Тайные страсти Версаля. Людовик XIV и его фаворитки: обжигающая любовь Короля-Солнца, интриги черной королевы и судьба великой Франции - Фомина Ольга

Так, малыш Луи-Сезар был вынужден рыдать и орать от боли, когда мать велела тринадцать раз прижигать мальчику позвоночник. Франсуаза сильно переживала происходящее. Когда экзекуция над ребенком заканчивалась, она проводила у его постели ночи, поднимая кроху на ноги. А потом неугомонная мадам де Монтеспан придумывала новый метод «лечения».

Воспитательнице казалось, что ее подопечных сведут в могилу. Однажды, когда маленький герцог Луи-Огюст лежал с температурой и конвульсиями после того, как мать продержала его без головного убора несколько часов под палящим солнцем, он признался Франсуазе:

– Мадам, я, наверное, умираю. Это хорошо. Эта жизнь мне не по силам.

– Нет! Вы будете долго жить, – воскликнула Франсуаза и наклонившись к мальчику, погладила его по мокрым волосам. – Ваша мать желает вам добра, но, к сожалению, не понимает, что творит.

Расстроенная мадам Скаррон вышла из его комнаты и, встретив Атенаис, набросилась на нее:

– Атенаис, вы сошли с ума! За что вы мучаете маленького ангелочка? Неужели вы не видите, что ваши врачи сплошь шарлатаны! Из-за вас Луи-Огюст страдает. Своими опытами над детьми вы сведете кого-нибудь из них в могилу!

Побледневшая маркиза де Монтеспан была ошеломлена выпадом няни.

– Что вы себе позволяете? Кто вам дал право повышать на меня голос и отчитывать? – взорвалась Атенаис. – Сударыня, вы забываетесь, что обязаны мне своим пребыванием тут. Если бы не я, то прозябали где-нибудь на жалкие подачки от бывших друзей вашего мужа.

Разгорелся скандал, следствием которого стали постоянные попытки мадам де Монтеспан унизить мадам Скаррон. Она могла разбудить ту посреди ночи и велеть идти взбивать ей гоголь-моголь, объясняя эту причуду тем, что у Франсуазы лучше всего получается служить ей.

Пока мадам де Монтеспан злилась на Франсуазу и оттачивала на ней свое остроумие, та с каждым днем становилась все более незаменимой собеседницей для короля. Людовику нравилось разговаривать с интеллигентной и умной мадам Скаррон. Незаметно он перешел с общих тем на личное и часто рассказывал ей о своих отношениях с Атенаис.

– Атенаис бывает так невыносима, что мне не хочется ее видеть. Раньше мне нравилась оживленность, которую она создает, но теперь это кажется слишком утомительным и предсказуемым.

– Сир, вы же знаете, что церковь против ваших отношений, и у вас есть повод разорвать их, – осторожно произнесла Франсуаза.

– Возможно, в недалеком будущем я так и сделаю, – признался Людовик. – Но пока маркиза дорога мне. Она словно взбалмошный ребенок, раздражающий своими капризами. Но невзирая на безобразное поведение, я привязан к ней.

– Да, расставаться с близкими людьми сложно, – согласилась Франсуаза. – Но не забывайте, что у вас есть уже супруга перед Богом. Это наша добрая королева Мария-Терезия.

В своем стремлении унизить воспитательницу детей Атенаис докатилась до того, что нашла ей жениха – герцога де Виллар-Бранка. Он был дважды вдовец, уродлив внешне, без гроша в кармане и имел сомнительную славу беспутного человека.

– Франсуаза, герцог де Виллар-Бранк будет для вас идеальным мужем, – прощебетала Атенаис. – Вы еще не старая женщина, поэтому я хочу позаботиться о вашем счастье.

– Не утруждайте себя. Замуж я не собираюсь, – холодно отозвалась Франсуаза, уязвленная предложением.

– Какая же вы неблагодарная! Для вас стараешься, а вы ничего не цените, – разозлилась Атенаис. – Я хотела, чтобы вы стали герцогиней, но если вам не нравится, то оставайтесь просто воспитательницей бастардов.

Мадам Скаррон уставала от перепалок с маркизой де Монтеспан, но в их отношениях были моменты, когда Атенаис переставала язвить и окутывала вдову вниманием и заботой. Мадам де Монтеспан договорилась с королем, чтобы он выплатил воспитательнице их детей сто тысяч франков, и вручила Франсуазе монополию на изготовление каминных решеток и труб, которую та хотела получить.

С каждым днем король все больше демонстрировал Франсуазе свою привязанность. Она все время замечала знаки внимания, которые невозможно было двусмысленно трактовать. Нежные взгляды, случайные прикосновения, слишком долгие беседы. Если Людовику случалось что-нибудь передавать Франсуазе, он на несколько секунд задерживал ее руку в своей.

