Авантюрист поневоле - Дмитрий Сайфер

ощутил лёгкое покалывание — не больное, но всё же неприятное, как комариный укус, который никак не удаётся почесать.

Когда настала очередь Гримзла, гоблин бросил на Умса такой взгляд, будто тот протягивал ему контракт с множеством подвохов, написанных мелким шрифтом. Взгляд был недоверчивым и подозрительным, словно гоблин считал, что в этом браслете кроется какой-то хитрый подвох.

— Это совсем не больно! — мягко улыбнулся Умс.

— Я не боюсь! — резко вскрикнул Гримзл, его голос дрожал, что делало его слова менее убедительными. — Просто... обдумываю!

— Конечно, конечно, — бодро согласился Умс, его голос теперь был полон той же невыносимой любезности. — Правая рука, прошу!

Гримзл неохотно вытянул руку, словно каждый мускул в его теле сопротивлялся этому движению.

— Ну вот, и всё! — воскликнул Умс с таким воодушевлением, словно только что получил награду за лучшего работника месяца. Его руки нервно потирали друг друга, как у человека, готовящегося озвучить важное объявление, а грудь, вздымаясь в преувеличенно глубоких вдохах, напоминала актёра перед выходом на сцену.

— Ну что ж, господа и... эээ, дама, — начал он с преувеличенной учтивостью, будто когда-то прочитал учебник по этикету, но так и не понял, как его применять. — Думаю, вы уже догадались, что с сегодняшнего дня ваша жизнь утратит... как бы это сказать... определённую свободу. — Он замолчал, улыбаясь так, будто хотел придать своим словам что-то обнадёживающее, но добился лишь раздражения. — Инцидент в "Золотой Совке" — если это можно так назвать, — сломанную мебель, выбитые окна, сломанные носы и, конечно, моральный ущерб — требуют компенсации.

Рейна сузила глаза, её взгляд был таким острым и опасным, что казалось, она мысленно прикидывала, как можно выбить ему два зуба, не вставая с места. Её руки сжались в кулаки, хотя она всё ещё сохраняла ледяное спокойствие. Гримзл поджал уши и съёжился, стараясь выглядеть как можно меньше. Виктор, словно не замечая происходящего, продолжал задумчиво смотреть в пол, погружённый в свои мрачные, похмельные мысли о бренности жизни.

— Компенсации? — хрипло спросила Рейна.

— Именно! — Умс оживился, его глаза заблестели, как у человека, который всю жизнь ждал этого вопроса. — Вам нужно будет просто отработать нанесённый ущерб... на общественных работах!

— Общественных работах? — переспросил гоблин, его голос сорвался в высокий тон. — Метлой махать?

— Вполне возможно! — усмехнулся Умс, его зубы сверкнули в тусклом свете камеры, как коварные жемчужины. — Вы отправитесь к одному очень уважаемому фермеру. Будете помогать ему с хозяйством — ухаживать за животными, следить за урожаем... В общем, скучать точно не придётся!

— И сколько времени это займёт? — спросила Рейна, размышляя о чем-то своем то и дело поглядывая на Тюрина.

— О-о, столько, сколько потребуется, чтобы покрыть ущерб, — беззаботно ответил помощник мэра, его улыбка не сходила с лица.

Рейна молча кивнула. Виктор тихо вздохнул, мечтая лишь о тишине и таблетке от головной боли. А Гримзл, поникший духом, простонал, как будто его заставляли учить старые, нескончаемые песни гномов со всего Многомирья.

— Ну что ж! — весело щёлкнул пальцами Умс, как будто только что объявил о десерте. — После завтрака отправляемся на ферму! — Он развернулся на каблуках и, бодро зашагал, исчез за дверью, оставив за собой неприятный привкус приторной вежливости.

Гримзл проводил его долгим, тоскливым взглядом, полный безнадёжности.

— Вот засада, — пробормотал он, уставившись в пол.

***

Борт сидел на крыльце своего скрипучего, деревянного дома и задумчиво чистил яблоко, как будто именно от процесса удаления кожуры зависела судьба всей его фермы. Старый, потемневший от времени нож, который видел больше, чем Борт за всю свою жизнь, легко срезал тонкие спирали кожуры. Они, лениво извиваясь, падали на потрескавшуюся землю у его ног, где их уже поджидали муравьи, занятые своими неотложными делами.

Ферма его раскинулась на живописных холмах, покрытых мягкими зелёными волнами травы, что плавно стекали вниз к долине. Внизу, словно серебряная лента, вплетённая в этот пасторальный пейзаж, извивалась река, блестя в лучах утреннего солнца. На горизонте виднелись вековые деревья, чьи длинные, задумчивые тени напоминали о том, что когда-то здесь не было ни ферм, ни городов, и что когда-то всё вокруг принадлежало безмолвным океанам лесов, которые властно господствовали над землёй. Но несмотря на всю эту картину мира и покоя, в Борте не было ничего идиллического.

Он, как и его ферма, был старым, грубым и ворчливым. Годы тяжёлой работы и одиночества сделали его таким. Борт привык к скрипу телеги, тяжёлому дыханию волов и шороху земли под ногами. Он привык к неброским радостям, которые приносили ему земля, коровы и редкие удачные урожаи. Всё его существование подчинялось двум простым правилам: первое — работа всегда должна быть сделана, и второе — никому нельзя доверять её делать за тебя. Именно поэтому Борт знал, что этот день мог бы быть вполне неплохим, если бы не одно «но». Или, вернее, «кто».

На далёком холме, откуда виднелся извивающийся тракт, ведущий из Аргента к его ферме, Борт заметил движение. К его владениям приближалась небольшая группа людей. Он прищурился, стараясь рассмотреть, кто это, но как бы он ни щурил свои старые, выцветшие глаза, силуэты оставались неясными и расплывчатыми. Однако через несколько секунд стало очевидно, что они шли прямо к нему.

Борт нахмурился и тяжело вздохнул. Он уже мог различить их: подозрительного вида парень с кислой рожей, девушка с повязкой на глазу, чьё лицо выражало решимость, и маленький гоблин, больше напоминающий крысу на задних лапах, чем разумное существо. Чем ближе подходила троица, тем сильнее Борт ощущал неприятное жжение в груди — старое знакомое чувство разочарования и предчувствия проблем, которые они несли с собой.

— Вот тебе и спокойный денёк, — пробормотал старик себе под нос, закатывая глаза и небрежно отбрасывая кожуру яблока в сторону. Кожура лениво крутилась в воздухе, прежде чем упасть на потрескавшуюся землю.

Со скрипом суставов и недовольным ворчанием Борт поднялся на ноги. Лицо его исказилось в целую гамму эмоций: от «почему это происходит именно со мной?» до «уверен, это снова проделки мэра». Напротив, Умс выглядел так, будто попал на праздник, где ему обещали бесплатное мороженое и медаль за выдающуюся службу.

— Добрый денёчек, Борт! — бодро воскликнул помощник мэра, весело махнув рукой, как будто они давние друзья, а не едва терпимые знакомые.

— Какой к демону денёчек? — огрызнулся Борт, морща лоб. —