Люби меня всю ночь - Нэн Райан

– Вы успели отрастить настоящую гриву, – заметила она, чтобы нарушить неловкое молчание, сжимая в пальцах густой завиток. В горле у нее пересохло, и она облизнула губы.

– Отрезайте сколько сочтете нужным, – отозвался Курт, недоумевая, почему она медлит.

Он не видел, как Хелен на секунду закрыла глаза и тряхнула головой, чтобы унять волнение. Не видел и трогательную смесь нежности и печали, отразившуюся на ее лице, когда наконец она отрезала прядь волос. Не видел, как она неохотно разжала пальцы, позволив отрезанному завитку соскользнуть с ее ладони и медленно упасть на простыню, расстеленную на полу.

Курт не имел понятия, каких усилий ей стоило оставаться спокойной и невозмутимой, пока она стригла его. Но когда Хелен оказалась прямо перед ним, он заметил, что она прикусила нижнюю губу, а руки ее слегка дрожат.

В мгновение ока Курт тоже напрягся. Нет, он не опасался, что она случайно поранит его ножницами.

Работая, она придвинулась чуть ближе и неосознанно встала между его раздвинутыми коленями. Послушно выполняя ее короткие приказы: «Дайте расческу», «Возьмите расческу», «Сидите смирно», «Закройте глаза», Курт вдыхал исходящий от нее едва уловимый аромат сиреневого мыла и боролся с желанием вдохнуть поглубже.

Курт старался держать глаза закрытыми по двум причинам. Во-первых, не хотел, чтобы волосы попали в глаза, во-вторых, не желал открыто пялиться на нее.

Правда, последнее оказалось ему не по силам.

Сузив глаза до крохотных щелочек, Курт наблюдал за легким покачиванием ее упругой груди, находившейся в нескольких дюймах от его лица. Он чувствовал, как напрягаются под узкими брюками мускулы бедер и непроизвольно сокращаются мышцы живота.

Намереваясь лишь украдкой взглянуть на ее лицо, он медленно поднял взгляд, но добрался только до открытого ворота ее светлого платья. Стройная шея Хелен влажно поблескивала. Глядя на бисеринку пота, медленно стекавшую по ее шее, Курт ощутил неодолимое желание привлечь ее к себе и слизнуть сверкающую капельку с разгоряченной кожи.

Его руки, лежавшие на бедрах, нервно шевельнулись, длинные пальцы напряглись, впившись в обтянутую брюками плоть.

Хелен обдало теплом его тела. У нее было такое ощущение, словно она прижимается к его обнаженной груди. Сердце ее оглушительно забилось, дыхание стало прерывистым.

Курт видел пульсирующую жилку на изящной шее Хелен и ощущал такую же пульсацию у себя на виске. По его вздымающейся груди текли струйки пота, устремившись к напряженным мышцам живота.

Хелен помедлила с ножницами в руке, прижав тыльную сторону ладони к влажному лбу.

Курт чувствовал, что должен что-то сказать, снять напряжение, становившееся нестерпимым.

– Ужасно душно сегодня.

Хелен кивнула:

– Да, ни ветерка.

– Наверное, к вечеру пойдет дождь.

– Вполне возможно.

Напряженные и разгоряченные, они говорили о погоде, о наступающем сезоне гроз, старательно избегая встречаться взглядами. Холодными как лед пальцами, несмотря на жар во всем теле, Хелен продолжала торопливо стричь угольно-черные пряди, отчаянно желая закончить.

– Ну вот, – сказала она, облегченно вздохнув, и отступила на шаг, – с этим покончено.

– Вы уверены? – тихо спросил Курт, и она поняла, что он имеет в виду отнюдь не стрижку. Он поднялся, позволив полотенцу соскользнуть с плеч.

– Да, – твердо ответила Хелен. – Абсолютно уверена.

Глава 17

Пока Хелен нервно стригла черные волосы Курта на веранде своего дома, Найлз Ловлесс тоже делал стрижку. Но не у Скиттера Джонса. Найлз слишком ценил свою роскошную шевелюру, чтобы доверить ее Скиттеру или его молодому помощнику.

Каждую неделю в назначенный день и час в роскошный особняк Ловлессов прибывал из Мобила парикмахер, которому Найлз полностью доверял. Он приезжал, чтобы сделать Найлзу стрижку, отполировать его ногти, побрить холеное лицо и обработать кожу специальными лосьонами.

Сидя в удобном кресле с подголовником в своей личной парикмахерской, Найлз, как обычно, занимался делами, пока его парикмахер, низенький щеголеватый человечек, старательно стриг его белокурые волосы.

Трое служащих Ловлесса почтительно стояли перед шефом, как подданные перед монархом. Они никогда не садились в присутствии Найлза. Собственно, здесь даже не было стульев, кроме кресла, в котором восседал Найлз. Его широкие плечи прикрывала полосатая накидка, элегантно обутые ноги, скрещенные в лодыжках, покоились на мягком табурете.

Здесь, в собственном парикмахерском салоне, Найлз вел дела, которые предпочитал держать в тайне от своих сограждан. И жены. Мужчины, терпеливо стоявшие перед ним, были доверенной, поштучно отобранной троицей, которой он мог поручить любое дело, уверенный, что они не станут болтать. Парикмахер также не стал бы распространяться о том, что мог случайно подслушать. Найлз хорошо платил ему за услуги и молчание.

Во время стрижки Найлз неожиданно сделал парикмахеру знак остановиться, сорвал с плеч накидку, щелкнул пальцами и указал на жилет, лежавший на массивном комоде орехового дерева.

– Дайте мне жилет.

Приказ был выполнен в мгновение ока.

Найлз взял жилет, полез во внутренний кармашек и вытащил золотые часы с бриллиантами, подвешенные на массивной золотой цепи. Бросив жилет одному из своих верных слуг, он поднял руку и начал раскачивать часы, как маятник.

– Как вы думаете, ребята, сколько стоит эта вещица?

– Сотню, – предположил один.

– Тысячу, – заявил другой.

– Не имею понятия, – признался третий.

– Она бесценна, – сказал Найлз.

Он перестал раскачивать часы, сжал их в ладони, поддел большим пальцем блестящую крышку, открыл и помолчал, разглядывая сентиментальную надпись, выгравированную внутри.

– Моя жена подарила мне эти часы на свадьбу. – Мужчины молча кивнули. Они видели эти часы множество раз. И знали, как они дороги шефу. – Моя милая Пэтси, – произнес Найлз почти благоговейно, – обожаемая мать моих детей.

Он захлопнул крышку.

– Ловите!

Найлз бросил свои бесценные часы трем застигнутым врасплох мужчинам и хмыкнул, когда они кинулись ловить их в ужасе, что столь дорогая вещь проскочит мимо их рук и разобьется о мраморный пол.

– Поймал, босс, – сообщил довольный Гарри Бойд, крупный мужчина, успевший подхватить часы. Двое других, здоровяк Джим Лоуган и лысеющий Расс Картер, облегченно вздохнули и обменялись взглядами.

– Один из вас – только один – должен отправиться сегодня ночью на старую ферму Берков, – сказал Найлз. – Когда приедете туда, убедитесь, что все спят. Спрячьте эти часы где-нибудь в хозяйственных постройках. Постарайтесь сделать так, чтобы янки или его сопляк не наткнулись на них случайно, но чтобы они быстро нашлись, если поисками займутся представители властей.