Родная душа (СИ) - Ом Виктория

— Невозможно, — подтвердила я. — Натуральные выглядят гладкими и гармоничными. Лабораторные всегда имеют шероховатости и даже нежелательные вкрапления.

— Вот видишь, что знающие люди говорят! — всплеснул руками Леруа, чуть не опрокинув свой стакан с выпиской.

— Прогресс на месте не стоит, — возражал ему собеседник, который не был мне хорошо знаком.

— Ника, — Вэн приблизился, будучи трезвым и обеспокоенным. — Нужно поговорить.

— И для этого ты заставил меня пережить испытания Эльвирой и её салона красоты? — спросила, последовав за ним в гардеробную.

— Что? — он удивился. — Она тебя в салон возила? — и уставился на моё размалеванное лицо.

Нет, выглядело всё прилично, но непривычно, что читалось в ауре Вена и на его кислой физиономии.

— Тебе идет, — из вежливости произнёс он и перешел к сути: — Как всё прошло вчера?

— Ты про экзамен или про мужчину из Кала… кала… не помню, как там дальше. Было много «а», — по побледневшему Вэну было видно, что я топчусь где-то рядом, и название той организации ему знакомо, а угрызение совести очень странно переплелись в его ауре с раскаянием и огорчением.

— Прости, меня сильно задержали на работе. Рад, что с тобой всё в порядке.

— Они послали безобидного мужчину. Я от него разделалась и без особой помощи.

— Что ты сделала? — он насторожился, медленно вырисовывая в своей ауре ломаный рисунок из недоверия и страха.

— Просто показала это, — и продемонстрировала свой домашний коктейль, который так и лежал в сумке, ожидая своего звездного часа.

— Что за ядреная смесь? Ты собираешься кого-то убить? — он вновь забеспокоился, но уже похоже не совсем обо мне.

— Нет. Глупо убивать, когда поблизости ходит следователь со своим эмпатом.

— Исар?

Попыталась выудить из своей памяти нужное имя, и, кажется, Вэн назвал его правильно:

— Да.

— Он был на вчерашнем занятии?

— Да, вероятно, ожидал, что Айзинг вдруг надумает прийти на сдачу экзамена, который ему не нужен.

Вэн нахмурился, размышляя о чем-то. Я молча ожидала, что же в итоге он скажет, а может, поделиться своими умозаключениями.

— Следующие три дня будут спокойными, — сообщил Вэн. — Но ты всё равно сиди дома. По городу не шатайся.

— Да, да. Я на больничном за твой счет.

Вэн зашарил по карманам пиджака, пытаясь что-то найти, в итоге он достал небольшой яркий шнурок и продемонстрировал его мне.

— У меня тут подарок, с Оливией выбирали вместе, — сказал он, заметно нервничая.

Вэн потянул руки со шнурком в мою сторону, ожидая, что я подам ему свою ладонь. То, как это преподносилось, на обычный подарок не походило. Спрашивать самой нет смысла, надо будет, сам расскажет: что это за шнурок и для чего.

— А Оливия не против того, что ты по корпоративам ходишь, — протянула к нему левую руку, — а она дома с ребенком сидит?

— Я на полчасика заскочил, чтобы тебе подарок отдать, — оправдывался он, завязывая шнурок замысловатым способом, а в конце дернул в разные стороны, убеждаясь, что узел затянулся. — Это оберег.

— Два подарка за раз? Не слишком ли?

Вэн непонимающе уставился на меня.

— Ты сказал, что это оберег — и это уже подарок. А-то ты не любишь объяснять свои действия и поступки, да и посвящать в тонкости происходящего.

Моё замечание заставило его потупить взор и подогрело сожаление, а также добавило стыда.

— Мог бы сам ко мне заехать для такого нехитрого дела.

— Не мог. Не хочу тебя пугать объяснениями, но лучше не снимай его.

— О, это… — Я задумалась, какое слово лучше подходит к ситуации, ведь мне неведом страх. — …мило.

Вэн взглянул на меня будто понял, какую глупость он сморозил.

— Я собираюсь домой, давай отвезу тебя по дороге.

— Во-первых, это будет не «по дороге». Во-вторых, соглашусь, если расскажешь всё, что знаешь.

