооруженных Сил на 500 тысяч человек, 10 тысяч танков, 8,5 тысячи артиллерийских систем и 800 самолетов — было объявлено в декабре 1988 года Генеральным секретарем ЦК КПСС М. С. Горбачевым на сессии Генеральной Ассамблеи в Нью-Йорке. Советский народ узнал о нем после того, как оно стало известно во всех столицах мира. Представителям иностранных государств, а не советским людям впервые было сообщено также о сокращении военного бюджета СССР на 14,2 процента и производства воен-и ой техники и вооружения в стране на 19,5 процента.

Не будут ли эти и другие подобные решения, ослабляющие оборону нашей страны и разрушающие Армию, через какое-то время признаны такими же — а скорей всего более пагубными — ошибками, какими сегодня признаются ввод наших войск в Афганистан или просчеты Сталина накануне 1941 года?