Последняя глава (Книга 3) - Джон Голсуорси

- Я приготовила ванну, вы найдете там и бритву.

- Милая! - сказал Крум. - Я буду готов через десять минут.

Он вернулся через двенадцать и сел против нее за стол. Его ждали вареные яйца, гренки, домашнее варенье из айвы и настоящий кофе. Круму казалось, что он никогда не ел такого восхитительного завтрака, оттого что все было совершенно так, как если бы они были женаты.

- Вы устали, дорогая?

- Ни чуточки. Наоборот, я необыкновенно бодра. И все-таки я думаю, что повторять таких штук не следует: зачем искушать судьбу?

- Ну, это же вышло случайно.

- Конечно, и вы вели себя, как ангел. И все-таки это не совсем то, что я обещала тете Эм. Чистому все кажется нечистым.

- Да, черт их побери! Боже! Как я дотерплю до следующей встречи!

Клер протянула руку через столик и крепко сжала его пальцы.

- А теперь, я думаю, вам пора убираться. Сейчас я только выгляну наружу и посмотрю, свободен ли путь.

Потом он поцеловал ей руку и вернулся к своей машине. В одиннадцать часов он уже стоял рядом с водопроводчиком в одной из конюшен Беблок-Хайта.

Клер приняла горячую ванну. Правда, ванна, хоть и глубокая, была недостаточно длинна. Она чувствовала себя словно маленькая девочка, которая напроказила, а гувернантка ничего не знает. Бедный, милый Тони! Какая жалость, что мужчины так нетерпеливы! К платоническому поклонению они чувствуют такую же антипатию, как к хождению по магазинам. Они. влетают в магазин, спрашивают: "У вас есть то-то и то-то? Нет?" - и выскакивают обратно. Они ненавидят примерку, когда приходится стоять неподвижно, поворачиваться во все стороны и смотреть на себя сзади; искать вещь, которая хорошо бы сидела, они считают наказанием. Тони - еще мальчик. Она чувствует себя гораздо старше его и по складу характера и по жизненному опыту. Хотя Клер до замужества пользовалась большим успехом, ей никогда не приходилось сталкиваться с тем типом людей, которые, считая центром мира себя и Лондон, не признают ничего, кроме иронии, быстрого движения и денег, дающих возможность изо дня в день наслаждаться жизнью. В усадьбах она, конечно, встречалась с такими, но там они были лишены привычной городской обстановки и занимались только спортом. Сама Клер, любившая проводить много времени на воздухе, скорее подвижная и выносливая, чем сильная, бессознательно тоже подчинялась требованиям спорта. На Цейлоне она осталась верна своим вкусам и склонностям и проводила время то в седле, то на теннисном корте. Она много читала и старалась не отстать от века, не признающего никакого сдерживающего начала. И все-таки, лежа теперь в ванне, она испытывала какую-то тревогу. Нехорошо было подвергать Тони такому испытанию, как эта ночь. Чем больше она приближала его к себе, отказывая ему в то же время в последней близости, тем больше она его мучила. Вытираясь после ванны, она приняла множество благих решений и едва успела прибежать на работу вовремя. Оказалось, что она спокойно могла бы еще полежать в ванне, так как Дорнфорд был занят каким-то важным судебным процессом. Доделывая вчерашнюю работу, она рассеянно смотрела на лужайку, над которой поднимался туман, предвестник ясного дня; солнце, сиявшее еще совсем по-зимнему, ласкало ее щеки. Она вспомнила Цейлон, где лучи солнца никогда не бывают прохладными и бодрящими. Джерри! Что-то он теперь, пользуясь отвратительным банальным словом, "поделывает"? И что предпримет по отношению к ней? Очень хорошо, что она решила больше не мучить Тони, держать его подальше от себя и щадить его чувства, но без него ей будет грустно и одиноко. Он стал для нее привычкой - может быть, дурной привычкой, но дурные привычки - единственные, с которыми нам больно расставаться.

"По природе я - создание довольно беспечное. И Тони тоже, но он никогда не подведет!" - думала она.

И вдруг зелень на лужайке показалась ей морскими волнами, подоконник поручнями, ей почудилось, что она и он стоят, прислонившись к борту, и смотрят на летучих рыб, а те выскакивают из пены и несутся над зелено-синей водой. Как тепло и какие яркие краски! Какая воздушная сияющая красота! И ей стало грустно.

"Мне нужно хорошенько прокатиться верхом, - подумала она. - Поеду завтра в Кондафорд и пробуду всю субботу на воздухе. Утащу с собой и Динни; ей тоже полезно поездить верхом".

Вошел клерк и сообщил:

- Сегодня мистер Дорнфорд из суда отправится прямо в парламент.

- Скажите... на вас находит когда-нибудь уныние, Джордж?

Клерк, розовое круглое лицо которого всегда казалось ей ужасно забавным - к нему так и хотелось приклеить бакенбарды, - ответил своим глухим голосом:

- Чего мне здесь недостает, так это собаки. С моим старым Тоби я никогда не чувствую себя одиноким.

