Когти Каганата - Константин Жемер

– «Когти», Миша, «когти», – решил он вмешаться. И вовремя, поскольку Михаил Капитонович уже набрал полную грудь воздуха, глаза его зажглись нешуточным лекторским огнём. Реплика коллеги заставила этот огонь угаснуть, а воздух – с шумом покинуть лёгкие.

– Да-да, «когти», – сказал археолог и недовольно взглянул на Германа. – Предмет сей имеет сугубо мифическую природу. Честно говоря, начав им заниматься, я, как серьёзный учёный, рассчитывал прежде найти доказательства, а уж потом выдвигать гипотезу, но – увы, воз и ныне там. С тридцать шестого года раскопки на Дону остановлены: сколько не тщился, но продолжить их так и не удалось. Письменные же источники скудны, а те, что есть, имеют неоднозначное толкование. Эх, да я бы сидел себе тихо и до времени помалкивал о «когтях», кабы одним ранним утром не появился на пороге вот этот вот молодой человек…

Михаил Капитонович кивнул в сторону Никольского и продолжил:

– …А затем вдруг не раздался в телефонной трубке голос товарища Берия. Тут уж, хочешь – не хочешь, а выложишь всё, включая мифы и собственные измышления начистоту, без утайки.

– Да будет тебе, Миша, – подбодрил приятеля Герман. – Мифы – основной движитель археологии, разве нет? Сколько их на поверку оказалось не химерой, а былью и увенчалось открытиями века? Так, может, ты тоже стоишь на пороге великого открытия?

Глаза Артюхова снова зажглись. На этот раз внутреннее пламя имело иное свойство, нежели в прошлый раз. Это было пламя первооткрывательства – пламя, порождённое одной из самых сильных и яростных страстей, в череде тех, которые снедают людей и бросают на поступки столь необдуманные, что потом о поступках тех пишут в энциклопедиях, дескать, они изменили мир.

– Ещё раз предупреждаю, товарищи, речь о моей личной гипотезе, которая пока мало подкреплена историческими сведениями и археологическими находками, – объявил археолог, обводя пылающим взором собеседников.

Те кивками выразили своё полное понимание. Тогда Артюхов рассказал следующее:

– Термин «когти» часто упоминается в различных источниках по отношению к хазарам. Можно сказать, термин пристал к этому народу как репей к собачьему хвосту. Новгородские купцы, к примеру, сетовали, на то, что каганат крепко вцепился когтями в торговые пути и загребает непомерную дань с караванов. Византийцы указывали на то, что их причерноморским поселениям следует остерегаться когтей каганата, поскольку эти когти уже поработили многие земли и многие народы… Аллегория, скажете вы?! Всё правильно, именно так и принято считать, а я вот однажды взял и предположил иное…

Артюхов вздохнул, затем, подчинившись внезапному импульсу, схватил со стола банку с остатками тушёнки. Громко стуча ложкой, он выскреб содержимое, и намазал на хлеб.

– …Эта нездоровая мысль пришла ко мне там, на раскопках Саркела, – повествование учёный продолжил уже с набитым ртом. – Был ли я в своём уме, судите сами, но вот факты… С момента победы Песаха над Олегом прошло не больше тридцати лет, когда другой киевский князь, Святослав, открыто пришёл в каганат, буквально смёл всё хазарское войско во главе с самим каганом и захватил все их главные города, включая столицу Итиль и славящуюся своей неприступностью крепость Саркел. Поход Святослава фактически поставил крест на существовании Хазарского каганата. Спрашивается, что изменилось за тридцать лет? Куда подевалась непобедимая сила Песаха досточтимого?! Эти вопросы меня замучили настолько, что я решил выяснить природу пресловутой силы. От идеи, что означенная сила – ни что иное, как просто хазарская армия, пришлось отказаться. Дальше начал я перебирать разные варианты, зарылся в манускрипты и всякий раз упорно натыкался на термин «когти». Более того, выходило, что источник силы хазарского царства имеет нематериальную, противоестественную, если хотите, мистическую природу. Постепенно начала вырисовываться гипотеза…

Артюхов с сожалением покосился на пустую консервную банку, затем, делать нечего, поел просто хлеба с луком. О спиртном, благодаря интересному повествованию, все сидящие за столом, не сговариваясь, на время позабыли.

-…Ну, так вот, – продолжил Михаил Капитонович. – Я осмелился предположить следующее… Булан, о котором уже говорилось (если помните, это первый бек из династии Буланидов), откуда-то умудрился добыть некий неведомый артефакт, который он потом передал своим потомкам. Этот артефакт долгое время служил неизменной опорой власти и могущества правящей верхушки государства.

– Мистический артефакт, дающий защиту от врагов? Ну и история! Это уже не «Песнь о Вещем Олеге», а «Сказка о Золотом Петушке», – весело воскликнул Динэр Никольский. Однако, покосившись на Крыжановского, лицо которого выражало абсолютную серьёзность и глубокую заинтересованность, особист осёкся и замолчал.

– Напрасно иронизируете, дорогой товарищ, – обиделся Артюхов. – Напрасно! За моими умозаключениями стоит множество бессонных ночей… Если хотите знать, в Средние века военное могущество государств часто базировалось на разном сверхоружии. Например, у Византии имелся так называемый «греческий огонь» – тоже своего рода мистическая вещь, секрет которой хранился в строжайшей тайне. Кстати, до сих пор эта тайна остаётся нераскрытой. Говорят, якобы в восемнадцатом веке некий французский алхимик по фамилии Дюпре сумел воспроизвести древнюю формулу «греческого огня», которую он продал королю Людовику Пятнадцатому. А тот, ужаснувшись полученному могуществу, все бумаги Дюпре уничтожил…

– Миша, не обращай внимания на молодого коллегу, – взял слово Герман. – Да расскажи ты историю о мистическом артефакте перед учёной аудиторией, ещё бы не то услышал!

– То-то и оно, что не хотел я вообще говорить, не хотел…

– Дорогой Михаил Капитонович, товарищ Артюхов, – с виноватым лицом воскликнул Никольский, – Простите меня, это всё спиритус виноват… Вышло не специально… Но, я думал, «когти» Песаха – это действительно оружие, а тут вдруг мракобесием запахло…

– Послушайте, товарищ младший лейтенант, – отеческим тоном начал Крыжановский. – Представьте, что какой-нибудь изобретатель-самоучка – современник Булана, взял да и придумал э-э, ну, скажем динамит. Для нас он – штука обычная, но древние летописцы описали бы его именно как мистический артефакт. Само собой, товарищ Артюхов, поработав с такими летописями, опирается на мнение авторов…

– Вот теперь понятно! – жизнерадостнее прежнего вскричал Никольский. – А наша боевая задача состоит в том, чтобы найти «когти» и развенчать всю мистику путём выяснения иссснной природы предмета, которая, естесссно, не может противоречить материалистической теории, на которой зиждется учение Маркса-Энгельса-Сталина…