Как проср.ли СССР - Сергей Кремлев

Второй случай – дискредитация ещё одного перспективного кандидата на замену Брежнева, первого секретаря Ленинградского обкома КПСС, члена Политбюро с 1976 года Григория Васильевича Романова.

Романов родился в 1923 году в русской крестьянской семье, в пятнадцать лет поступил в Ленинградский кораблестроительный техникум. Когда началась война, пошёл на фронт добровольцем. У корабелов была «броня», но парень добился своего. Воевал, в 1943 году был тяжело контужен, в 1944 году вступил в партию.

После войны работал на Ленинградском кораблестроительном заводе имени Жданова, в 1953 году окончил вечернее отделение кораблестроительного института. На партийной работе с 1954 года, в 43 года – член ЦК.

О Романове по Питеру ходили легенды двух сортов. Одни распространялись народом, и это были честные легенды типа того, как Романов пришёл в магазин инкогнито, был облаян продавцами и что из этого вышло уже через час.

Но были и гнусные сплетни. И вот кто распространял их, понять было сложно. А может, и не очень.

Добила Романова сплетня о том, что он якобы закатил свадьбу сына (или – дочери) чуть ли не в Эрмитаже с битьём эрмитажных же сервизов. Свадьба действительно была – даже две. Романовы отметили её скромно, по-семейному, а вот некий генерал ленинградского КГБ по странному (?) совпадению (?) закатил в тот же день (!) свадьбу дочери (или – сына) с большой помпой, хотя, конечно же, и не в Эрмитаже.

А потом по Питеру поползли слухи…

В 1985 году горбачёвцы отправили Романова на пенсию – в шестьдесят два года. Репутация, подмоченная в народе слухами, исключала его избрание новым Генеральным секретарём. Машерова просто убрали, с Романовым сработали тоньше.

А ведь Романов был абсолютно компетентным руководителем, умницей, он прекрасно вписался бы в эпоху Сталина, но не вписался в «эпоху», уже изрытую разного рода и уровня «кротами». Впрочем, лично Брежнев к Романову относился лояльно. И, по свидетельству французского президента Валери Жискар д`Эстена, видел в нём преемника.

В самом начале 1982 года уже вокруг Брежнева начинается странная возня, тоже, как можно полагать, «андроповского» происхождения. Как пишет Прибытков, бывший помощник предпоследнего Генсека Черненко, «начали мереть, словно мухи… сторонники Генсека (Брежнева. – С. К.): во время пустячной операции в «Кремлёвке» гибнет первый секретарь Якутского обкома партии Чиряев, за ним тотчас следует непонятная смерть первого секретаря из Татарии, первого секретаря из Таджикистана, Председателя Совмина Грузии…»

А накануне того, как Брежнев окончательно решился передать бразды правления первому секретарю Украины Щербицкому (ещё один неплохой с точки зрения СССР кандидат), сам Генсек скончался при более чем странных обстоятельствах.

Леонид Ильич был мягким и вполне добрым человеком, по рассказам – любил голубей. Любил скоростную езду и, уже поддерживаемый под руки, садился за руль, чтобы ехать в крымскую резиденцию по горному серпантину, да ещё – к ужасу охраны – и с о-го-го каким «ветерком»!

Что ж – императоры Александр Второй и Александр Третий тоже отличались личной смелостью… Вот только при них-то и сформировались условия для будущего краха старой России.

Теперь история повторилась, и гроб с телом Брежнева был не опущен, а сброшен в могилу отнюдь не по небрежности.

После Брежнева во главе СССР оказался Андропов. У него – с учётом его близости к Лубянке – были ещё более, пожалуй, неограниченные возможности по конструктивному преобразованию страны, чем у Брежнева. Однако Андропов ими не воспользовался.

Почему?

Темна вода в облацех… А может быть, с учётом того, что говорилось ранее о «кротах» и «прорабах измены», темна вода и не очень…

Приверженцы Андропова ссылаются на его болезнь, не позволившую-де ему развернуться. Но к тому времени, когда Андропов стал Генеральным секретарём ЦК КПСС, ситуация была настолько вонюча и в то же время настолько потенциально созидательна, что её можно было конструктивно «разгрузить» в считаные недели.

Вот, например, Наполеон Бонапарт… Гёте говорил, что для Бонапарта власть была тем же, чем музыкальный инструмент для великого музыканта, – как только власть оказалась у корсиканца в руках, он тут же стал ею пользоваться.

Однако Наполеон быстро овладел ситуацией постольку, поскольку ломал голову над тем, что надо делать во Франции, задолго до того как получил реальную возможность ею управлять. И если бы Андропов действительно хотел укрепления социалистического строя, а не его деградации, он мог бы изменить ситуацию в, повторяю, считаные недели – прежде всего за счёт умной кадровой политики, начав с удаления из высшего руководства того же бездарного Горбачёва.

