Красное Зеркало. Легенда сумасшедшего - Ватутин Денис

— Так вот я и говорю, — продолжил я, — залезают такие ребята на военный склад, а технически грамотных специалистов среди них мало, в основном все дикие. Увидели танк на складе — дай, думают, разберем. Лезут к нему в аккумуляторный отсек, а там, прямо рядом с ним, — кнопка активации текущего режима. Был этот танк запрограммирован на патрулирование какого-то объекта военного. Эти парни кнопку задели или случайно сами нажали: танк включился и пошел искать свой объект, по дороге наводя порядок в мире. А они решили дождаться, когда он на кого-то напорется и вступит в бой, — тогда им удобнее напасть на него будет, потому что с их оружием я бы к этому танку близко не подошел.

— Хитро они это придумали, — заметил полковник.

— Они нас проводят некоторое время: мы на их территории оказались, — сказал я. — Настроены они вроде мирно, но приказ по группе — в контакт с членами клана Харлея по возможности не вступать. Передайте тем, кто не слышит сзади. На всякий случай.

— Вы думаете, они опасны? — спросила Ирина.

— Опасным человек может стать за считаные секунды, и по таким неожиданным причинам, что лучше просто не пробовать, — ответил я. — Мы для них чужие, да еще и на их территории.

Впереди виднелся свет факелов клана, которые освещали окончание погрузки. От танка уже мало что осталось: груда металлолома и скелет башни с содранной броней. Бедным животным придется много сегодня тащить.

Сперва мне показалось, что вся эта наша процессия сильно напоминает переселение малых народностей, типа исхода евреев из Египта. Наша группа как-то терялась на фоне этого цыганского табора. А табор был натуральный — уже поставили на полную громкость какую-то очень тяжелую музыку. Гитарные запилы органично вплетались в металлическое поскрипывание телег и полязгивание поклажи. Слышался смех, острые и туповатые шутки, вспыхивали и как-то сами собой гасли конфликты — люди бурлили и пузырились в своем нехитром бытии, искренне радуясь удачной охоте, пересказывая друг другу свои подвиги и переживания. У них теперь было самое дорогое, что может быть в жестких марсианских условиях, — у них реактор с танка, он давал энергию, а энергия — это жизнь. Тепло в доме, регенерация воздуха, свет фонарей, работа бытовых агрегатов, зарядка костюмов, связь и множество другого, без чего на Марсе не обойтись.

Ирина ехала молча, углубившись в какие-то записи в своем планшете, я не хотел ее отвлекать, да и не был уверен в том, что она позитивно отреагировала на прецедент перед нашим отъездом. А в голове моей крутился образ покойного профессора, который верхом на сигарообразном глюке вылетал из жерла Олимпа и декламировал свои стихи…

Стихи распадались на мелкие металлические шарики, которые раскатывались среди камней и песка, а потом они стали пульсировать. Мне тоже пришлось превратиться в маленький красный пульсирующий шарик, в котором отражались три физиономии и три черных точки.

Висели на стене, словно старые фотографии, мои обрывки воспоминаний, с аккуратно надорванной бумагой по краям. И в этой своеобразной рамке что-то шевелилось, была видна глубина, и проступало лицо седовласого старика с благородными чертами лица и немного уставшими глазами. Он внимательно смотрел на меня с экрана монитора.

Все это казалось мне сейчас нереальной выдумкой… Миражом в пустоши мозга…

Я лениво протянул руку и взял откупоренную бутылку теплого пива.

Я окинул взглядом свою комнату вокруг, мысленно прикидывая истинную ценность каждого предмета, казавшегося мне воплощением моего «я». Взгляд мой уперся в серебряный кадуцей, купленный в Индонезии.

«Уютная гробница — так напишут археологи будущего», — мелькнуло в моей голове. Я представил себя в виде мумии с инвентарным номером, которая лежит, сжимая в одной высохшей руке трубку телефона, а в другой истлевшую сигарету.

Гробница была уставлена любимыми компакт-дисками, приколами из Интернета и засохшими тюбиками с краской. Кто этот долбаный Рамзес? Почему он продолжал ей звонить до самой смерти? Кто была эта Нефертити? Такая же истлевшая мумия, погребенная с такой же кучей никчемных предметов? О, боги! Я больше не могу так… И меньше тоже… Буря в стакане…

Мужчина в экране деликатно кашлянул:

— Вы что-то хотели мне сказать, что-то важное, кажется…

— Да, профессор. — Я затянулся сигаретой и отхлебнул глоток выдохшегося пива.

