Стальные Волки. Надежды на лучший мир - Валерий Увалов

– Я и хотел, господин адмирал, чтобы вы выделили небольшую группу сопровождения, а то мало ли сколько еще земных кораблей болтается у барьера – еще примут за врага.

Коротков повернулся к Уильямсу, и тот кивнул. Тогда адмирал обернулся к одному из своих старших офицеров, который, поняв жест без слов, поднялся и вышел.

– Я выделил один крейсер и шесть фрегатов в группу сопровождения.

– Очень хорошо, адмирал, думаю, этого будет достаточно.

– Простите, что вмешиваюсь… – вдруг заговорил Загорский.

Коротков посмотрел на него испепеляющим взглядом, но тот не стушевался, лишь поправил пальцем свои очки и продолжил:

– Все эти исследования и экспедиции, конечно, хорошо, но на каждом прибывшем корабле флота в среднем сотня человек. Нехитрые подсчеты говорят, что это около пятидесяти тысяч человек. Что нам делать с такой прорвой людей? Я уже не говорю о кораблях, которых негде и нечем обслуживать.

– Что вы имеете в виду? – удивился Уильямс.

– Алексей Геннадьевич отвечает у нас за снабжение, – решил представить Загорского прежде, чем продолжить разговор предметней. – И он хочет сказать, что база «Ковчег» находилась на стадии формирования и мы не успели накопить запасы. Не буду останавливаться на деталях, но, когда нарушилась связь с Землей, мы, по сути, остались с пустыми карманами.

– Да, – снова вклинился Загорский и принялся читать со своего планшета, – запасов еды на кораблях для экипажей хватит на месяц, но запасов базы, для ее обитателей, хватит на две недели.

Один из офицеров наклонился к адмиралу Короткову, и тот, выслушав его, кивнул:

– Да, так и есть. Но мы можем поделиться запасами и отправить конвой к базам снабжения вне Солнечной системы.

– Хорошая мысль, так и сделайте, – одобрил предложение Загорский, – но это лишь отсрочит проблему, рано или поздно закончатся и эти запасы. И это мы затронули только еду, а сколько еще позиций оказались в списке невосполнимых. Могу сделать предположение, если путь к Земле не откроется через четыре месяца, и откроется ли он вообще, то весь этот могучий флот, – он обвел рукой пространство, – превратится в груду металлолома и костей, а в живых в экипажах останутся только самые сильные.

Лица адмиралов вытянулись от описанных перспектив, и еще их советники подливали масла в огонь, нашептывая что-то на ухо. Но Загорский решил на этом не останавливаться, разойдясь не на шутку:

– Мы должны вот прямо сейчас прекратить впустую тратить энергию и сократить потребление запасов до минимума! Часть кораблей заглушить, оставив минимальное количество на дежурстве. Нужно отключать все и немедленно!

В кабинете наступила тишина, в которой почти оглушительно прозвучало хмыканье Турова, за которым последовал вопрос в пустоту:

– Интересно, а что случится с колониями без снабжения?

Я щелкнул пальцами и указал на Турова:

– Ты, как всегда, молодец, Костя. Вот о колониях мы забыли.

⁂

Неделю спустя. Гиперпространство в одном световом месяце от Солнца. Мостик крейсера «Мурманск»

Капитан первого ранга Басов получал эстетическое удовольствие от своего нового корабля. Ему нравилось буквально все: удобный ложемент, простор, мощь и, конечно же, команда – лучшая во флоте, как он сам считал. Прошлый его корабль – фрегат «Харон» – тоже неплох, но крейсер – это крейсер.

И особенно его радовало то, что получил он этот корабль заслуженно, за свой находчивый ум и четкое выполнение приказов. Он настолько отличился в битве с Арахна, что командование присвоило ему внеочередное звание, перескочив через капитана второго ранга. Ему еще в академии прочили хорошую карьеру, и он, конечно, это никогда не выпячивал и не собирается, но сама мысль, что все именно так и происходит, грела душу.

Конечно, он не удивился, когда ему приказали возглавить группу сопровождения элемийского крейсера к границам Солнечной системы. И он намерен выполнить приказ, как и всегда это делал, потому что в жизни есть много радостей, но есть и долг перед своим экипажем, командованием и людьми, что застряли по ту сторону барьера.

Басов погладил обвод ложемента и улыбнулся, но затем нацепил на лицо серьезную мину и принял входящий вызов:

– Слушаю, господин адмирал.

Справа от ложемента высветилось изображения собеседника, смотрящего куда-то в сторону, но через секунду он взглянул прямо на Басова.

