Репутация герцога - Сюзанна Энок

— Полагаю, король хочет оценить экономический эффект от привлечения иностранных граждан прежде, чем принять окончательное решение.

— Очень разумный подход, — согласилась леди Сарала. — Экономика — отчасти мое хобби.

Прекрасно! Сегодня не хватало только вопросов, на которые она не готова ответить.

— Я должна спросить, — вставила леди Деверилл, подводя часы, — почему вы ударили Мельбурна? Сомневаюсь, чтобы прежде у кого-то хватило храбрости сделать это.

— Он послал за мной карету, хотя обещал лично сопровождать меня. Это могло бросить тень на мое первое появление в свете и соответственно на мою страну.

— Так что это только из-за возможного вреда вашей стране?

— Думаю, любая женщина была бы обижена, если бы очень красивый мужчина, предложивший сопроводить ее, не потрудился явиться. И должна сказать, он по-прежнему весьма высокомерен и разговаривает со мной очень грубо. Не понимаю почему. Он, кажется, неизменно вежлив со всеми, кто попадается ему на пути.

Элинор пристально посмотрела на нее. Она хотела сказать, что все они испытали на себе тяжелый характер Себастьяна, но сдержалась.

— Мельбурн известен своей непостижимостью, — вместо этого сказала она.

Ее самый старший брат не слишком вежлив только с теми, кто затрагивает его эмоции. Если он был груб с принцессой Жозефиной и продолжает в том же духе, это что-то значит.

— Непостижимостью? — несколько натянуто улыбнулась принцесса. — Поскольку вы его родственница, я не стану уточнять характеристику.

— Вы настоящий дипломат, ваше высочество, — заметила Каро, и все рассмеялись.

Что-то большое двигалось мимо коляски. Элинор скосила глаза. Большая черная карета с алым грифоном[4] на дверце. О Господи!

Она подняла взгляд к окну большой кареты. Занавески раздвинуты, Себастьяна легко разглядеть. Он смотрел прямо на нее со своим обычным непроницаемым выражением лица. Она внутренне сжалась.

Да, она решила познакомиться с принцессой Жозефиной Эмбри. Да, это действительно можно назвать вмешательством в его дела. Но после его попыток управлять ее жизнью и жизнью братьев Себастьян это заслужил. Однако Нелл не рассчитывала, что это откроется так быстро.

— О Боже, — прошептала Кэролайн. — Вид у него суровый.

Хотя у Нелл перехватило дыхание, она ободряюще улыбнулась:

— Он может сердиться сколько хочет. Герцог Мельбурн не вытеснит нас с улицы.

Во всяком случае, при свидетелях. Она махнула рукой старшему брату.

— Нелл, не зли его, — тихо предостерегла Сарала. Недолго проехав рядом, Себастьян постучал в крышу своей кареты. Экипаж тут же свернул в боковую улицу. Элинор перевела дух. Слава Богу!

— Прошу прощения, если мое присутствие причинило неприятности, — отрывисто сказала Жозефина. — Я знаю, что Мельбурн мне не благоволит.

— Чепуха. Он никому не благоволит. Не принимайте это близко к сердцу.

Принцесса улыбнулась:

— Спасибо, леди Деверилл.

— Зовите меня Элинор.

Казалось, принцесса Жозефина хотела сказать что-то еще, но вместо этого перевела разговор на погоду. Нелл изучала выражение ее лица. Ее брат славился своим непроницаемым видом, но и эту женщину разгадать, похоже, не легче. Но если она не ошибается, принцессу Жозефину влечет к Себастьяну так же, как и его — к ней.

Себастьян поднял глаза от газеты после четвертой попытки прочитать фразу.

— Что ты делаешь?

Пип сидела с ним за завтраком, но не ела. Пристроив ложку поперек ножа, девочка нацелила ее на чашку с чаем. В ложке лежал большой кусок сахара.

— Смотри. Думаю, на этот раз получится. — Она стукнула кулачком по ручке ложки. Кусок сахара пролетел мимо чашки и угодил в газету. В очередной раз.

— Не бей так сильно, — посоветовал Себастьян и снова вернулся к чтению.

Согласно «Лондон таймс», вчера Жозефина Эмбри, принцесса Коста-Хабичуэлы, почтила своим присутствием Карлтон-Хаус и завтракала вместе с Принни и герцогом Хейреком. Днем раньше она отправилась в Гринвич осматривать судно королевского флота. Лондонцы всех рангов сходили по ней с ума, девушки бросали к ее ногам лепестки роз, а мужчины засыпали письмами с предложением руки и сердца. Каждый, у кого завалялся лишний шиллинг, казалось, готов был вложить его в Коста-Хабичуэлу, которую в публике уже считали частью Англии.

— Какой вздор! — пробормотал он себе под нос.

— Что, папа?

— Ничего, моя милая. Я читал о принцессе Жозефине.

— Тетушки пригласили ее на ленч, — прокомментировала его дочь, когда кусок сахара снова врезался в газету. — А меня не позвали.

Лучше бы они не позвали Жозефину. Все, что он имеет против Коста-Хабичуэлы, — это непроверенные подозрения, ноющее чувство чего-то нереального и как результат сильная досада.

— Возможно, в следующий раз, — сказал он.

— Надеюсь.

Себастьян снова опустил газету.

— Родные твоей тети Кэролайн прибывают завтра в Лондон. Ты проведешь время с ними.

— Да, но они — не принцесса.

— Прости, Пенелопа, но я ничего не могу с этим поделать.

— Не надо было соглашаться оставлять свой пост.

— Я его оставил по собственной воле.

— Почему? Потому что ты слишком занят? Ты даже не выходил последние два вечера. Остался здесь, играл со мной и был в очень плохом настроении.

— Ты говорила, что хочешь чаще бывать со мной.

— Мэри Хейли говорит, что ты сделал предложение принцессе, а она отказала, потому что ты всего лишь герцог, и поэтому тебе пришлось уйти в отставку.

Он отложил газету.

— Да? Я начинаю думать, что Мэри Хейли большая сплетница и что ты слишком много времени проводишь в ее обществе.

Дверь в маленькую столовую распахнулась.

— Я надеялся, что ты еще здесь, — сказал Шей, державший стопку книг.

Пип встала.

— Мэри Хейли не сплетница. Она мой друг и именно поэтому говорит мне то, что я должна знать. А теперь, с вашего позволения, я собираюсь покормить уток в парке. — Она потопала к двери.

Себастьян слышал, как она поднялась по лестнице, потом хлопнула дверь ее спальни.

— Я помешал? — Шей свалил книги на обеденный стол.

— Мы всего лишь разошлись во мнениях. — Он подозвал одного из лакеев. — Том, проследите, чтобы миссис Бичем сопровождала леди Пенелопу, когда та выходит из дома.

— Слушаюсь, ваша светлость. — Слуга поспешил из комнаты.

— Хорошо. Что это, Шей?

Не спрашивая, закончил ли он есть, Шарлемань сдвинул все блюда к центру стола и уселся, напротив, на место Пип. Потом вытащил полдюжины книг.