Олег Антонов - Василий Захарченко

Но ничего в этой жизни не дается легко. За все надо платить…

Оставляя маленькую комнатенку, что по улице Чайковского в Смольненском районе Ленинграда, по горло занятый делами, Олег как-то небрежно бросил:

— По моему, здесь-то я и заработал свой ТБЦ.

Впоследствии, на протяжении всей своей жизни, Олег Константинович не раз лечился от туберкулеза — болезни, неоднократно возвращавшейся к нему, несмотря на его спортивность и постоянное влечение к природе.

Пока завод не достроен, планерное конструкторское бюро вынуждено воспользоваться предложением Осоавиахима, выделившего мастерскую почти в центре столицы на знаменитом Садовом кольце, волею Моссовета в свое время лишенном не только садов, но последних деревьев и кустарников.

В доме № 19 по Садово-Черногрязской улице, на углу Орликова переулка и сегодня стоит многоэтажный дом, под которым располагались когда-то обширные винные подвалы. Их-то и отдали двум спарившимся организациям: планеристам и реактивщикам.

Первых — планеростроителей — возглавлял Олег Антонов. Вторых — группу по изучению реактивного движения — Сергей Королев.

«Когда для ГИРДа — группы исследования реактивного движения — потребовалось помещение, мы запросили что-нибудь покрепче — ведь с ракетными двигателями нельзя шутить, всякое бывает, глядишь, и до взрыва дойдет». — Вот так описывает это событие Михаил Клавдиевич Тихонравов.

— Помню, искали подходящее помещение для стендовых испытаний. Александр Иванович Полярный — наш хозяйственник направился к управляющему кладбищем:

— Нет ли у вас подходящего склепа, чтобы был очень прочным для огненных испытаний?

Управляющий пришел в восторг:

— У нас есть очень прочные склепы. Будем сжигать покойников, как в крематории, не так ли?..

Радость кладбищенского управляющего оказалась преждевременной. Молодым конструкторам вместо склепа предоставили прочный подвал виноторговца.

— Ну, эти подвалы никаким взрывом не разнести, — разъяснили осоавиахимовские начальники. — Стены что крепость средневековья…

Вот только с жильцами как?..

А с жильцами было действительно плохо. Отчаянно гудел ветродуй самодельной аэродинамической трубы. Из подвала периодически валил дым примитивных двигателей и разносились глухие хлопки взрывов.

— Жить стало невозможно, как на вулкане живем, — жаловались жильцы. — Того и гляди, взлетишь на воздух.

Антонов и Королев как могли успокаивали возмущенных квартиронанимателей, понимал справедливость их претензий. А вдруг действительно рванет?

Но жизнь есть жизнь. Она ставит свои условия. Строить планеры в подвале было невозможно — для широкого раскрылья планера места не хватает. Строили по частям. Проводить эксперименты с кислородом, бензином и керосином — небезопасно. Все равно опыты проводились. А где испытывать первые ракеты? Кто из владельцев винных подвалов предполагал когда-нибудь, что на бетонной стене «звездного подвала» торжественно откроют почетную мемориальную доску. А вот открыли. Уже в наши дни… Ведь именно здесь, в пропахших винным духом подвалах, торопливо оклеенных дешевенькими обоями, родились два исторических направления развития техники двадцатого века: грядущая авиация и грядущая космонавтика.

Кто бы подумал, что так прозаически просто могли начинаться великие русла новых направлений развития цивилизации. Да простят мне этот несколько выспренний тон, но масштаб событий оказался именно таковым.

Здесь всего лишь четыре члена конструкторского планерного бюро — Антонов, Ивенсен, Грошев и Колесников — вымучивали первые проекты новых летательных аппаратов, расчерчивали полотна крыльев, до хрипоты спорили о грядущих судьбах авиации.

И грядущее подтверждало их правоту, несмотря на всю свою, казалось бы, фантастичность.

Здесь каждого входившего энтузиаста встречали жизнерадостным окликом: «Вперед, на Марс! Вперед, на Марс!..»

И это в начале тридцатых годов…

Худой, с рыжей, тощенькой бородкой Фридрих Артурович Цандер, ученый, одержимый жаждой космических путешествий, придумал это удивительное приветствие, которое так и прижилось здесь навсегда: «Вперед, на Марс!»

Назвав сына Меркурием, дочь Астрой (Звезда), Цандер, продолжая учение Циолковского, абсолютно реально верил в возможность освоения других миров реактивной техникой.

— До них — рукой подать, — уверял он. — Скоро доберемся…

Рассказывают, что однажды его на протяжении нескольких дней видели с проросшей фасолиной за щекой. Оказывается, он интересовался, может ли прорасти фасоль в этих странных условиях — такое необходимо для будущей космической оранжереи, пояснял ученый.

Даже умирая от тифа в Кисловодске, он шептал запекшимися губами безумный в те годы призыв: «Вперед, на Марс!» Услышан он был всеми лишь позднее.

Здесь в подвале, почти безуспешно, но настойчиво создавал свои неординарные бесхвостые планеры с треугольным и ромбовидным крылом Борис Черановский, даже не зная о том, что именно такие крылья через полвека потребует реактивная авиация. И первые реактивные двигатели Цандера испытывались Королевым именно на этих, казалось бы, необычных бесхвостых планерах. Вспомните, только через полвека полетели космические корабли на Марс! А зарождались они здесь — в том же подвале.

Здесь, рядом с двадцатишестилетними Королевым и Антоновым работали зрелые ученые Михаил Клавдиевич Тихо-нравов, Юрий Алексеевич Победоносцев и большая группа молодежи — многие из них стали впоследствии у руководства отечественной космонавтикой.

«Звездный подвал» на углу Садовой и Орликова переулка — щедрый, почти случайный подарок судьбы, выпавший истории овладения космическим пространством. Подвал соединил две группы заинтересованных друг в друге людей, связанных единым порывом в решении самых сложных, неизведанных задач аэронавтики будущего.

Антонов отдавал свою энергию и творческие усилия созданию планеров и мотопланеров, чтобы с годами перейти на сверхгигантские самолеты — крупнейшие в мире. Королев, начав с изготовления планеров, перешел на ракетные планеры, а затем и на космонавтику в чистом виде.

И когда летом 1989 года на Международном салоне в Ле-Бурже сенсационно появилась сверхграндиозная «Мечта» — крупнейший в мире самолет, созданный в КБ имени О. К. Антонова, — с космическим кораблем многоразового использования «Буран» на спине, вряд ли кто вспомнил, что именно здесь вновь через годы пересеклись творческие дороги, начавшиеся в «звездном подвале».

Чудо-самолет и чудо-корабль Вселенной оказались в одной упряжке как тогда, свыше полувека тому назад, когда на перекрестке Садовой и Орликова, в бывшем винном подвале, в совместной мастерской встретились одержимые полуфантастическими идеями энтузиасты завоевания пространства.