Любить птичку-ткачика - Светлана Демидова

Мила издала протяжный стон от переполнявших ее чувств и ощущений, страшно напряглась и хрипло выкрикнула на самом излете:

– Я люблю тебя, Володя… Я это теперь точно знаю…

– Эта дрянь Параскевич устраивает дефиле вечерних туалетов из «Фрезии» аж в Петродворце, представляешь?! – сразу сообщила Геля, как только владелица салона «Ива» переступила порог своего заведения.

– Уже до Питера докатилась… – равнодушно отозвалась Мила и принялась с удовольствием рассматривать свое загоревшее лицо в зеркало. Пожалуй, она себе нравится. Так нравится, как никогда.

Геля подошла к ней почти вплотную, заглянула через плечо в зеркало и спросила Милино отражение:

– Ты, Милка, вообще-то поняла, что я тебе сказала? До тебя дошло?

– Дошло, Геля, дошло, – улыбнулась Мила и, отойдя от зеркала, включила компьютер на своем столе.

– Почему тогда не впадаешь в бешенство? – Геля шла за ней по пятам, след в след. – Не понимаю…

Мила с отрешенным видом ждала, когда загрузится Windows.

– Э-э-э! Милка! Ку-ку! – Геля пощелкала перед лицом подруги пальцами. – Ты меня видишь? Слышишь?

– Конечно.

– Отчего тогда такая странная? Что-то случилось?

– Случилось? Да… Скорее всего, я скоро выйду замуж…

– Да ну?! – Геля в удивлении всплеснула руками. – За Романца? Вы помирились?!

– Нет, не за него.

– А за кого? – совершенно растерявшаяся Гелена подсела за компьютерный стол поближе к подруге. На экран были выведены адреса ювелирных салонов. – Никак уже собираетесь кольца покупать?

– Нет, я хочу сделать ему подарок…

– Какой? Перстень, что ли?

– Почему сразу перстень… Нет, мне не нравятся на руках мужчин ювелирные изделия. Их руки нужны для другого…

– Для чего?

– Для серьезных мужских дел и… объятий! – Мила легко и счастливо рассмеялась. – Я хочу подарить ему шкатулку из поделочного камня…

– Шкатулку? Мужику?

– Да, ему нравятся камни…

– Камни… Отлично! Милка! Он кто? Геолог? Вулканолог? Скульптор? Литотерапевт? Знавала я как-то одного придурка, увлекающегося камнями, так, знаешь ли, ничего хорошего в нем не было! – Геля потрясла подругу за рукав и потребовала: – Ну-ка, немедленно оторвись от компьютера и отвечай на вопросы! Кто он? Как зовут? Сколько лет? И, главное, где ты его подцепила?

Мила перевела взгляд на подругу и, смущенно улыбаясь, сказала:

– Не сердись, Гелька… Ты моя самая-самая… но даже тебе пока ничего больше не скажу. Боюсь…

– Думаешь, уведу? – усмехнулась Геля.

– Не уведешь, – уверенно ответила Мила. – Не сможешь. Даже такой сексапильной блондинке, как ты, этого сделать не удастся.

Геля удивленно вскинула брови и не менее уверенно сказала:

– Любого мужика можно увести, если очень постараться.

– Нет. Этого нельзя.

– Ну знаешь… – Гелена обиженно поджала губы. – После таких заявлений просто нечестно скрывать от меня своего бойфренда! Я заинтригована так, что дальше некуда…

– Он не бойфренд…

– А кто? Только не говори, что твой самый любимый человек! Терпеть не могу этой сентиментальщины!

– Я вообще ничего не собиралась тебе говорить, – рассмеялась Мила. – Но, честное слово, Гелька, если мы все-таки подадим заявление, ты обязательно будешь свидетельницей со стороны невесты… то есть с моей! Так что все узнаешь… в свое время…

– Спасибо и на этом, – буркнула Геля, потом посмотрела на газету, которую так и держала в руках, и все-таки развернула ее перед подругой. – Понимаю, что тебе накануне бракосочетания не до подобных мелочей, но все же посмотри на счастливую морду Параскевич!

– Ты права! Мне сейчас плевать на Параскевич! – ответила Мила, даже не взглянув на газетный лист и продолжая рассматривать каталоги ювелирных салонов. – Пусть подавится моей тканью!

– Ну ты… Да ты что… Так ведь… – Геля от возмущения не находила нужных слов. – Совсем сбрендила от любви, да?

– Нет, не сбрендила, – очень серьезно ответила Мила, оторвавшись наконец от компьютера. – Вот, например, если взять певцов…

– Певцов… Каких еще певцов?

– Популярных. Им лучше всего уйти со сцены вовремя, на пике славы, а не тогда, когда приходится делать бесконечные пластические операции и усиливать мощности звукозаписывающей аппаратуры. Согласна?

– Мила! Ты о чем? – Геля выразительно покрутила пальцем у виска. – При чем тут певцы?

– Вообще-то ни при чем. Просто я решила вовремя уйти со сцены. Для меня – вовремя. Я ведь еще не очень старая, Гелька! Могу родить ребенка… А это все… – она обвела взглядом свой салон, – …гори оно огнем… Никакого счастья не принесла мне моя авторская ткань.

– То есть ты… которая всю жизнь вбухала в свою «Иву»… – начала Геля.

– Да, я, которая вбухала свою жизнь не туда, куда должна ее вбухивать женщина, хочу вовремя остановиться! – отчеканила Мила. – Пока еще совсем не поздно…

– Неужели этот мужик так тебя пробрал? – потрясенно произнесла Геля. – Знаешь, после Романца он должен быть просто принцем крови… Он что, принц? Английский лорд? Американский миллиардер? Эмир бухарский?

– Нет. Он очень обыкновенный человек. Далеко не красавец, но…

– Но?

– Но… я его люблю, Геля…

– Так! Отлично!! Она, видите ли, вся в любви! Замечательно!! А салон! А ткани? Что со всем этим будет?!

– Продам.

– Кому?!! – Гелино лицо неожиданно и так резко покраснело, что Мила встревожилась:

– Гель, да ты не волнуйся так…

– Не волнуйся, да? Можно подумать, что я тебе чужой человек, которого ты запросто уволишь с выходным пособием! Или без выходного?! А я ведь тоже массу времени убила на твою «Иву»! Кому ты ее собираешься продать?!

– Пока не знаю. Потом решу, – Мила неопределенно покрутила в воздухе рукой.

– Как это потом?! Стоит только сведениям о твоем решении продать салон и отойти от дела просочиться в прессу, воронье так и налетит!!

– Какое еще воронье? – Мила с некоторой долей презрения оглядела свой салон. – Что ты такое говоришь, Геля?! Я никому не интересна! Два-три моих диплома никто уже и не помнит. Меня не существует в мире питерского бомонда! «Ива» с трудом расходится на шторы, покрывала, палантины и шали! Платья давно никто не заказывает!

– А пальто?! Ты же собиралась запустить пальто! Продавать здесь и в московском бутике сестры! И что теперь?!

– Не знаю, Геля. Не решила пока. Прости. Одно я знаю точно: ты не останешься у разбитого корыта. Я о тебе обязательно позабочусь.

Мила выбралась из-за компьютерного стола, так и не взглянув на газетный лист, обняла подругу за плечи, потерлась носом о ее щеку и сказала: