Когда страсть разгорается вновь - Оливия Гейтс

– Я вам верю.

Сердце заколотилось в груди Ричарда. Ему захотелось наизнанку вывернуться, лишь бы заслужить эти доверие и признание.

– Я хочу, чтобы вы научили меня всему, что знаете.

Ричард засмеялся. Этот мальчик выжимал из него реакции, на которые он считал себя неспособным.

– Сомневаюсь, что тебе захотелось бы научиться тому, чем я занимаюсь.

– Мне хочется!

Ричард искоса посмотрел на Изабеллу:

– Не думаю, что это придется по душе твоей маме.

– Потому что это опасно?

– Мягко говоря, да. – Ричард взглянул на часы. – Но это мы обсудим в другой раз, молодой человек. Мы договорились, что порисуем до твоего времени отхода ко сну. Тебе нужно отправляться спать, а мне пора идти.

Уже не споря, Маурисио встал и собрал вещи, являя собой воплощение достоинства и чести. Дав слово, он сдержал его. Это вызвало у Ричарда… гордость?

За Маурисио пришла Марта. Передав ей свои вещи, мальчик вернулся, чтобы попрощаться. Обняв мать, он бросился к Ричарду, обвив руками его шею.

– Вы еще придете?

Ричард почувствовал себя так, словно ему саданули по сердцу. Он посмотрел поверх головы Маурисио на Изабеллу. В ее глазах бушевали штормы. Она была в ужасе. От того, к чему это могло привести. По правде говоря, Ричард испугался не меньше.

Но ответ у него был только один:

– Да, приду.

Чмокнув Ричарда в щеку, Маурисио выскользнул и, одарив его улыбкой, унесся прочь.

Собравшись с духом, Изабелла обрушила на Ричарда не дававший ей покоя вопрос:

– Так ты собираешься сказать Маури правду?

И на этот вопрос у него был лишь один ответ:

– Нет. Пока нет.

Глава 9

«Пока нет».

Эти слова эхом отдавались в сознании Изабеллы, нервируя все больше. Ведь они означали, что рано или поздно Ричард скажет Маури правду.

Но Ричарду казалось, что все просто. Маури узнает, что у него есть отец, получит его богатство и власть.

Словно это не изменит все.

До того, как уехать тем вечером, Ричард признал, что сам не знал, как поступить. Он лишь хотел общаться со своим сыном. И Изабелла не могла отказать ему в этом.

Начиная с того самого дня три недели назад, она уступила и согласилась с тем, что Ричард проводил с ее семьей каждую свободную минуту. После окончания рабочего дня, с раннего вечера до момента отхода детей ко сну, он находился у них дома. И потрясал ее с каждой новой минутой.

Ричард источал прямо-таки безудержное обаяние. Раньше Изабелла считала это умелой манипуляцией, но теперь сильно сомневалась в его неискренности. Ему нравилось проводить время с ее семьей. А к Маури он относился так, как на памяти Изабеллы ни один человек не относился к ребенку – даже самые любящие отцы. Та почти осязаемая близость, что связывала их, тревожила Изабеллу. И близость эта укреплялась с каждым днем.

Изабелла смотрела на Ричарда новыми глазами, да и он сам явно удивлялся пробудившимся в нем чувствам.

Вот и сегодня, например, он совершил необычный для себя поступок.

Взял их в поход по магазинам.

Изабелла согласилась на это при условии, что Ричард не станет транжирить деньги. А потом долго распекала себя за то, что не уточнила определение «транжирить» – на языке Ричарда это означало потратить меньше миллиона долларов.

Но волновалась она напрасно.

Считая – и небезосновательно, – что они делают покупки в компании всемогущего джинна, дети просили купить им вещи, которые не осмелились бы попросить у своей семьи. Ричард не уступил просьбам детей, преподав тонкий, но строгий урок по поводу излишних трат и их неприятных последствий. После этого дети оставили выбор за ним, и Ричард купил подарки по доступной цене, от которых они пришли в восторг, – приятные и полезные вещи.

Маури единственный из детей не просил ничего. Он изумлялся всякий раз, когда Ричард выбирал для него именно то, что он хотел. Маури никогда ничего не просил, словно знал о трудностях матери и не хотел добавлять новые. Изабелла пыталась предугадывать его желания – увы, далеко не всегда точно. И теперь ее уязвляло то, что Ричард после столь краткого общения мог так безошибочно угадывать его желания.

Когда с покупками для детей было покончено, Изабелла сказала Ричарду, что запрещает ему покупать что-либо взрослым. И он снова ответил, что она не вправе диктовать условия от имени других. Изабелле нехотя пришлось признать, что его отношения с ее семьей должны строиться независимо от их отношений.

Тем более что никаких отношений уже не существовало.

С тех пор как Ричард предложил так называемый союз, он не допускал и намека на свое прежнее горячее желание продолжить их роман. Изабелла чувствовала облегчение… но с ума сходила от переживаний. Потому что хотела его, нового его, которым могла восхищаться и которого могла уважать намного больше, чем прежде. Но, похоже, она оказалась права. Ричард воспринимал ее лишь как мать своего сына, а полная домашних забот жизнь, видимо, безвозвратно охладила пламя его страсти.

И в тот самый момент, когда Изабелла подумывала прямо спросить Ричарда о его намерениях, они наткнулись на Роуз и ее семью.

С той памятной встречи Роуз больше не спрашивала о Ричарде. Изабелла предполагала, что Роуз осознанно избегала этой темы: не хотела доставлять неприятности брату, раз уж тому вздумалось скрываться.

Когда Джеффри и их дети, Джени и Робби, – как теперь понимала Изабелла, названные в честь матери и брата Роуз, Джанет и Роберта, – бросились приветствовать их, Роуз осталась стоять позади, пристально глядя на Ричарда. Тот, обменявшись рукопожатиями с Джеффри после краткого представления Изабеллы, уставился на нее в ответ.

Мать и сестра Изабеллы забрали детей в кафе перекусить, и они остались вчетвером. Джеффри прекратил свою оживленную болтовню, осознав, что та превратилась в монолог, и наконец-то заметив смятение жены, не сводящей взора с незнакомца.

Не успел Ричард как-то среагировать, как Роуз бросилась ему на шею, вцепившись в него со всей силой. Ричард будто окаменел, а бессвязные крики Роуз стали обретать смысл.

– Только не говори мне, что ты не Рекс… Не смей!

Ричард зажмурился, его лицо исказила мука. Роуз вдруг отпрянула, из ее глаз хлынули слезы. Она схватила его за руки:

– Ты – мой брат. Скажи это.

Ричард резко, хрипло выдохнул мощной грудью и кивнул:

– Я – твой брат.

Заливаясь слезами, Роуз снова бросилась на шею Ричарду. Она безудержно рыдала, уткнувшись лицом в грудь брата, а тот сжимал ее в объятиях, гладя по блестящим волосам дрожащими пальцами. Изабелла потеряла способность дышать, чувствуя, как мир вокруг померк.

Ричард перестал скрываться, вернувшись к сестре.