Нарисуй мне в небе солнце (СИ) - Жанна Даниленко

двадцать пять лет, а потому скоро умру или впаду в безумие, и как она потом с детьми. Ты считаешь, что я об этом не думал никогда? Или ты первый, кто мне это говорит?

— Ты меня не так понял.

— Почему же, я тебя прекрасно понял. Надеюсь, у меня достаточно времени, чтобы подготовить себе смену. То есть наступит день, когда я смогу доверить клинику вам с Дашей, а вы будете хорошими хозяевами и продолжите дело моей жизни и, соответственно, будете обеспечены оба.

— Пап, ну я вовсе не хотел тебя расстраивать.

— Ярка, есть очевидные вещи, и срок жизни к ним относится. Ты меня не расстроил. Хотя ни с кем другим я обсуждать свою семью не стал бы. Можешь не беспокоиться, Даша вернётся в ординатуру. Единственно, я пока не решил, кто будет её руководителем. Подумываю забрать её себе, или закончит на кафедре, а потом заберу.

Даша подняла на мужа глаза и улыбнулась. Он улыбнулся ей в ответ. А Яр подумал, что зря она боялась поднимать тему выхода на работу в разговорах с отцом, он её слишком любит и всегда пойдёт навстречу.

— Так, ваш заговор я разоблачил и на все вопросы ответил. — Андрей Петрович обнял жену и поцеловал в щёку. — Вернёмся к твоей женитьбе, сын. Сразу хочу сказать, против Нади я ничего не имею. Девочка мне нравится, и она действительно тебе подходит. Но ты сомневаешься, почему?

— Потому что, даже оформив отношения, я останусь один.

Яр вскочил со своего места и начал расхаживать взад-вперёд по кухне.

— Всё очень просто, я могу её видеть только в субботу и воскресенье, но в эти дни она приезжает помочь деду с бабушкой, то есть на меня у неё не останется практически времени. У меня и сейчас случайно получилось вырваться к ней, а заодно и к вам, а как там дальше будет — не знаю… У меня не получается приезжать в Москву. Мне на дорогу нужно около пяти часов. И так будет ещё три с половиной года. Где выход?

Отец с Дашей переглянулись и снова улыбнулись друг другу.

— Яр, а что тебе мешает помогать её деду с бабушкой всю неделю? Освободи Наде время для себя. Это один вариант. А другой ещё проще: переезжай в Москву. Я сниму вам квартиру в районе университета, работать будешь у меня. Хочешь — на приёме, а хочешь — в стационаре. Участка, по которому своими ногами бегать надо, тут нет. Все выезды на машине с водителем.

— Я от этого убежал.

— Я знаю. А ещё от двух женщин, которые не давали дышать. Думай, решай насчёт Нади. Я на твоей стороне и всегда помогу, чем смогу. С матерью не общаешься совсем?

Ярослав взял табуретку и сел возле окна.

— Нет. Как уехала тогда вместе с Костиком, так и не звонит, и я тоже не звоню. Самое интересное, что угрызений совести не испытываю. Злюсь за Андрейку, она в отместку разлучила нас совсем. Я ненавижу её! Ненавижу её способность влезать мне в душу своими корявыми руками, гадить и портить всё в моей жизни!

— Кто такой Андрейка?

И Яр рассказал. Всё, без утайки: как нашёл Марину в уличном туалете, как принял роды, и как заплатил «скорой» — тоже. Рассказал про записку Марины с просьбой вырастить из её сына человека, и как ухаживал за малышом, следил за ним, навещал, сначала в роддоме, потом в детской больнице. Рассказал, как просил мать помочь с усыновлением ребёнка. И про то, что вышло из этого, тоже. Малыша перевели в дом малютки так далеко, что ездить к нему больше нет никакой возможности. А ещё говорил про то, что не может помочь многим пациентам, как Сан Санычу, умершему от менингоэнцефалита практически у него на руках. Рассказывал, что чувствует ответственность и бессилие. Объяснял, как хочется помогать людям, вылечить, облегчить боль. И он знает, как это сделать, а его не слушают и не слышат.

Голос задрожал от подступивших слёз, и Ярослав не сдержал их. Ушёл в комнату, где Даша ему постелила, разделся, лёг и разрыдался в подушку.

Он надеялся, что отец с Дашей не слышат и не заметят. Конечно, ошибался.

Отец сел рядом, потрепал его по голове.

— Бог ей судья, Ярка. Отпусти обиды и забудь. Она такого сына любить не смогла, дура да и только. Я не прошу простить её и напоминать тебе о ней не стану. Мы столько лет без неё обходились и дальше обойдёмся. Мы есть друг у друга, разве мало?

— Она и тебе пакостит?

— А как без этого, по работе препоны строит, а не так давно пришла сюда, скандал устроила. Я тебе не рассказывал. Она требовала раздела квартиры. Вроде бы при разводе не делила собственность, потому что ты пожелал остаться со мной. А теперь я не купил тебе жильё в Москве. Получается, она свою долю оставила тебе, а я присвоил. Ну и про Дашу всякое. Вроде как шлюху пригрел, в дом привёл. А она детей от тебя родила. Дашка в слёзы, а я озверел. Сказал ей, пусть даже так, значит, я не детей, а внуков своих ращу и выращу. А она бабушка родная, а с такой ненавистью к малышам. Детей сына любить положено, баловать. Трое внучат — целое состояние, гордость.

Яр расхохотался.

— Папа, ты её серьёзно бабушкой назвал?

— Конечно. Она ж больше всего старости боится. Пусть получает, на что напросилась. А ещё я понял, что ты уехал от таких вот обвинений. Ты меня с Дашкой защищал. И мне это вовсе не понравилось. У матери твоей проблемы в семье. Ей жильё нужно, может, опять загуляла да нашла себе кого. Дима её измены терпеть не станет. Ну её. Я попробую узнать про того мальчишку. Раз он Андрейка, то и я за него в ответе. Ему бы семью хорошую. Его любить будут. А у тебя свои дети родятся. Ты хороший, Ярка, добрый, чуткий. И Ромка такой же. Опора мне в старости. Спи, сынок. Всё образуется. Если бы ты знал, как я рад, что ты приехал. Иногда так хочется рвануть к тебе, посмотреть, как ты, просто посидеть за одним столом, поговорить, вот как сегодня. А потом вспоминаю, что ты взрослый, и не еду.

— Я тоже скучаю, папа. Если бы ты знал как. И жду тебя всегда.

Часть 20

Время до пятницы для Ярослава показалось слишком длинным. Он