Вендетта по-русски - Сергей Гайдуков

— Шутка.

— Это хорошо, — сказал второй охранник и убрал руки от моего горла. — Люблю сатиру и юмор. Особенно журнал «Крокодил». Фамилия?

— Шумов, — признался я. — Константин Сергеевич.

— Не надо больше шутить, Константин Сергеевич, — посоветовал первый охранник. — Последнего рэкетира, который сюда сунулся, до сих пор ищут родные и близкие.

— Вы его съели? — простодушно поинтересовался я, глядя на ровные белые зубы охранников.

— Надо же, — удивился охранник с зубочисткой. — Догадливый попался.

Проходите…

Он нажал кнопку, и турникет, стоявший в проходе, пришел в движение. С риском получить алюминиевой скобой по заду, я проскочил внутрь орлиного заповедника. Охрана любезно помахала мне вслед ладонями размером с небольшую сковороду.

Лифт в здании с двумя этажами — сумасшедшая роскошь. Здесь было два лифта. В кабине из динамиков играл Моцарт. Я наслаждался им секунд десять, пока двери не разъехались в стороны и я не вышел в коридор второго этажа, стерильно-белый и безусловно отвечающий всем стандартам евродизайна.

Ради удобства таких визитеров, как я, коридор украшали стрелки-указатели «Генеральный директор», «Коммерческий директор», «Рекламный отдел» и так далее. Каждая стрелка была украшена черным силуэтом орла — логотипом компании. Я не знал, какой именно пост занимает Ольга Петровна, но, судя по разговору с секретаршей, ниже коммерческого директора она не тянула. Кабинеты коммерческого и генерального директора находились в одном конце коридора, и я двинулся туда. Только собрался я постучать в кабинет с табличкой «Коммерческий директор», как услышал за спиной звук открывающейся двери.

— Константин Сергеевич?

Я обернулся.

— Да, это я, — ответил я женщине, вышедшей из дверей генерального директора. — А вы…

— Ольга Петровна Орлова, — сказала она и протянула руку, которую я осторожно пожал. — Я хотела с вами поговорить. С глазу на глаз.

— Это самый лучший тип разговора, — вежливо заметил я, думая, что теперь Орлова не менее вежливо улыбнется. Но улыбки не последовало.

— Пройдите сюда. — Она указала на маленькую дверь с табличкой «Комната отдыха».

Очевидно, сотрудники компании «Орел» отдыхали мало и редко: комната отдыха представляла собой помещение в десять-двенадцать квадратных метров, с голыми стенами, без окон, с комплектом мебели из трех весьма простых стульев. Из развлечений здесь был только вентилятор под потолком.

— Итак, — сказала Орлова, сев на стул напротив меня и положив руки на колени. — Первый вопрос, который я хотела вам задать, Константин Сергеевич… Кто вы такой?

— Забавно, — ответил я. — У меня к вам аналогичный вопрос. Получается, нас мучают одни и те же вопросы.

Она снова не улыбнулась. Впрочем, вскоре я понял, что на это у нее были очень веские причины.

На первый взгляд Ольге Петровне было едва за сорок. А дальше первого взгляда дело не пошло, потому что мои глаза встретились с ее спокойным взглядом, который не то чтобы был холоден — скорее прохладен. Он заставил меня перестать разглядывать эту женщину и сосредоточиться на ее словах.

И после первого же предложения необходимость во всяких там прохладных взглядах полностью исчезла, потому что я и без того слушал каждое слово.

— Меня зовут Ольга Петровна, и это моя девичья фамилия, — сказала она.

— Когда я была замужем, то носила фамилию мужа — Леонова.

— Ага, — проговорил я, стараясь бороться с охватившей меня растерянностью. — Ясно.

— Мой бывший муж, Павел Леонов, несколько дней назад погиб, — продолжила Орлова, не обращая внимания на мой лепет. — Как утверждает милиция, это было дорожное происшествие — наезд автомобиля. Четыре дня назад мой сын Юра был найден мертвым в квартире, принадлежавшей мужу. Вчера его похоронили. Вчера я была в трауре, а сегодня я могу заняться выяснением кое-каких вопросов. Теперь вы понимаете, зачем вы здесь?

— Отвечать на ваши вопросы? — предположил я, и еле заметный утвердительный кивок был мне ответом. — Я постараюсь. Но боюсь, что и сам не много знаю…

— В любом случае вы должны знать больше моего. В последнее время я практически не общалась с Павлом, а вы, насколько я знаю, провели с ним несколько часов в ту самую ночь. Мой сын исчез сразу после похорон Павла, а в его вещах потом нашли вашу визитную карточку. Я надеюсь, — она выделила голосом это слово, — надеюсь, что у вас есть что мне рассказать.