Андропов же не только этого не сделал, но повёл себя прямо противоположно. Скорее всего, он понимал, что обречён на скорую смерть уже потому, что мешает приводу к власти будущего «лучшего немца». Но что мог сделать Андропов – покаяться? А как же пышные государственные похороны, бюст у Кремлёвской стены и т. д.?

Сомневающимся относительно того, зловещей ли фигурой был Андропов, дополнительно сообщу, что он был большим любителем западного джаза, имел богатую коллекцию джазовых пластинок, а стены его квартиры на Кутузовском проспекте украшала абстрактная «живопись». Да и стихи Андропов пописывал хотя и не абстрактные, но проникнуты они были некой этакой «мировой скорбью» весьма космополитического (угу!) оттенка.

В 1983 году в Иерусалиме (?!) увидела свет книга И. Земцова «Андропов», где о дальнем преемнике рыцаря революции Дзержинского было написано так (цитирую по книге О. Платонова «Государственная измена», М., Алгоритм, 2005, стр. 103):

«…всё… как бы призвано было подчеркнуть два облика всесоюзного жандарма: дома с друзьями он человек образованный, даже утончённый – угощение в континентальном духе, французские салаты, на столе коньяк и виски, водку не пьют. А на работе не взыщите, – служивый человек. Среди любимых книг – Солсбери «Врата ада», где фигурирует Солженицын и… сам Андропов (которого якобы только «партийный долг» заставляет выслать за границу писателя, тогда как в душе он «понимает» его и «сочувствует» ему)…»

Кстати, о высылке Солженицына. Вряд ли бы этот очередной представитель протухшего «мозга нации» имел бы даже десятую долю той «всемирной известности», которую он имел, если бы он не был выслан Андроповым за рубеж.

Андропов был также (явно по «наследству» от Куусинена) покровителем и своего рода негласным, по оценке О. Платонова, вождём «спичрайтеров» Брежнева и брежневского Политбюро: Александрова-Агентова, Цуканова, Загладина, Арбатова-старшего, Иноземцева, Примакова, Черняева, Ситаряна, Бовина, Шахназарова и прочих, среди которых уже в горбачёвские времена особенно выдвинулся обер-иуда член горбачёвского Политбюро Яковлев.

Этот последний после 1991 года старательно подписывался на «цивилизованный» англосаксонский манер «Александр Н. Яковлев», и в этой мелкой – по её человеческой мелкости – детали лишний раз виден отнюдь не мелкий факт. Для обнажения истинной сути «Александра Н.» Яковлева и прочих ему подобных этот факт важен: «прорабы измены», будучи на вершинах власти в СССР, мечтали стать «членами свободного мирового сообщества» так же, как «русский» император Пётр III мечтал быть прусским поручиком. За что и получил от русской гвардии удавку.

Да, были люди на Руси когда-то!

Задачей Андропова на посту Генсека стало не укрепление СССР, а укрепление на «верху» всех этих агентовых и яковлевых, и прежде всего – Горбачёва. После того как «мавр»-Андропов сделал своё дело, «мавра» можно было уходить.

И его «ушли», в то же время обеспечив недолгий век и предпоследнему перед Горбачёвым Генеральному секретарю Константину Черненко. Этого в считаные месяцы превратили в инвалида, а затем окончательно добили. «Эпоха», позднее названная «эпохой застоя», заканчивалась откровенным маразмом. Впереди была ельциноидная «эпоха» ещё более гнусного маразма, а пока, в ближней перспективе, в СССР маячила «эпоха» горбачёвского развала. И у неё были свои «кроты» и свои «мавры».

Затем наступила «эпоха» вначале ранней, а потом и загустевшей ельцинщины.

Наконец, её сменила «эпоха» возвышения ВВП, но, увы, не внутреннего валового продукта, а всего лишь Владимира Владимировича Путина с уже собственными «маврами» и «серыми кардиналами».

Говорить об отдельной «эпохе» ДАМ – не прекрасных дам, а Дмитрия Анатольевича Медведева – не приходится прежде всего потому, что он – всего лишь одно из изданий Путина, как сам Путин – не более чем бесстрастное издание импульсивного Ельцина.

В начале 80-х годов в СССР мы имели эпоху старческого маразма власти. Через тридцать лет в «Россиянии» мы вновь имеем эпоху маразма власти, но уже – маразма управленческого. Так что под маразмом в названии этой главы я имел в виду не столько брежневщину, сколько затянувшуюся ельцинщину, представленную ныне «тандемом» Путина и Медведева.