Страна мурров - Ирина Владимировна Скидневская

даже не задумывался и, что особенно смущало, не имел привычки выбирать выражения.

Оба жениха пламенно любили Летку, а Летка любила в них обоих их лучшие качества, так неудачно распределённые.

— Мада, можно сказать? — через некоторое время спросила Летка.

Виктория взглянула на почти полную кастрюлю очищенного картофеля и дозволила:

— Можно.

— Я вчера Мартону говорю: «Ты знаешь какие-нибудь ласковые слова? А то всё Летка да Летка. Думал, думал, надумал. Куропаточка моя, говорит. А сам красный от стеснения, переживает, что разнежничался. Как вам?

— Ну, любит он жареных куропаток с горчицей… да и ты на кухне работаешь, так что по теме, — пряча улыбку, сказала Виктория. — Получай кулинарный комплимент!

— Ага, прямо заслушаешься.

— Что не дано человеку, то не дано. Зато у него руки растут откуда надо.

— А Лап говорит, — Летка мечтательно завела глаза, — голубка моя, богиня, нежней тебя нет

никого на свете…

— Значит, куропатка против голубки? Вот что тебя волнует? А не то, что он соседям опять окна побил? Я тебе, девушка, настойчиво советую принять предложение от надёжного мужчины. Причём, немедленно. Пока он себе другую не нашёл. А пьющего чудилу забудь, как страшный сон. Это ж не человек, а стресс, причём, хронический, неужто сама не видишь?

— Но он такой…

— Не хочу ничего слышать! А что родители?

— Отец торопит с выбором. А то одна да одна, говорит… А мачеха на сносях, рада, что я всё по дому делаю. Но им нужна свободная комната, я же понимаю. Как ребёнок родится, совсем тесно станет, на головах будем спать, вшестером. — Летка с несчастным видом снова занялась картофелем.

— Ну, так и перебирайся сюда. Госпожа Айлин разрешает занимать свободные комнаты.

— Ни за что!

— Опять мучаешься? — тихо спросила Виктория. — Что-то ты бледненькая.

— Мучаюсь, мада. — Летка ещё ниже склонила голову. — Иду сюда, как на казнь.

— Вот ещё новости! Не распускай себя. Может, придумываешь?

— Нет, тяжко, ноги не идут…

— Не беременная?

— Скажете тоже! — вспыхнула Летка. — Боюсь чего-то. Будто ждёт меня за углом беда…

— Ну, сама подумай, какая тут может быть беда? — горячо сказала Виктория. — Я как в Спящую устроилась, жизни не нарадуюсь. А такую хозяйку, как наша госпожа Айлин, ещё поискать надо. Дочка к себе зовёт, но я работать хочу, а не с внуками сидеть. У меня ещё сил на десятерых.

— Да-да… Но я, наверное, уволюсь.

— А ты не торопись. Может, отпустит.

— Может, отпустит, — согласилась Летка, быстро работая ножом. — А в предместьях опять ребёночек пропал… Тоже ночью, из дома.

Забыв про кипящие кастрюли, Виктория тяжело опустилась на табурет у плиты.

— Что ж это творится? Детей из постелек крадут… Ищут?

— Конечно, ищут. Но раз сразу не нашли, то уже не найдут.

— Не каркай, каркуша! А как там наша Марьянка?

— Тяжело ей…

Ребёнок, которого украли первым, был сыном Марьяны, девушки, которая раньше работала второй помощницей Виктории. Потом вышла замуж, родила троих. Никогда не злилась, ни с кем не ссорилась, светленькая, улыбчивая.

— Помните, мада, как она Господина Миша колбасой подкармливала, пока никто не видел? Очень его любила. При ней он так раздобрел — госпожа Айлин после контрольного взвешивания за голову схватилась.

— Конечно, помню… — Виктория утёрла краем фартука бежавшие по щекам слёзы. — Бедная Марьянка… бедные детки… как всех жалко-то, господи… И мой братишка тоже ведь потерялся…

Летка знала эту печальную историю. Когда-то у Виктории был горячо любимый младший брат. В детстве он оглох, но вырос высоким, красивым парнем, собирался жениться. И вдруг исчез. Много лет прошло, Виктория давно уехала из дома, но тоска по брату мучила её до сих пор. Она мечтала найти его, ходила к гадалкам, ночами не спала, перебирая возможные сценарии его исчезновения, как делают все люди, сраженные подобным несчастьем. Лицо на фотографии было застывшим, неживым, только Летка ни за что бы не сказала об этом Виктории. А та не спрашивала — возможно, чтобы не лишиться последней надежды.

— Мада, а вы давно у гадалок были?

— Больше я к ним не хожу.

— И правильно!

— Только к одной, к Додоне.

Нож вывалился у Летки из рук.

— Как же вы не побоялись?! Её разозлить легче лёгкого, и тогда она так судьбу повернёт, что каждое её слово сбудется…

— А чего мне бояться? Мне уже сам чёрт не страшен. Есть ли в Дубъюке хоть одна гадалка, которой я не заплатила? Решила, будь что будет, и пошла.

— И что? — умирая от любопытства, спросила Летка.

— Она у меня забрала цепочку с медальоном, где прядь братишкиных волос лежит. В первый раз его обстригли, годовалого, а я волосики сберегла. Заставила меня подвесить медальон на один крюк с тазом — цепочка бьётся об него, звенит на ветру. Вот, жду теперь, может, вызвонит, где мой родненький…

— Такое гадание только Додоне под силу, — заметила Летка. — Говорят, очень от него голова болит. Но знаете, мада, если Додона взялась помочь, то результат будет, это точно.

Вернувшись к плите, Виктория схватила половник размером с бычью голову и в сердцах треснула им по одной из медных кастрюль, подвешенных над плитой. Кастрюля загудела.

— Кабы умела я медь слушать, давно бы мои мучения кончились…

— А давайте попробуем?! Погремим и послушаем! — воодушевилась Летка, которой очень хотелось помочь.

Повариха недоверчиво улыбнулась, но Летка забрала у неё половник.

— Новичкам везёт! Стойте рядом, мада, и слушайте! — Она осторожно тюкнула в днище большой медной кастрюли.

Звук вышел ни то ни сё.

— Не слышно, — сказала Виктория, насупив широкие чёрные брови.

Бац!

— Ничего не слышу!

Бац! Бац!

Летка стучала, а Виктория, вздрагивая, вслушивалась в звон и грохот кастрюль, по которым её помощница, не жалея сил, дубасила половником.

Наконец они, обе ошалевшие и оглохшие, упали на табуреты, закрыв уши руками.

— Что-нибудь слышали, мада? — спросила раскрасневшаяся и возбуждённая Летка, когда у неё перестало звенеть в голове.

— Да, слышала, — ответила Виктория. — Духи кастрюль сказали мне, что если обед не будет готов вовремя, ждёт нас с тобой выволочка. И что сейчас сюда весь дом сбежится.

И действительно, не успела Виктория договорить, как на кухню заглянула испуганная Лорна, а за ней и Хейго.

— Что за шум?!

— Пожар? Сигнализация сработала? — Хейго быстро обшаривал кухню глазами.

— Всё в порядке, не беспокойтесь! Проверка кастрюль на прочность! — выпалила Летка первое, что пришло на ум.

— С ума сошли? Там Бомбаст с Гриваттой стоят в коридоре, боятся войти.

— Вот и хорошо. Ведьмы меди боятся, — прошептала Летка. — Ведьмам здесь делать нечего.

— Пожалуйста, потише, у нас гости… брат… — сказала Лорна, и они с Хейго ушли.