— Что ж, — сказал я, настраиваясь на обстоятельную длинную беседу. — Во-первых, я хотел бы принести вам соболезнования…

— Что толку в соболезнованиях, — перебила меня Орлова. — Это слова, а утешительных слов я наслушалась вчера. С меня достаточно. Я позвала вас, чтобы получить информацию. С какой стати мой муж обратился к частному детективу? О чем вы говорили с моим сыном? Таков круг проблем, — сказала она и сделала жест рукой, словно мы присутствовали на какой-то конференции, где Орлова была председательствующей и в данный момент предоставляла мне слово.

Кафедры с графином поблизости не оказалось, и я начал без них.

— Ваш муж не обращался к частному детективу, — сказал я. — Мы познакомились случайно, в баре…

— Ну естественно, — кивнула Орлова, и в ее тоне прозвучало раздражение, но не злобное, а какое-то усталое, словно тень давнего сильного негативного чувства на миг скользнула по стене комнаты отдыха и бесследно пропала.

— Уже под утро ваш бывший муж выяснил, что я частный детектив. Я вручил ему несколько своих визитных карточек, одна из которых потом попала и к вашему сыну.

— Вы дали Павлу карточки. По его просьбе? Или это была ваша инициатива?

— Я не очень точно помню ту ночь, — извиняющимся тоном поведал я и даже посмотрел в пол, чтобы мое раскаяние выглядело натуральнее. — Кажется, я предложил Павлу взять визитные карточки. А он с большим энтузиазмом воспринял это предложение. И попросил несколько штук для своих знакомых.

— Он просил вас оказать ему какую-то профессиональную услугу? Я имею в виду услугу профессионального частного детектива.

— Нет, впрямую такой просьбы не было. Он обещал позвонить позже, и его слова можно было понять так, что он позвонит, чтобы предложить мне сделать какую-то работу.

— Так как же вы поняли его слова?

— Я пропустил их мимо ушей, — сказал я. — Для меня это была обычная болтовня не слишком трезвых людей. Я не знал, что через несколько минут ваш бывший муж…

— Понятно. Вас вызывали в милицию по делу о гибели моего бывшего мужа?

— Вызывали. Я рассказал примерно то же, что и вам. В более подробном варианте. Как мне показалось, мои объяснения их вполне устроили.

— И вы согласны с тем, что мой бывший муж погиб в результате несчастного случая?

— Хм. — Я собрался с мыслями и произнес то, что Гарик обычно называл «объективной оценкой ситуации». — У меня нет оснований думать, что это не так. Меня не было на месте происшествия. И я совершенно определенно могу заявить, что ваш бывший муж был пьян, когда направился домой.

— Все понятно, — мне показалось, что ответ ей понравился. — Я спросила об этом, потому что мой сын, — вдруг она замолчала. — Потому что Юра… — снова молчание.

— Потому что ваш сын считал, что это был не несчастный случай, а убийство, — пришел я на помощь. — Юра считал, что его отца кто-то намеренно сбил автомобилем. Будто бы Павел шел из дома на какую-то встречу и по дороге был сбит машиной. Эту версию Юра мне изложил во время нашей первой и единственной встречи.

— И что вы ему сказали?

— То же, что и вам. Нет очевидных доказательств в пользу версии об убийстве. Предположения вашего сына были всего лишь предположениями, не больше. Мои слова Юре очень не понравились. Он был расстроен гибелью отца, но я никогда бы не подумал, что он…

— Стоп, — неожиданно прервала меня Орлова. — Смотрите, какой у нас здесь прекрасный вентилятор, очень эффективная модель…

Я, как дурак, задрал голову кверху, а когда, слегка удивленный, опустил, платочек был уже спрятан в маленький карман на ее жилете. Будто бы и не было слез в уголках глаз. Будто бы ничего не было.

— Я тоже никогда не думала, что Юра решится на такое, — сказала Орлова чуть менее твердым, чем прежде голосом. — Он переживал наш развод, он переживал, что отца уволили с работы. И он очень сильно переживал его гибель. Но я никогда не подозревала в своем сыне нездоровой склонности с самоубийству. Психически он был полностью здоров.

— Стоп, — теперь притормозил я. — Вы утверждаете что самоубийства не было?

— Я не могу так утверждать. Потому что милиция считает, что это было именно самоубийство. Суицид, как выразился следователь. Это официальная версия, она и останется таковой…

— Пока не будет опровергнута, — продолжил я. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Я испытывал чувство, которое называется «дежа вю»: все это уже было. Уже приходил ко мне Юра и говорил, что его отец не мог спьяну попасть под машину. И он просил меня помочь ему доказать это. Орлова пока ни о чем меня не просила. Но было видно, к чему все движется.