Каменное сердце (сборник) - Денис Драгунский

Наталья Борисовна покивала, попятилась и отошла в сторону.

Назавтра я пришел в школу.

Она входит в класс и опять на меня глядит, ну просто всего меня разглядывает.

Я тихо говорю:

– Наталья Борисовна, мама пошутила! Это моя сестра Ксюша!

Она говорит:

– Фу!!! Ну, слава богу! А то я просто вторую ночь не сплю!

Родные и близкие

Коля Говоров проснулся в четыре утра. Или в пять.

Было почти темно – тяжелые плотные шторы. Серый свет чуть пробивался с боков, едва рисуя контур широкого окна; зеленая лампочка на телефоне около кровати – но не на его тумбочке, а с другой стороны; и красная точка на телевизоре.

Ночь, гостиница.

Коля приподнял голову, вгляделся в темноту. Судя по большому окну – большая комната. Судя по кровати – двухместный номер.

Колю прошиб холодный пот.

Рядом кто-то лежал.

Коля скосил глаза. Там спала женщина. Она лежала на боку, укрывшись с головой, повернувшись к нему попой, в неполной темноте было видно, как одеяло рисует бесстыдную линию ее бедер.

Боже! Что он наделал! Как он мог заснуть?

Гостиница была, он помнил, «Арена» около метро «Спортивная» – дешевое заведение, но так удобнее. Роскошный люкс в дешевой гостинице гораздо лучше, чем скромный одноместный номерок – в роскошной. И потом, в такой «Арене» или в «Молодежной» на Тимирязевке нет риска, что вдруг встретишь коллегу из Питера. А то даже из Берлина. С ним такое однажды было, когда он из чистого пижонства снял номер в «Балчуге» и полчаса что-то плел знакомому доброму старому немцу, на которого наткнулся в коридоре. Едва отвязался. С тех пор наше знамя – демократия. Три, а лучше две звезды. Это если в Москве, разумеется. На выезде все по-другому.

Всё это за полсекунды промчалось сквозь его голову, и остался только отчаянный мысленный вопль – что делать?

Что он скажет Юле?

Он представил себе, как она его ждала. Сходила с ума от тревоги. Но не звонила ему. Из гордости и внутреннего благородства: что может быть смешней и унизительней, чем эти дозвоны: «Ты где? Ты уже выехал? Ты уже едешь?» Тьфу. Она всегда смеялась над назойливыми и подозрительными женами. И вообще, у них это было не принято – звонить просто так, на тему «как дела, скоро ли домой». Он, кстати, ей тоже никогда вот так не звонил, ни-ког-да! Даже если она задерживалась на час, два, три. Не контролировал и не поторапливал. Всё на доверии. Да. И потом, он все равно перевел мобильник на авиарежим. Всегда можно сказать, что села батарейка.

Сказать, что села батарейка, когда возвращаешься под утро? Прелесть какая. Что сказать-то? Прямо хоть выйти на улицу и нарочно угодить в полицию… Или лучше заплатить полицейскому, чтоб он сделал копию протокола задержания? Типа: гр. Говоров Н.В. был задержан для выяснения личности в ходе операции «Перехват».

Но при чем тут полиция и вообще всякие мелкие отмазки!

Коле Говорову было тошно от собственной подлости. Ведь по этим гостиницам, по всяким «Аренам» и «Спутникам» в Москве, а также по «Центральным» и «Юбилейным» в других городах – он бегал не от Юли! Наоборот! Он с Юлей туда бегал! Когда у них всё только начиналось, и они скрывались по гостиницам от бывших – теперь уже бывших, а тогда ой-ой каких настоящих! – родных и близких. Улучали раз в месяц несколько часов, чтобы закрыть за собой дверь на ключ.

И вот такая гадость.

Он вспомнил, как тогда ему хотелось остаться с Юлей, плюнуть на прошлое, махнуть рукой на своих, дай им бог здоровья, родных и близких… Но он не мог; да и Юля тоже не могла – у нее тоже были свои собственные родные и близкие, весь этот узел только предстояло развязать, и не дергаться, чтоб не запутать еще сильнее.

На миг он подумал: а что, если сейчас – плюнуть и махнуть рукой? Вытянуться под одеялом, обнять сонную женщину сонной рукой и заснуть – а завтра будь что будет…

Нет!

Он даже не помнит, кто она!

Коле опять стало тошно. Почти что в прямом смысле. Тошно и душно. Он встал, подошел к окну, раздернул шторы. Зазвенели металлические кольца.

– Что такое? – спросила женщина.

Коля обернулся.

Это была Юля. Она приподнялась на локте и смотрела на него. Комната была их спальня. На Юлиной тумбочке стояла чашка с водой. На пуфике лежал его махровый халат.

– Что? – снова спросила Юля. – Как ты?

– Ничего, – сказал он. – Чаю на ночь напился… Спи, малыш.

– Сплю, сплю.

Коля зашел в туалет, сделал все дела, подышал холодным ночным воздухом у приоткрытого окна на кухне, вернулся.

