Младшая сестра - Рэймонд Чандлер

— Я не задумывался над этим, — солгал я. — Я незнаком с этим человеком.

— Вы никогда не встречались с ним? — небрежно спросила она, слишком небрежно.

Я не ответил. Она коротко рассмеялась.

— Вчера вечером, амиго. У подъезда дома Мэвис Уэльд. Я сидела в машине на другой стороне улицы и все видела.

— Это тот самый парень? Я случайно натолкнулся на него.

— Вам меня не провести.

— Ладно. Мисс Уэльд разговаривала со мной крайне резко. Я вышел в раздраженном состоянии и наскочил на этого парня с ее ключом в руке. Я выхватил у него ключ и швырнул в кусты. Потом, извинившись, я нашел ключ и вернул ему. Он произвел на меня очень приятное впечатление.

— О-о-очень, — протянула Долорес. — Он был моим любовником.

— Может быть, вам покажется странным, — проворчал я, — но меня нисколько не интересуют ваши любовные дела, мисс Гонзалес. Полагаю, вам есть что рассказать о ваших друзьях — от Стейна до Стилгрейва.

— Стейна? — спросила она. — Кто такой этот Стейн?

— Один кливлендский гангстер, которого в феврале застрелили недалеко от вашего дома. Он тоже жил там. Я подумал, что вы могли быть знакомы.

— Амиго, я знакома далеко не со всеми мужчинами Лос-Анджелеса и даже Шато Берси.

— В отчетах сообщалось, что его застрелили в двух, кварталах от Шато Берси, — сказал я. — Лично я предпочел бы, чтобы это произошло прямо перед вашим домом. И вы бы в это время выглядывали из окна, заметили убегавшего убийцу и узнали в нем Стилгрейва.

Долорес засмеялась.

— Конечно, вам бы это больше понравилось, — промурлыкала она.

— Так мы смогли бы больше заработать.

— Но ведь Стилгрейв в это время сидел в тюрьме, — улыбнулась она. — И даже если бы он не сидел там, разве не опасно было бы его шантажировать? Предположим, что я случайно знакома с неким доктором Чалмерсом, в то время тюремным врачом. Предположим, он рассказал мне в один интимный момент, что в этот день он дал Стилгрейву пропуск, чтобы сходить к зубному врачу, под конвоем конечно. Даже если бы это было правдой, разве не опасно шантажировать такого человека, как Стилгрейв?

— Я не люблю громких слов, — ответил я. — Но я не боюсь Стилгрейва, не испугаюсь даже десятка таких.

— А я боюсь, амиго. Быть свидетелем гангстерского убийства — не очень безопасно в этой стране. Нет, мы не станем шантажировать Стилгрейва. И не будем говорить о мистере Стейне, которого я могла знать, а могла и не знать. С нас вполне достаточно того, что Мэвис Уэльд является любовницей известного гангстера и появляется с ним в общественных местах.

— Но сначала нужно доказать, что он известный гангстер, — заметил я.

— А разве мы не сможем этого сделать?

— Каким образом?

Долорес состроила разочарованную гримасу:

— Я думала, что именно этим вы занимались последние два дня.

— Почему вы хотите этого?

— У меня есть на то личные причины.

— Пока они лично ваши, меня они не интересуют.

Долорес положила в пепельницу коричневый окурок. Я наклонился и придавил его концом карандаша. Она коснулась моей руки пальчиком в перчатке, потом откинулась на спинку кресла, положив ногу на ногу, и улыбнулась. В ее глазах заплясали чертики. Она не могла выдержать столь долгой паузы между заигрываниями.

— Любовь, пожалуй, бесцветное слово, — протянула она. — Странно, что такой богатый английский язык, со своим разнообразным амурным лексиконом, использует именно это слово. Когда я слышу его, мне представляются робкие, невинные девушки в платьях с оборками и в совершенно неподходящем белье.

Я промолчал. Без малейшего труда Долорес изменила тему и вернулась к делу.

— Сейчас Мэвис Уэльд получает за картину семьдесят пять тысяч долларов, а в скором времени, возможно, и сто пятьдесят. Она начала карабкаться на вершину, и ничто не остановит ее. Кроме большого скандала.

— Значит, ей нужно открыть глаза на Стилгрейва, — сказал я. — Почему бы вам не сделать этого? А между прочим, предположим, будто у нас есть доказательства, что Стилгрейв гангстер. Как он отнесется к тому, что мы будем шантажировать мисс Уэльд?

— Разве он об этом узнает? Вряд ли Мэвис расскажет ему. Думаю, она не посвящает его в свои дела. Но нас это не касается, раз в наших руках есть доказательство и ей это известно.

Долорес потянулась рукой в перчатке к черной сумочке, но, раздумав, постучала пальцами по краю стола и снова положила руку на колени. Она больше не смотрела на сумочку, я тоже.

