О чем рассказали «говорящие» обезьяны: Способны ли высшие животные оперировать символами? - З. Зорина

Эта система знаков оказалась менее продуктивной, чем амслен и йеркиш, и не получила распространения. Впрочем, Д. Примэк ставил перед собой цель не столько создать искусственную коммуникативную систему, сколько найти пути для исследования наиболее сложных когнитивных процессов у шимпанзе в сопоставлении с процессами, лежащими в основе речи человека. В начале 1980-х годов он сформулировал программу поиска аналога этих процессов у животных и сосредоточился на изучении разных сторон интеллекта шимпанзе и его сравнении с интеллектом детей (Premack & Premack 2003).

Весьма перспективным оказался язык йеркиш, созданный Дуэйном Рамбо в начале 1970-х годов. Диалог с обезьяной был реализован с помощью компьютера, на клавиши которого были нанесены различные значки (лексиграммы), представлявшие каждый отдельное слово. Последовательности лексиграмм, выбранных на клавиатуре, высвечивались на мониторе, и обезьяна могла видеть, что она «сказала», и при желании исправить ошибки. Эту систему специалисты Приматологического центра им. Йеркса используют и по сей день, постоянно совершенствуя ее в соответствии с новыми задачами. Так, для прогулок были созданы портативные варианты клавиатуры, на которую наклеивались фотографии лексиграмм, а с определенного момента в работе используется клавиатура, при нажатии на клавиши которой раздается английское слово, соответствующее данной лексиграмме. При проверке понимания обезьяной устной речи авторы иногда прибегали к помощи синтезатора голоса, чтобы лишить обезьяну возможности ориентироваться по знакомым интонациям.

Обучение обезьян и амслену, и йеркишу оказалось неожиданно эффективным. Залогом успеха экспериментов была адекватность методов, использованных для того, чтобы выяснить, в какой мере такой язык может стать средством коммуникации обезьяны и человека, а также обезьян между собой.

Уже в первые два десятилетия своего существования языковые эксперименты приобрели значительный размах, к ним постепенно присоединялись новые исследователи, приобретались и воспитывались новые обезьяны. Опытами на антропоидах дело не ограничилось. После первых впечатляющих результатов возник вопрос о других животных, которым традиционно приписывают весьма высокий уровень интеллекта — о попугаях и дельфинах.

Для работы с дельфинами Луис Херман (HERMAN 1986; HERMAN ET. AL. 2001) применял два языка. Основу одного из них составляли движения рук, похожие на сигналы регулировщика дорожного движения, основу другого — создаваемые компьютером звуки. Удалось показать, что и дельфины, и некоторые другие морские млекопитающие способны к выполнению заданий, состоящих из нескольких «слов», и действуют при этом в соответствии с правилами синтаксиса (SCHUSTERMAN, GlSINER 1988; Gisiner, Schusterman 1992; см. также Зорина, Полетаева 2001/ 2003; Панов 1980, 2005).

Алекс — попугай доктора Айрин Пепперберг (PEPPERBERG 1981, 1999/2002, 2002) — долгое время служил единственным исключением: для общения с ним пользовались обычным устным английским. Оригинальная методика обучения («модель / соперник») делала процесс усвоения слов весьма эффективным. Мы более подробно рассмотрим эту работу ниже, в разделе «Обучение языкам-посредникам других животных». Правда, автор постоянно подчеркивает, что ее главная задача — изучение способности птиц к символизации и других когнитивных способностей, а не усвоения языка как такового.

По мере расширения и углубления исследований вопрос о понимании животными устной речи человека приобретал все большее значение и, начиная с гориллы Коко, обезьяны с самого детства воспитывались как билингвы — исследователи постоянно разговаривали со своими подопечными, параллельно обучая их пользоваться неакустическим языком. Наиболее фундаментальны в этом плане работы Сью Сэвидж-Рамбо (SAVAGE-RUMBAUGH ET AL. 1993, 1998; Savage-Rumbaugh, Lewin 1994/2003 и др.).

Однако начало всему было положено опытами супругов Гарднер на шимпанзе Уошо, которую Дж. Гудолл так образно назвала «первой леди в мире шимпанзе».

Итак, американские ученые — cупруги Алан Гарднер и Беатрикс Гаpднеp были первыми, кто перешел от слов к делу и попытался использовать для общения с шимпанзе незвуковой язык (рис. 23).

