Русская война - Александр Дугин

О сетях сегодня написано много книг. Есть технологические руководства по развитию торговых сетей, есть руководства для шпионов о том, как создавать вербовочные сети. Существуют инструкции по наладке компьютерных сетей в офисе. Мы все время сталкиваемся с понятием сеть, но чем больше мы с ним сталкиваемся, тем более фундаментально мы не понимаем его сути.

Иерархия vs энтропия

Не только общество эпохи модерна, но и общество традиционное, и даже религиозные цивилизации всегда основывались на противостоянии двух начал – иерархии и энтропии. Энтропия на языке физики означает переход вещества на более низкий уровень организации с выделением энергии, другими словами – это тлен, падение, инерция, сопротивление.

Иерархии всегда пытались организовать мир, культурный космос людей, общество, государство, культы, придать жизни отдельного народа, большого государства или даже империи некую оформленную, разумную, рациональную организационную форму, с заданными целями и смысловыми миссиями. Иерархии в разное время были самыми различными – от иерархий священных, феодальных, рыцарских, жреческих до буржуазных в новое время. То же самое – демократический централизм, или принцип, по которому была организована советская компартия. Все это не что иное, как формы иерархии – вертикали власти.

На противоположном конце от иерархий всегда стояла энтропия, воплощенная в огромном количестве факторов, в том числе природных. Если средневековый князь начинал военный поход, а в это время ветра дули не в том направлении, дожди зарядили или нерадивые подданные отказывались уплатить дань и скрывали свои доходы, поход мог быть свернут. И это тоже форма энтропии. В советское время источником энтропии были люди, которые саботировали марксистское самосознание, не обладали достаточным уровнем пролетарской ответственности, не исполняли кодекс строителей коммунизма или отказывались открыто, или просто по идиотизму или нежеланию, принимать те нормы, которые им внушала советская идеологическая иерархия. Каждый должен был знать, что он может получить в этом обществе, на что может рассчитывать, на что не может, что он должен делать, чтобы повысить свой уровень в этих иерархиях, а чего не должен. Любое общество до какого-то момента основывается на этом противостоянии – либо иерархия со своей логикой, со своими принципами, своими нормами, либо энтропия.

Спектр иерархий простирается от сословных, в которых практически невозможно изменить свой статус, до демократических, где существует циркуляция элит. Итальянский социолог Вильфредо Парето говорил о том, что только то общество устойчиво, в котором иерархия интегрирует в себя новых членов. Благодаря этому привлечению, тому, что Парето назвал ротацией элит, можно избежать жестких катастроф[11]. Такая гибкая иерархия, которая включает ярких людей, пусть даже с самых низов, очень устойчива и перспективна. Те же иерархии, которые представляют собой жесткие сословные структуры, довольно неустойчивы. И поскольку в них возникает застой, элита довольно быстро вырождается.

На другом конце, в сфере энтропии, среди каких-то асоциальных элементов, преступников, лентяев, лоботрясов, поэтов, мечтателей, революционеров, сектантов или просто природных явлений и животных, формируется контрэлита. В какой-то момент, становясь сильной, она свергает элиту, и все начинается заново. Если эту элиту, которая рассеяна в энтропическом полюсе общества, не впускать во власть, то рано или поздно она эту власть опрокинет. Подавляющее большинство обществ, которые мы знали в нашей истории, были основаны на этой неснимаемой двойственности иерархии и энтропии. Иерархия пыталась укротить энтропию, энтропия пыталась развалить иерархию, размыть ее снизу, растворить своей непредсказуемостью, своим иррационализмом, своим сопротивлением. Одна из наиболее значимых для общества форм энтропии – коррупция.

Рождение сетевого общества

В конце 80-х – начале 90-х годов прошлого века социологи заговорили о новом типе общества, которое испанский социолог Мануэль Кастельс назвал сетевым обществом[12]. Оно на глазах начинает появляться на Западе и все больше и больше влияет на нашу жизнь, на наши привычки, нравы, на наш образ жизни. Особенно это влияние заметно в сфере средств массовой информации, информационных коммуникаций, товаров, которые мы потребляем. Сетевое общество определяет моду, формирует все, что мы принимаем зачастую некритически. В этом есть некий произвол, диктатура сетевого сообщества.