— Вам никогда не приходило в голову, что у меня могут быть определенные обязательства перед мисс Уэльд? — вставая, спросил я.

Долорес улыбнулась.

— А поскольку это так, — продолжал я, — то не считаете ли вы, что вам пора убраться из моей конторы ко всем чертям?

Она привстала, опершись на ручку кресла и все еще улыбаясь. Воспользовавшись удобным моментом, я схватил ее сумочку. В глазах Долорес зажглось пламя ярости. Открыв сумочку, я порылся в ней и вынул оттуда белый конверт, показавшийся довольно знакомым. Из него я достал снимок, сделанный в «Танцорах». Он состоял из двух частей и был наклеен на листок бумаги.

Я закрыл сумочку и перебросил ее хозяйке. Она стояла молча.

— Любопытно, — сказал я, щелкнув пальцем по глянцевому снимку. — Если это не подделка. Это Стилгрейв?

Долорес рассмеялась.

— Вы такой забавный тип, амиго. Правда, забавный. Я не знала, что в наше время еще не перевелись подобные люди.

— Довоенное производство, — сыронизировал я. — С каждым днем нас становится все меньше и меньше. — И добавил: — Где вы взяли этот снимок?

Она протянула руку через стол:

— Отдайте его мне, пожалуйста.

— Я верну его Мэвис Уэльд. Сожалею, мисс Гонзалес, но из меня никогда не получится шантажиста. У меня просто не хватает для этого обаяния.

— Верните снимок! — крикнула она. — Если вы этого не сделаете…

Она осеклась, и на ее красивом лице появилось презрение.

— Прекрасно, я сама во всем виновата, — секунду спустя проговорила она. — Я приняла вас за умного человека, а вы оказались обычным дураком-сыщиком. Эта обшарпанная контора, — обвела она рукой комнату, — и ваша унылая жизнь должны были подсказать мне, с кем я имею дело.

— Ну теперь вы знаете, — заметил я.

Долорес медленно повернулась и направилась к двери. Я поспешил открыть ее. Долорес вышла, не оглянувшись. У нее была потрясающая походка.

Я вернулся к столу, и тут же зазвонил телефон. Подняв трубку, я услышал голос Кристи Френча:

— Марлоу? Мы хотим видеть тебя в полицейском управлении.

— Прямо сейчас?

— Если не раньше, — ответил он и положил трубку.

Я спрятал склеенный снимок в сейф к остальным, надел шляпу и закрыл окна. Ждать больше нельзя. Я посмотрел на часы: было десять минут пятого. Орфамей могла позвонить с минуты на минуту. Я снял пиджак и запер в стол плечевую кобуру с «люгером». Копы не любят, когда на их территорию приходят с оружием, даже если у вас есть право на ношение его. Им больше нравится, чтобы пред ними представали, смиренно сняв шляпу, и разговаривая почтительно и вежливо.

Я снова взглянул на часы и прислушался. В здании было тихо. Скоро жизнь здесь совсем замрет, и уборщица зашаркает по коридору.

Я надел пиджак, запер дверь в приемную и вышел в коридор. В этот момент раздался телефонный звонок. Я так рванулся к нему, что чуть было не сорвал дверь с петель. Это звонила Орфамей, но мне никогда не приходилось слышать такого голоса: он был не безжизненный и не детский, это был спокойный, холодный, уравновешенный, незнакомый мне голос. Я сразу понял почему.

— Я звоню вам, потому что обещала, — проговорила она. — Но можете ничего мне не рассказывать. Я ездила туда.

Я сжал трубку обеими руками.

— Понимаю, — ответил я. — Вы ездили туда. И что же?

— Я наняла машину, — сказала Орфамей, — и остановилась на другой стороне улицы. Вы не могли меня заметить, потому что там находится похоронное бюро и стояло много машин. Когда вы вышли из дома, я хотела последовать за вами, но не знала улиц и вскоре потеряла вас из виду. Тогда я вернулась к дому.

— Зачем?

— По правде говоря, не знаю. У вас был весьма странный вид, когда вы вышли. А может, просто у меня было предчувствие, ведь Оррин мой брат. Итак, я возвратилась и позвонила в дверь. Мне вдруг показалось необходимым во что бы то ни стало войти туда.

— Со мной тоже иногда так бывает, — заметил я.

— Я позвонила в полицию и заявила, что слышала в доме выстрелы, — продолжала она. — Приехали полицейские. Один из них влез в дом через окно, а потом впустил других. Через некоторое время они позволили войти и мне, но задержали меня там, так как пришлось рассказать им все: кто такой Оррин, и что я солгала насчет выстрелов, и о вас тоже.

— Все правильно. Я и сам рассказал бы им обо всем, при первой же с ними встрече, — произнес я.