Прежде чем планировать собственные опыты, они внимательно познакомились с шимпанзе и их естественным поведением. Этой особенностью подхода к проблеме мы во многом обязаны Беатрис Гарднер (1933–1995). Если Алан Гарднер, специалист по сравнительной психологии, приобрел известность, изучая поведение животных в лабораторных экспериментах, то Беатрис (на «языке» Уошо она была «ТРИКСИ») специализировалась в области этологии и получила докторскую степень в Оксфорде под руководством Н. Тинбергена. Сотрудничество высоких профессионалов разного профиля (этолога и психолога) во многом предопределило успех этого начинания. Впоследствии Гарднеры всегда подчеркивали, что их работа имеет этологические корни. Не случайно, что одну из своих обобщающих статей (GARDNER & GARDNER 1985) они посвятили основоположнику этологии Н. Тинбергену. Стремясь к соблюдению биологической адекватности условий эксперимента, они пытались включить элементы языка-посредника в естественную структуру поведения обезьяны и рассматривали условия ее воспитания в семье человека как вариант применяемого в этологии метода перекрестного воспитания (Гарднер, Гарднер 2000; Gardner & Gardner 1989). Этот метод состоит в том, что детенышей изолируют от родителей в как можно более раннем возрасте и отдают на воспитание представителям другого, в той или иной степени близкого вида. Они подчеркивали, что «перекрестное воспитание — это совсем не то, что содержание животного в качестве домашнего питомца. В последнем случае хозяева могут создать ему прекрасные условия, могут очень любить его, но все же относятся к нему не так, как к своему ребенку. Истинная приемная семья рассматривает детеныша шимпанзе как собственного малыша во всех отношениях, во всех жизненных обстоятельствах, 24 часа в сутки изо дня в день, из года в год, подчиняясь строгим требованиям экспериментального режима» (Gardner & Gardner 1998, с. 292). С помощью этого метода этологи выяснили ряд принципиальных закономерностей формирования поведения в процессе онтогенеза. Как мы уже писали выше, в экспериментальной психологии этот метод также использовался и был признан весьма плодотворным — первую и оставившую глубокий след в науке попытку его применения для исследования поведения приматов предприняла Н. Н. Ладыгина-Котс, усыновившая Иони, затем У. и Л. Келлоги и К. и К. Хейсы. А начиная с работы Гарднеров этот метод обрел второе дыхание. В 1970-е годы их примеру последовали несколько семей психологов, которые обучали амслену детенышей обезьян, и до настоящего времени воспитание будущих экспериментальных обезьян в домашней обстановке остается важнейшим условием этого направления исследований.

Работа Гарднеров оказала огромное влияние на представления ученых не только о возможностях психики животных, но и о происхождении человеческого мышления. Его можно сравнить только с тем воздействием, которое оказали и продолжают оказывать на науку опыты В. Келера.

Следует отметить еще раз, что Гарднеры и начинавший в одно время с ними Д. Примэк были представителями разных направлений в изучении поведения животных. Д. Примэк исходил из постулатов бихевиоризма и считал, что любое, в том числе и коммуникативное поведение можно сформировать за счет «сочетания», «совпадения», «повторения» стимулов, подкрепления и реакций. Как уже упоминалось выше, он полагал, что если выделить основные «стимульные» параметры, свойственные языку человека, то далее на основе этой программы можно обучать обезьяну.

Этологический подход, использованный Гарднерами, побуждал их внимательно относиться к малейшим особенностям анатомии и физиологии изучаемого вида, его развитию и социальному поведению. Основываясь не только на работах своих предшественников, но и на собственных наблюдениях за повадками шимпанзе, Гарднеры понимали, что обучать их звуковой речи было бы пустой тратой времени. Они утвердились в этом представлении и благодаря изучению кинозаписей опытов с Вики: трудности с произнесением немногих, «вымученных» слов очевидно контрастировали с ее выразительной жестикуляцией. Как отмечали Гарднеры, шимпанзе — довольно молчаливые животные: группа может кормиться на фиговом дереве, а люди пройдут внизу и ее не заметят. Язык жестов больше соответствовал естественному для шимпанзе способу коммуникации. Уже в 60-е годы, благодаря ранним работам Дж. Гудолл (VAN LAWICK-GOODALL 1968), Я. ван Хоффа (VAN HOFF 1967), а также ряда других исследователей, был известен поведенческий репертуар шимпанзе, существенную роль в котором составляла весьма разнообразная жестовая сигнализация.