Юля уже спала. Чуть сопела.

«Интересно, а ей что снится?» – подозрительно подумал он, лег и тоже уснул.

Дырочка и дудочка

Одну мою знакомую я однажды увидел на Остоженке в новом темно-синем «Мерседесе» какого-то высокого класса, кажется. Я не очень разбираюсь, но это видно. Она выезжала из переулка, сидела сзади, а за рулем был мужчина в костюме, белой рубашке и галстуке. В таком черном костюме, такой белой рубашке и таком узком галстуке, что я сразу понял: это шофер.

Так оно и оказалось, хотя моя знакомая призналась не сразу. Хотя она мне помахала рукой в ответ, когда я ей помахал – она у окошка сидела и глядела на улицу, а я как раз шел по тротуару, ее «Мерседес» остановился у светофора, и мы встретились глазами – и она мне, значит, махнула рукой и улыбнулась.

Но потом – через пару недель, когда мы встретились на одном фуршете – стала отпираться. Что я, в общем, все перепутал. На ней, однако, был ровно тот же легкий летний пиджачок, и фуляр на шее тоже – шелковый, красивый, с мелким желто-коричневым узором. Я запомнил. И напомнил.

– Ладно, – сказала она и засмеялась тихо. – Поскольку ты мой старый друг. Старший друг, – она подняла палец, – и я тебе доверяю.

– Старший друг в роли дырочки? – сказал я. – Как в сказке? Брадобрей нашел в земле дырочку и прошептал туда страшный секрет: что у царя – ослиные уши. Потом там выросло дерево, пастушок срезал веточку, сделал дудочку, а дудочка-то все и рассказала. Насвистела.

– Ну, пока оно вырастет! – снова засмеялась она.

– Давай, признавайся. Твой «Мерседес», твой шофер?

– Почти, – сказала она. – То есть отчасти.

Я сразу подумал: одно из двух. То ли она устроилась в какую-то мощную контору, и начальник ей дает свою машину, то ли завела себе богатого дружка – и он делает то же самое.

Оказалось, интереснее.

Оказалось, она сама себе нанимает дорогую машину с шофером, на два дня в неделю. Даже не на два дня, а на два раза по два часа. А еще точнее – привезти-отвезти. Высадить у дверей дорогого, чуть ли не самого дорогого в Москве фитнес-клуба – и забрать оттуда. Со всеми онёрами – чтоб шофер вышел, обошел машину спереди, открыл дверцу, подал руку… Потому что туда приезжают разные ну очень крутые дамы, и господа тоже. На «Бентли», «Майбахах» и «Мазератти». Ну и на «эсках», как она.

– Лопни, но держи фасон? – спросил я.

– Да прямо уж лопни, – сказала она. – Это совсем не так дорого. Вполне подъемно, для меня.

– Кто тебя там видит, на этой «эске»?

– Ну, кто-нибудь видит, наверное. – Она пожала плечами, а я, наверное, как-то неправильно усмехнулся, потому что она сказала: – Думаешь, я хочу кого-то подцепить? В фитнес-клубе? Туда ходят в основном тетки. А если дядьки, то у них и так все есть, и жены, и любовницы, и кандидатки в очереди стоят. Думаешь, я совсем еще маленькая и совсем дурочка?

– А зачем тогда?

– Так, – вздохнула она. – Зачем я покупаю дорогое белье? Его же никто не видит. Зачем делаю… Ну, извини, извини. Ты же мой старший друг.

– Прямо уж никто? – усомнился я, но решил эту тему не развивать. – Ты сочинительница, вот что. Поняла? Сочиняешь себе жизнь. Но, к сожалению, не роман, а короткие новеллы. Даже не новеллы, а так – зарисовки. Шикарная женщина выходит из дорогого фитнес-клуба, шофер выскакивает из машины, распахивает дверцу, она садится. Машина трогается и медленно выезжает из переулка на Остоженку. Все, точка. И куда тебя везет твоя «эска»? В офис? Нет, коллеги увидят, спросят. Домой? Соседи заметят, начнутся разговоры. К ближайшей станции метро, вот куда! Верно? Сочинительница ты. – И я потрепал ее по руке.

– Ну, сочинительница. – Она столь же дружески погладила меня по рукаву в районе манжеты. – Ну и что?

– Слушай, – сказал я. – Вот ты все время: «друг, лучший друг, старший друг». А почему ты меня к себе домой не позовешь?

– Не дождешься! – сказала она.

– Боже! – сказал я. – Я не в том смысле. Я же твой друг. Старший друг! – И поднял палец, точь-в-точь как она две минуты назад.

– Я тоже не в том смысле! – обидно сказала она. – И всё равно. Вот будет мне лет сорок пять, а ты будешь уже совсем старенький дедушка, вот тогда приходи, чайку попьем… Прости, – она завертела головой, высматривая кого-то в другом конце зала, – мне тут надо поговорить с людьми. – Кивнула мне, шагнула в сторону.