В объятиях снежной леди - Мейси Эйтс

Он не боится снова оказаться беспомощным. Он боится, что привяжется к другому человеку, отдаст ему все, а его снова отвергнут.

Он не может этого допустить. Не может потерять контроль над своей жизнью. Поэтому секс – это единственное, что он может себе позволить.

– Нет, Виктория. Это невозможно, – сказал он.

– Почему? – спросила она. Ее голубые глаза смотрели на него с болью, которую причинил ей он. – Ты говоришь глупости. Я не понимаю, почему этого не может быть?

– Потому что я тебя не люблю.

Как только Дмитрий произнес эти ужасные слова, в его грудь словно вонзили нож. «Лжец», – промелькнуло в голове.

Нижняя губа Виктории задрожала, и она прикусила ее.

Он должен как можно скорее положить этому конец. Один правильный удар может принести победу в схватке. Это он знал на собственном опыте.

– Помнишь, что я сказал тебе, что воспользовался твоей невинностью? Именно так все и было. Я добился своего, и теперь мне стало скучно. Я не вижу никакой необходимости в том, чтобы продолжать наши отношения.

– Я не верю тебе. Не верю, что ты на самом деле так считаешь. Я видела твою реакцию на пятно крови на покрывале.

– Ты так же наивна, как и двенадцать лет назад, раз позволила еще одному мужчине запудрить тебе мозги. – Каждое его слово было отвратительным, но у него не было другого выхода. – Посмотри на себя, Виктория. Ты так же глупа, как и в шестнадцать лет.

– Нет! – Ее голос сломался, и внутри у него что-то болезненно сжалось. – Я не глупая. Я не такая, как раньше. Ты вернул мне часть меня. Не забирай ее. Как ты можешь пытаться отобрать у меня все то, что ты мне дал?

– Ты сама себе это дала, милая. Я не имею к этому никакого отношения. Я только лишь брал. Мне было достаточно твоего прекрасного тела. Ты не первая женщина, с которой я играю в подобные игры, и явно не последняя.

Это была ложь. Ни одна женщина прежде не вызывала у него таких чувств, как эта.

Ни одна женщина прежде не связывала ему руки.

Ни одна женщина прежде не проникала сквозь стену, за которой он прятал свои чувства.

Ни одной женщине прежде ему не хотелось принадлежать целиком и полностью.

Именно поэтому он должен ее прогнать.

Тяжело сглотнув, Виктория указала ему пальцем на дверь:

– Убирайся!

– Это мой номер, принцесса. Ты не имеешь права меня отсюда выгонять.

– Ты лживый бессердечный дикарь. – Поднявшись с кровати, она начала собирать свою одежду. Ее тело при этом сотрясала дрожь. – Я не глупа и не наивна. Я не позволю тебе считать меня жертвенной овечкой, у которой ты забрал невинность, пытаясь очистить от греха свою душу. Ты ничего у меня не забирал. Я сама отдала тебе то, что хотела. Это был мой выбор. Мне не о чем жалеть. Ты должен жалеть. Натан должен жалеть. Мой отец должен жалеть. Я не буду жалеть о том, что любила каждого из вас. О том, что продолжала верить в людей, даже когда мне причиняли боль. Я разрываю нашу помолвку.

Его грудь так сильно сдавило, что ему стало тяжело дышать.

– Ты не можешь это сделать. Если ты разорвешь наше соглашение, ты не получишь «Лондонскую диву».

– Она мне больше не нужна. Мне ничего от тебя не нужно. Я больше не хочу угождать своему отцу. Мне надоело расплачиваться за свои ошибки. Надоело притворяться тем, кем я на самом деле не являюсь. Знай, что тебя не так уж сложно любить, – добавила она, с трудом сдерживая рыдания, затем натянула на себя платье и с гордо поднятой головой вышла из его спальни.

Мгновение спустя Дмитрий услышал, как захлопнулась дверь ее комнаты. Он снова остался один. Он находился не на холодной улице, а в роскошном гостиничном номере, но чувствовал себя еще хуже, чем в тот день, когда мать выгнала его из дома и он понял, что остался один в целом мире.

Ему казалось, что события прошлого оставили в его душе такие глубокие раны, что он навсегда утратил способность любить. Но он ошибался. Он сам не заметил, как полюбил Викторию каждой клеточкой своего истерзанного сердца.

Проблема заключалась в том, что Виктория заслуживала большего. К счастью, она наконец это поняла.

Внезапно его охватила боль. Такой сильной душевной боли, как сейчас, он никогда прежде не испытывал, потому что всячески защищал себя от нее. К физической боли он привык, еще когда дрался в подпольных клубах. Ее, в отличие от душевной, можно было вытерпеть.

Он не хотел этого. У него все было хорошо, пока она не ворвалась в его жизнь и не предложила ему сделку, которая должна была принести выгоду им обоим. Только что она разорвала соглашение, отказалась от компании, которую так хотела вернуть. Отказалась от него.

Но так для нее будет лучше. Она наконец освободилась от чувства вины, которое удерживало ее в прошлом, мешая ей двигаться дальше. Рожденная для того, чтобы сиять, она слишком долго держалась в тени. Отныне все изменится, и он не собирается этому препятствовать.

Обычно Виктория серьезно относилась к деньгам. Она тратила только то, что зарабатывала сама, не прикасаясь к своему трастовому фонду. Ей не хотелось, чтобы отец считал ее легкомысленной транжирой.

Когда она разорвала отношения с Дмитрием, ей вдруг стало на все это наплевать. Ей захотелось как можно скорее покинуть Нью-Йорк, поэтому она была вынуждена купить очень дорогой билет первого класса на ближайший рейс до Лондона.

Через пятнадцать часов после того, как она занималась любовью с Дмитрием, Виктория вошла в свою квартиру. Ее не было всего две недели, но квартира внезапно показалась ей унылой и чужой.

Наверное, дело было в том, что рядом с ней не было Дмитрия.

Эта мысль разозлила ее. Дмитрий не заслуживает, чтобы она постоянно о нем думала, потому что он ее не любит. Она так устала от этого. Так устала любить людей, которые не способны ответить ей взаимностью.

«Ты сама себе это дала, милая».

Его жестокие слова наполнили ее душу меланхолией и непонятной болью. Ей очень хотелось, чтобы эти слова были правдой. Хотелось думать, что Дмитрий подарил ей способность наконец примириться с собой, и в то же время, что она сама нашла эту способность внутри себя. Сейчас она снова одна, и ей нужны силы для того, чтобы пережить очередную неудачу.

– Выше нос, Виктория. Бывало и хуже.

Как только она произнесла это вслух, она сразу поняла, что это ложь. Потому что хуже этого не было ничего. Ее отец постоянно заставлял ее чувствовать себя виноватой. Натан много лет назад разбил ее девичье сердце. Дмитрий исцелил его, а затем разбил.

Он разбил ей сердце, но не сломал ее. Она сильная и умная женщина и должна извлечь выгоду из отрицательного опыта. Она не собирается еще двенадцать лет прятаться от эмоций и удовольствий. Не собирается винить себя в том, в чем виновата не только она. Ей придется простить себя за эту ошибку, за несостоявшийся брак со Ставросом, за потерю «Лондонской дивы» – в общем, за все. Она не может ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь. Ведь она именно этим занималась последние двенадцать лет – наказывала себя за свои ошибки.