– Капитан, дальше не пойдем. Посмотри, что творится впереди, – произнес Лукашевич и снова посмотрел куда-то в сторону.

Басов отвернулся от собеседника и приказал:

– Вывести на обзорные экраны изображение с фронтальных камер.

Данные о статусе корабля тут же исчезли, и на экранах появилось марево гиперпространства, но оно сильно отличалось от виденного Басовым раньше. Обычно гипер медленно переливается черно-бордовым цветом, но впереди это происходило очень быстро, и проносились видимые глазу волны, что вообще нонсенс.

– Посмотри, капитан, как это выглядит через элемийские системы. Я тебе сейчас открою канал телеметрии.

Что-то пискнуло, и Басов увидел вопросительный взгляд офицера связи, и капитан без слов указал пальцем на проекционный экран слева. Через мгновение появилось спокойное море с небольшими волнами, на котором отображалось местоположение группы, а впереди выступали рифы, проносящиеся с огромной скоростью.

– Похоже на стену, – Басов хмыкнул, – стену из пилы.

– Вот именно, поэтому я и не хочу приближаться к этому, да и сигналы маяков еле слышно.

Системы крейсера «Мурманск» перестали слышать сигналы маяков еще час назад, и приходилось полагаться только на системы элемийского крейсера, и это немного задевало Басова. И хотя он и не надеялся, но все же спросил:

– Навигация, сигналы маяков слышно?

– Нет, сэр, в эфире помехи, – ответил ему офицер, который перешел с ним в команду крейсера еще с «Харона».

– Ладно, выходим, – произнес Лукашевич и прервал связь.

Басов не стал тянуть резину и сразу же скомандовал:

– Внимание! Приказ по эскадре – на выход.

Экипаж начал действовать как единый слаженный организм, и через две минуты крейсер «Мурманск» выныривал в обычное пространство, и капитан сразу же отдал следующий приказ, как только системы крейсера пришли в норму после прыжка:

– Корабль сориентировать в направлении Солнца и развернуть все носы, уши и глаза. – Так Басов называл массив антенных решеток и телескопов.

Пискнула консоль, оповещающая о вызове от Лукашевича.

– Что у тебя, капитан?

– Сейчас выясню, – ответил Басов и, уже обращаясь к посту связи, сказал: – Связь, доклад!

– В радиоэфире жуткие помехи, сэр. В оптике то же самое. Даже шум Солнца искажен. – Офицер поста связи обернулся, чтобы посмотреть на Басова. – Это очень странно, сэр, хоть что-то, но мы должны слышать. Возможно, аномалия в гиперпространстве искажает сигналы до неузнаваемости.

Басов слегка склонил голову в сторону окна, где виднелся Лукашевич, и произнес:

– Слышали, господин адмирал?

– Слышал, – буркнул Лукашевич, – у меня то же самое. Хотя погоди…

Басов наблюдал, как нахмурился Лукашевич.

– ИскИн корабля обнаружил несущую частоту. Не знаю, как это работает, но, похоже, ИскИн накладывает маску на шум, используя данные о структуре барьера. – Лукашевич резко дернул головой и пробурчал себе под нос: – Нам бы такие возможности. – И уже громче произнес. – Лови сигнал, капитан.

Басов снова молча указал на один из экранов – на нем сквозь ворох помех то усиливался, то затихал шум. Наверное, ИскИн крейсера элемийцев продолжал попытки очистить сигнал, так как сквозь помехи на экране проступили очертания человека, а затем послышался и едва уловимый голос:

– Оп… не при… те… ря… сно… не… ай…

Четыре дня спустя. База «Ковчег»

В зал совещаний набилось очень много народу, и все затаив дыхание слушали сообщение, которое повторялось снова и снова.

Группа, отправленная к границе барьера, на протяжении восьми часов принимала сообщение, которое оказалось записью, и, когда удалось добиться сносного качества полученной речи, Лукашевич принял решение немедленно возвращаться. Причем оставив позади группу сопровождения, так как элемийский крейсер мог развить бо́льшую скорость, чем земные корабли.

Хотя полностью очистить сигнал от помех не удалось, уже можно было легко узнать говорившего, и для многих присутствующих это оказалось сюрпризом. Вот один цикл сообщения закончился, и бывший глава совета Нечаев начал свою речь заново:

«Опасность! Не приближайтесь! Повторяю! Опасность! Не приближайтесь! Бактериальная угроза! Введен карантин!

Гиперпространственная связь не работает, вещание ведется через станции дальней связи.

На данный момент ситуация следующая. Большинство производств остановились, нехватка средств