«Осталось еще чуть-чуть, и я паду столь же низко, как и мадам де Монтеспан», – думала вдова. Взвесив все за и против, Франсуаза решила, что нужно распрощаться с двором и покинуть его.

– Сир, я планирую зимой покинуть двор, – сообщила Франсуаза Людовику. – Мне хочется отдохнуть от беспрерывной службы.

– Вам тяжело находиться при дворе? – изогнул бровь Людовик.

– Я уже не так молода и хотела бы взять передышку, – ответила Франсуаза.

– Надеюсь, что вы хотите лишь временную передышку. Мы подумаем и сообщим вам о своем решении.

Неожиданно для мадам Скаррон Людовик выплатил ей еще сто тысяч франков. На полученные деньги мадам Скаррон купила имение Ментенон. Отдохнув пару месяцев, она снова вернулась к своим обязанностям.

– Вы же воспитательница бастардов. Зачем вам понадобилось покупать имение? – насмешливо поинтересовалась Атенаис.

– Я воспитательница бастардов, а вы их мать, – заметила Франсуаза.

– Сударыня, вам даже отдых не пошел на пользу. Вы как были неблагодарной и желчной женщиной, так и остались, – сердито воскликнула маркиза.

Людовик, видевший, что маркиза злится на мадам Скаррон, стал приглашать Франсуазу на ужин с ним и его любовницей. Атенаис закатывала сцены, еще сильнее пыталась вонзить свои шпильки в мадам Скаррон, но получился резко противоположный эффект. Король, уставший от приступов ярости фаворитки, начал с интересом посматривать на спокойную и уверенную Франсуазу.

Как-то вечером, когда король ужинал у фаворитки, а мадам де Скаррон составляла им компанию, Атенаис села на свой любимый конек – начала изводить Франсуазу.

– Ваш муж был очень дурен собой, к тому же калека. Что вас держало с ним? Неужели никто более привлекательный не обратил на вас внимание?

– Мадам, мы с моим супругом были хорошими друзьями.

– А как же любовь? – прищурилась Атенаис. – Вы хоть и не отличаетесь красотой, но в то время были молоды, а это ценное качество. Я знаю, что у Поля был салон, куда приходило много интересных мужчин. Кто из них был вашим любовником? Ну же, поведайте нам пикантную историю.

– Мадам, я слишком уважала мужа и никогда бы не смогла осквернить наши отношения прелюбодеянием, – многозначительно сверкнула взглядом Франсуаза.

Намек был слишком прозрачный, и Атенаис, слегка порозовев, перевела тему:

– Почему вы все время выбираете платья, которые вам не идут? Все-таки вы теперь в Версале, а не бедная жена калеки.

Франсуаза вытерла уголки губ салфеткой и поднявшись из-за стола, сделала реверанс королю:

– Сир, я бы хотела удалиться. Сегодняшний приятный вечер подошел к концу.

Людовик улыбнулся и ответил:

– Благодарю вас за теплую компанию, госпожа де Ментенон.

Слова короля окрылили Франсуазу. Она выходила из комнаты, чувствуя, как ее переполняет состояние триумфа. Король назвал ее госпожой де Ментенон!

В 1675 году Людовик дал мадам де Ментенон титул маркизы. Теперь Франсуаза могла чувствовать себя наравне с мадам де Монтеспан. В том же году священники ополчились против фаворитки короля, и Франсуаза начала ощущать, что король не просто оказывает ей знаки внимания, а желает оказаться с ней наедине.

Жарким летним днем, пока ее воспитанники отдыхали в своей комнате, мадам де Ментенон вышла, чтобы прогуляться по парку. Проходя возле фонтанов, она столкнулась с королем и его свитой. Приблизившись к Людовику, Франсуаза присела в глубоком реверансе.

– Рад вас встретить сударыня, – кивнул ей король. – Приходите сегодня ко мне на ужин. Обсудим, как продвигается воспитание моих детей.

– Конечно, сир, – отозвалась Франсуаза, чувствуя, что сердце начинает бешено колотиться.

Пылкие взгляды, мягкие улыбки, касания невзначай и долгие беседы начали зарождать между воспитательницей и государем романтические чувства. Между ними не было пламенной страсти и резкого погружения в любовный омут. Все начиналось плавно, постепенно, неосознанно, но незримые путы становились день ото дня крепче. Невозмутимая Франсуаза была полной противоположностью взрывной Атенаис. И пока мадам де Монтеспан бушевала, страдала, ревновала и плела коварные интриги, Франсуаза неспешно смаковала чувство любви к Людовику.