Сетевое общество предлагает фундаментально изменить сам принцип соотношения иерархии и энтропии, и здесь важнейшим понятием становится сеть. Это может быть разведывательная сеть, торговая сеть, религиозная сеть, сеть агентов влияния или информационная сеть, сеть вещания. Сеть Интернет, конечно, тоже воплощение всеобщей сети. Не случайно Интернет называется World Wide Web – то есть распространенная на весь мир паутина. Однако Интернет – это далеко не единственная сеть. Существуют также политические сети, сектантские, террористические, – все они, по сути дела, функционируют по качественно другому принципу, нежели функционировали предыдущие общества. Сегодня уже нельзя не учитывать наличие этих сетей в нашем обществе, которые растут как на дрожжах, все больше и больше давая о себе знать. Постепенно мы оказываемся элементами, так или иначе интегрированными в эти сети. Даже не замечая этого, мы становимся обладателями каких-то сетевых карт, посетителями каких-то определенных сетевых мест, почти все мы пользуемся мобильной связью и сетью Интернет, которая через флэш-мобы может организовать произвольную форму сети.

Естественные сети

Современные социологи, которые считают, что сетевое общество – признак новой модели цивилизации, которую они называют цивилизацией постмодерна, считают, например, принадлежность к этническому меньшинству сетевым фактором. В большинстве сетевых обществ этническая принадлежность человека – француза, африканца, русского, славянина, англичанина, – не имеет фундаментального значения. Имеет значение гражданство. Если человек – гражданин Франции, значит, он француз. Кто он по этносу – араб, представитель африканского племени или чистокровный житель Франции, немец или русский, – это неважно. Практически во всех странах так. Значение имеет гражданство, однако этническая принадлежность, которая не фиксируется в правовом статусе человека и в большинстве стран не указывается в паспорте, в определенных условиях тоже становится сетевым признаком. Это очень древнее, архаическое свойство сегодня вновь становится весьма актуальным, поскольку речь в эпохе постмодерна идет уже и об искусственных сетях.

В постмодерне общество становится все более сетевым. Здесь происходит самое любопытное. Сеть – само по себе понятие очень важное. Нам кажется, что мы знаем, что такое сеть. На самом деле, чтобы понять, что такое сеть, надо сделать усилие, потому что обычное представление о сети имеет технологический характер. Мы называем сетью такое сплетение нитей, которое имеет множество узлов. По сути, когда мы представляем настоящую сеть, мы не видим ее начала и конца, не видим ее середины, ее верха или низа. И это – очень интересное свойство сети. Все, что организовано таким образом, является сетью. Это форма организации в такое сообщество, такую систему, в которой нет верха и низа, нет центра и периферии, нет главного и второстепенного, нет магистрального маршрута и маргинального маршрута, где одно пересекается с другим по причудливой логике, которая постоянно развивается и меняется.

Представим, например, рыболовную сеть. Двигаясь по одной из линий, вы понимаете, что в каждый момент вы можете пойти направо, налево или продолжить путь до следующего узла. Таковы сетевые модели, где маршрут информации, маршрут знания, маршрут человека, маршрут политической линии, идеологии, экономических факторов, денег или товаров может прокладываться самым разнообразным образом, продолжаться практически в хаотическом режиме. Это и называется сетью. Но в отличие от традиционных, привычных нам обществ, которые основаны на противостоянии централизованной, рациональной, разумной, волевой, подчас жесткой иерархии и хаотической энтропии, сеть – синтез того и другого. В сети больше организованности и иерархичности, нежели в чистом хаосе или в чистом небытии, чистой инерции. При этом в сети гораздо меньше организации и рассудочности, нежели в традиционной системе организации общества; чем в иерархии, в государстве, традиционной науке, в правовых институтах, политических, даже в экономических структурах, фирмах и способах организации производства развитого капитализма, который и так закладывал в свою структуру достаточно большую степень свободы и гибкости в проведении сделок, в организацию экономических стратегий. Но сетевой капитализм или, как его называют, турбокапитализм, то есть капитализм бродячих толп, становится еще более гибким, парадоксальным и более непредсказуемым.