Война кланов. Книга 2 (СИ) - Кристина Михалева

Баал дал мне время на раздумье. Как только я разберусь со всеми делами, то подумаю о том, чтобы встретиться с родителями. Интересно, а как они воспринят тот факт, что моей истинной парой является дракон? Тряхнув головой, я решила для себя решать проблемы по мере их поступления. Пока рано об этом говорить.

Холодало, солнце садилось все ниже, но мы не торопились расходиться. Как-то незаметно и очень быстро мы перешли с трех бутылок вина на гномий самогон. Обнявшись мы забыли о всех обидах, позволив себе хоть на пару часов быть собой. На щеках Эрики блестели слезы, однако это не мешало ей петь красивую песню о войне и любви. Мелодичный голос затрагивал самые потаенные струны души, вынуждая плакать вместе с ней. Самира грустно смотрела на меня, шепча лишь одно слово: «прости». Думала ли она о Парде в эту секунду? О том, каково ей и жива ли она вообще? Я не знала, но всем своим сердцем молилась за нее. Пусть она выживет, а пути судьбы приведут ее к нам.

— Я жду тебя… — шепотом прошептала я, глядя на возвышающееся над всем миром синее солнце Сюрей, — только живи.

Сердце громыхало под неясный гул барабанов. Прикрыв глаза, я ощутила странное желание подняться и начать танцевать. Меня не волновало то, что я не умею этого делать. Почему-то именно сейчас это было к месту. Выскользнув из объятий подруг, я сбросила с плеч теплый плед, заботливо накинутый пару минут назад Баалом. Выйдя в центр, я плавно отвела ногу в бок и, дернув рукой, закружилась в танце. Рывок — падение. Битва огня и воды — вечное противостояние стихий. Глаза закрыты, но мне и не нужно было видеть — меня вело сердце. Хами запела на изначальном языке и перед глазами вспыхнули картины сражений. Барабаны, казалось, стали ближе. Громыхало так сильно, что еще немного и я оглохну. Сразу несколько голосов раздались в моей голове. Они звали, просили разделить с ними вечность и встретить врага на поле боя.

Хамор’ро.

Древняя кровь пробудилась…

Ветер — союзник, расправляющий крылья и дающий свободу.

Огонь — твоя ярость, дарующая силу.

Вода приносит покой, сохраняя холодный рассудок в пылу самой жесточайшей битвы.

Земля под ногами — опора твоя.

Четыре стихии внутри тебя, но не заперты. Доверяй, но не будь слепой.

Принимаем тебя…

Принимаем…

Призыв завершен. Наследница готова…

Неожиданно все смолкло и я, пошатнувшись, начала падать. Перед глазами все потемнело, мир закружился. Беспокойный крик подруг, дуновение ветра и… меня подхватывают. Сквозь прищур глаз мне удается сконцентрировать взгляд лишь на губах мужчины. Легкая дрожь пробегает по телу от соприкосновения с ним. Я слышу, как смеется Хами шутливо называя меня малолетней пьянью. Улыбаюсь. Почему так хочется прикоснуться к его губам?

Он что-то говорит, смотря на кого-то за моей спиной. Смех девчонок, недовольство Баала, а затем мне все же удается встать на носочки и поцеловать этого невыносимого дракона. Почему невыносимого? Не знаю, и сейчас это становится неважным. Удовольствие, ощущение правильности происходящего, огонь в крови и… бездна поглотила меня, унося по волнам в царство сновидений.

Глава 16

Ресс, Земли Древнего

Даже под защитой тьмы идти навстречу торнадо было полнейшим безумием. Стихия бесновалась, пытаясь раздавить «мелких букашек» решивших противиться ее необузданной силе. Каждый шаг давался с трудом и как только мы оказались прямо в центре торнадо, то мне пришлось крепко ухватиться за локоть Диаса. Даже сквозь магическую преграду ветру удавалось пробиться к нам.

Некроманту стоило огромных усилий удерживать купол: лицо заострилось, бледные губы были плотно сжаты, а на висках вздулись вена, выдавая его напряжение. Однако он упорно сражался за каждый шаг свободного пространства, следуя к намеченной цели. Разлом, образованный благодаря удару при соприкосновении двух стихий, был совсем рядом.

Смерть, казалось, дышала в затылок. Если бы хоть на мгновение Диас отвлекся, то цепкие костлявые пальцы этой дамы неминуемо захватили бы нас. Я чувствовал, как по спине вдоль позвоночника скатилась струйка холодного пота. Страх сжал внутренности, вынуждая крепче схватиться за некроманта, чтобы хоть на пару мгновений ощутить надежную опору в этом буйстве стихий.

— Только бы выжить… — прошептал хрипло я. Сильный порыв ветра унес мои слова. Диас меня не услышал.

Тьма подступила к ногам, став плотнее. Магия была на исходе. Случайно наступив на небольшой камень, я пошатнулся и, чтобы удержать равновесие, отпустил локоть некроманта. Ветер, довольный моей оплошностью ударил с новой силой, сметая меня за пределы купола. Сил бороться не осталось, а в голове крутилась одна-единственная назойливая мысль: «Это конец». Но твердая рука змеей метнулась вперед и одним броском крепко сжала ворот моей рубашки. Треск ткани. В последний момент я успеваю оттолкнуться от земли и схватиться за его кисть.

— Время, — глухо говорит он, смотря на меня черными провалами глаз, — перебрасывай нас через разлом.

Повернувшись в указанную сторону, я только сейчас заметил, что мы стояли в двух шагах от зияющей дыры. Когда мы смотрели издалека, то разлом казался намного ближе, но никак не в десятках метрах от земли. На раздумья времени больше не было. Сейчас или никогда. Сжав на груди медальон, я молил богов, что магии артефакта хватит, чтобы мы оказались на той стороне. Сила взметнулась в стороны и, сжав до боли руку Диаса, я из последних сил рванулся вверх. Остатки магии помогли смягчить падение, но удар плечом об землю все равно оказался болезненным. Диасу не так повезло — он рухнул головой вниз, а вместе с ним истаяла тьма. Радость от осознания, что мы смогли претворить безумный план в жизнь, пойманной птицей трепетала в груди. Мы в городе Саххен.

Выдохнув, я закрыл глаза. Темнота поглотила меня.

Марк, город Турелл

Дверь с грохотом отворилась, и я тут же открыл глаза. Выхватив из-под подушки короткий кинжал, резко обернулся и встретился с серьезным взглядом бледно-золотых глаз Фэра. Кустистые брови нависали над холодными глазами, крупный сдвинутый в сторону нос выдавал в мужчине опытного воина и лишь морщины говорили об его истинном возрасте. Он был стар, но живой ум, сила духа и энергичность не позволяли разглядеть в нем пожилого человека. На его лице можно было заметить печать бессонницы.

— У