Недовольство — что-то новенькое в его исполнении, и в мой адрес. Понятно, это не то, на что он рассчитывал.

— Ясно, — не стала ждать от него словесного протеста, — меня уже ждет такси. Передай Оливии мою благодарность и поздравления с праздником.

Я сняла своё пальто с вешалки и направилась на выход. Вэн все же предпринял попытку объясниться, нагнав меня уже на улице:

— Я бы с удовольствием рассказал тебе всё, но это не просто по многим причинам, — выпалил он, выпуская клубы пара в морозный воздух.

Я остановилась, не собираясь мешать его душевному порыву, параллельно застегиваясь на все пуговицы, а то и замерзнуть можно.

— Я сделал ошибку. И не одну. И если мне рассказывать всё, то это будет долгий рассказ, к которому я сам не готов.

— Я вижу.

Его окутала легкая дымка благодарности. Мне было всё равно. Расскажет — хорошо, нет — не очень-то и хотелось. Видела, что ему нужно высказаться, да храбрости не хватает.

— Сначала потренируйся тогда, — посоветовала Вэну и спровоцировала недоумение. — Расскажи всё Оливии, для начала, — пояснила ему, — если она, конечно, не единственная, кто в курсе всех твоих секретов.

Он задумался над этим, а к обочине подрулила уже знакомая мне машина.

— С наступающим, — бросила тихим голосом заблудившемуся в своих мыслях боссу и села в автомобиль.

— Домой? — уточнил Маркус.

— Домой.

Машина тронулась с места, а Вэн не спешил возвращаться ни в этот мир, ни в теплое помещение.

______________

*Дарсонвализа́ция — устаревшая методика физиотерапевтического воздействия на поверхностные ткани и слизистые оболочки организма человека импульсными токами высокой частоты, относится к устаревшему разделу "электротерапии". Назван по фамилии автора, французского физиолога и физика Арсена Д’Арсонваля.

Глава 17. Новогодняя ночь

Приближался Новый год, а следом за ним и абсолютная тишина. Улицы будут пустыми, а люди уставшими после длительных застолий и возлияний. Нет, пьяные тоже испытывают эмоции, но такие мутные ингредиенты никому не нужны. Да и купить бутылку виски выйдет дешевле, чем коктейль из пьяных чувств.

— Ты собираешься и сегодня изображать из себя кирпич? — возмутился кот, усевшись прямо перед моим лицом.

— Почему кирпич? — промямлила, лежа на животе с головой повернутой на бок.

— Лежишь и не шевелишься, — ответил Арчи и секунду поразмыслив добавил, — и лицо, словно надгробием приложили неудачно.

— Кто-то решил испытать судьбу? — А он именно это и делал, и теперь выжидал мою реакцию на его оскорбления. А она была. Как обычно. Никакой.

— В общем, оторви свою тушку от кровати и выпусти меня, — заявил Арчи.

— А сам не можешь?

Он как-то подозрительно скривил мордашку и оттопырил уши, словно ему показали эпическую дуру, ну или валерьянки дали понюхать больше положенного

— Я кот. У меня лапки, — сдался он и признал свою животную натуру с её главным недостатком.

— А как же охранять мой сон? Всё? Опасность миновала?

— Нет. Но в новогоднюю ночь все набираются сил на следующий год. В такой день некогда заниматься злыми делами, иначе нечем будет пакостничать весь год. Так что, откроешь мне дверь завтра, иначе подниму на уши всех твоих соседей? Подумай, нужно ли тебе такое внимание? — маленький шантажист, знает, что я не фанат бурных и, тем более, негативных эмоций.

— Ладно. Поняла.

Встала и выпустила своего незаконного сожителя.

— А дальше?

— Дальше я сам, — бросил Арчи, убегая по коридору, и махнул на прощание хвостом на повороте в лифтовую.

Я посмотрела на часы, стоящие на кухонном столе. Они показывали половину шестого. Я бухнулась обратно в кровать и завернулась в одеяло.

Где-то через четыре часа начнут запускать фейерверки. Пожалуй, вылезу из своего нового убежища и устроюсь перед окном. Посмотрю, вдруг в небе интересные узоры сложатся.

В итоге я задремала, потеряв нить своих размышлений в попытке выяснить, что делать в наступающем году… и надо ли?