С улицы доносились гудки автомобилей и ритмичный гул.

— Я хочу записаться в отряд добровольных колонистов. Вы мне поможете?

— Вы? — Он удивленно вскинул брови. — Но ваша диссертация! Молодой человек?! Вы собираетесь все бросить? Это истерика!

— Да, то, что я бросаю, это и есть истерика… — Я выдохнул, и легкие мои опустошились…

Мне грезились красно-черные скалы, которые я видел сейчас и не понимал — зачем?

Сквозь черты лица седовласого бородатого мужчины проступило, как в «фотоморфинге», лицо кареглазого и щекастого Джованни.

— Я не знал, как быть! — сказал он, разведя руками. — Он попросил меня, но что я мог???

Я помотал головой и зажмурил глаза. Когда мне перестанет видеться всякая хрень?

Я огляделся вокруг, почувствовав нелепость выражения «попасть с небес на землю»…

Я вспомнил, что в этой суете и мелких неприятностях совсем забыл отдать Дроновой листок со стихами: теперь-то уж точно можно это сделать, да и обещал же я. Листок этот уже никому больше не интересен, он свою роль исполнил.

Я чуть отстал.

— Вот, прошу, пани. — Я протянул Дроновой листок, извлеченный из кармана комбеза. — Извиняюсь, что немного помял, пока бегал.

— Ничего, пустяки. — Она кивнула, посмотрев на меня с неким уважением, которого не было раньше. — Главное — мы вернули мою вещь. Вы — человек слова.

— Стараюсь по мере сил. — Я отвесил легкий полупоклон и пришпорил дромадера.

Сложная ситуация складывалась — не люблю я ждать происшествий, а уж тем более всяких знамений. Надо опередить противника на ход вперед. Надо во всем разобраться спокойно, без суеты. Вот, к примеру, аномалии — они любят военные объекты, кого хочешь спроси: возле любой базы, мало-мальски серьезной, глюкомани навалом. Иногда пропадают на пару месяцев, но можешь быть уверен — вернутся, как пить дать! А вот вулкан Олимп в этом отношении место относительно спокойное, по слухам. Вот где реально навалом глюков — так это по периметру кратера Эллада, совсем в другом полушарии. Места там гиблые, малоизученные. Азимутальное сечение кратера Эллада показывает, что в нем мог бы целиком поместиться Эверест — самая высокая земная гора. Диаметр кратера на поверхности Марса составляет порядка четырех тысяч километров, а в глубине уменьшается примерно до полутора тысяч. По отношению к длине окружности планеты это немалые величины. Кратер окружен выбросами породы, делающими его похожим на воронку от взрыва и занимающими почти все южное полушарие планеты. Его масштабы не оставляют сомнений в том, что в прошлом Марс столкнулся с небольшим астероидом, каких много в Солнечной системе. Главная достопримечательность в его окрестностях — это редкие на Марсе озера, названные Великими, по аналогии с земными. Вода в них соленая и, по слухам, целебная: туда паладины еще могут пропустить, но не дай бог рыпнуться в сторону… Про кратер этот столько вообще слухов и сплетен ходит, не дай бог! По его северной оконечности очень много брошенных военных объектов, засекреченных и не сильно. Их в Первую Волну еще строили, хотели в кратер кислорода накачать. Он такой огромный и глубокий, что атмосферное давление там выше и гравитация под кратером гораздо сильнее. Эта гравитационная аномалия известна как «маскон». Условия можно было создать очень близкие к земным.

В кратере планировалось организовать первое крупное поселение. Что-то не сложилось у военных. Говорят, из-за того, что в районе кратера навалом аномалий. И Охотники туда редко суются. Снаряжались раньше целые экспедиции, даже разные кланы объединялись: уж больно там техники всякой редкой было много, а кто с приветом — тот мог и таинственное «Зеркало» поискать. Да вот только много там народу полегло — и глюки, и автоматика с роботами очень злая: там-то таких шагающих болванов чуть не батальоны гуляют, и паладины местные совсем без башки, фиг с ними договоришься: ценник такой задирают, что смысла туда нос совать вообще нету. А в самом кратере делать тоже нечего — там на большой глубине какие-то хлорные газы выделяются из почвы, живое отсутствует напрочь. Странно, что у нас тур не туда… Вообще в долине Маринера тоже глюков тонна. Нет, не понимаю я в жизни ни хрена. Чего там эти спецагенты на этом Олимпе хотят увидеть интересного? А главное, Ирина! Ее нужно беречь как пресловутую зеницу ока. Она и без всяких шпионских страстей умеет найти неприятности.