- А какой он породы, Джордж?

- Буль-терьер. Но я не могу привести его сюда - миссис Колдер будет очень о нем тосковать. И потом - вдруг он укусит какого-нибудь адвоката?

- Вот было бы замечательно!

Джордж засопел.

- Ах, в Темпле никогда нельзя быть в хорошем настроении!

- Я бы тоже хотела иметь собаку, Джордж, но, когда я ухожу, дома никого не остается.

- Не думаю, чтобы мистер Дорнфорд прожил здесь долго.

- Почему?

- Он подыскивает себе дом. Мне кажется, он хочет жениться.

- На ком?

Джордж прищурил один глаз.

- Вы думаете, на моей сестре?

- Ага! - Это правда, но откуда вы узнали?

Джордж прикрыл другой глаз.

- Слухом земля полнится, леди Корвен.

- Что ж, выбор неплохой. Впрочем, я не очень верю в брак.

- Мы, юристы, обычно сталкиваемся только с теневыми сторонами брака. Но мистер Дорнфорд сумеет сделать женщину счастливой, - так мне кажется.

- И мне тоже, Джордж.

- Он человек очень спокойный и в то же время удивительно энергичный. И потом - такой внимательный к людям. Адвокаты любят его, судьи - тоже.

- И жены будут его любить.

- Правда, он католик.

- Всем нам надо быть кем-нибудь.

- Миссис Колдер и я - мы принадлежим к англиканской церкви, с тех пор как умер мой старик отец. Он был плимутским братом и очень строгим. Только выскажи собственное мнение, прямо задушить готов! Сколько раз он, бывало, грозил мне адскими муками! Конечно, ради моего блага. Настоящий глубоко верующий человек, и не выносил неверия в других. Здоровая алая сомерсетская кровь. Он никогда не забывал об этом, хотя ему и пришлось жить в Пекаме.

- Так вот, Джордж: если я мистеру Дорнфорду все-таки понадоблюсь, позвоните мне в пять часов, ладно? На всякий случай, я загляну домой.

Клер пошла пешком. День был еще более весенним, чем вчера. Она миновала набережную и парк Сент-Джеймс. У самой воды уже показались ростки желтых нарциссов, на деревьях набухали почки. Мягкий, ласкающий солнечный свет грел ей спину. Но такая погода долго не продержится. Зима еще возьмет свое! Клер быстро прошла под аркой, где колесницу влекли не совсем правдоподобные кони, - они и раздражали ее и забавляли, - миновала памятник артиллерии, даже не взглянув на него, и вошла в Хайд-парк. Теперь она согрелась и зашагала вдоль аллеи для верховой езды. Верховая езда была ее страстью, и когда она видела кого-нибудь на хорошей лошади, это сразу будило в ней какоето беспокойство. Странные животные эти лошади: сейчас они беспокойны, горячатся, а через минуту - вялы и равнодушны.

Две-три шляпы приподнялись, приветствуя ее. Долговязый человек, сидевший на статной кобыле, уже проехал мимо, натянул повод и вернулся.

- Я так и думал, что это вы. Лоренс сказал мне, что вы в Англии. Вы помните меня? Я Джек Маскем.

А Клер в это время думала: "Отличная посадка для такого рослого человека". Она пробормотала:

- Разумеется!

И вдруг насторожилась.

- Один ваш знакомый будет присматривать за моими арабскими кобылами.

- А, Тони Крум...

- Славный юноша. Только не знаю, достаточно ли он сведущ. Но он энтузиаст... Как ваша сестра?

- Очень хорошо.

- Вы должны были бы привезти ее на скачки, леди Корвен.

- Не думаю, чтобы Динни особенно любила лошадей.

- Я бы скоро заставил ее полюбить их. Помню... - Маскем вдруг умолк и нахмурился. Несмотря на непринужденную позу, его смуглое морщинистое лицо, казалось, затаило что-то, в изгибе рта чувствовалась ирония. Интересно, как бы он отнесся к тому, что она провела эту ночь с Тони в машине.

- А когда прибудут ваши кобылы, мистер Маскем?

- Они сейчас в Египте. Мы их погрузим на пароход в апреле. Вероятно, я сам поеду туда. Может быть, прихвачу и Крума.

- Я бы с удовольствием взглянула на них, - сказала Клер. - На Цейлоне у меня была арабская лошадь.

- Надо будет показать вам Беблок-Хайт.

- Это где-то возле Оксфорда, правда?

- Милях в шести, красивая местность. Так я буду помнить. До свидания!

Он приподнял шляпу, дал шенкеля и отъехал легким галопом.

"Вот невинность разыграла! - подумала Клер. - Надеюсь, не хватила через край. Мне бы не хотелось с ним попасть впросак. Кажется, он очень даже себе на уме. А какие великолепные сапоги! О Джерри даже не спросил!"