Потрясающий мужчина - Ева Геллер

Нора целиком и полностью взяла на себя заботу о вещах Бенедикта. В ванной комнате она разложила его туалетные принадлежности по неведомой мне системе. Если я что-то переставляла, она тут же восстанавливала свой порядок. Свои вещи я всегда складывала в мешочек. Нора считает, что весь беспорядок в доме — от меня. Согласна: от ремонта много мусора. Но я все непрестанно выскребаю! И именно поэтому ремонт продвигается так медленно. Надо бы сначала все отремонтировать, а потом прибрать, но это бы вызвало скандал. А я не хотела провоцировать Нору.

В сущности, я была рада, что Нора не любила подолгу со мной разговаривать. Придя из школы, она подробно сообщала, что они с Меди ели у грека. Рассказывала, как Меди посадила винное пятно на свою шелковую блузку от «кутюр», подаренную ее ненаглядным, или разбила невообразимо дорогую, изготовленную вручную вазу — опять же подарок ненаглядного. Словом, всякую чушь. О школе она никогда не говорила. Когда Нора в обнимку с портфелем исчезала в своей комнате, я нисколько не сомневалась, что она разгадывала там кроссворды или читала правдивые рассказы о женщинах, которых холят и нежат мужчины.

Конечно, Норе — немолодой одинокой женщине — невесело наблюдать за нашим счастьем. В ее жизни не было будущего, одно только прошлое. Собственно, ее можно бы пожалеть. Если не считать возвращения сына, у Норы в сентябре была лишь одна хорошая новость: в последнее воскресенье она сняла самый большой помидор месяца. Он весил в точности семьсот пятьдесят пять граммов, но был ничуточки не вкуснее остальных.

В противоположность Нориной вся моя жизнь настроена на перемены. Дядя Георг, правда, до сих пор не сообщил, когда сможет взять меня на работу. Но не имело смысла торопить его, пока я не управлюсь с ремонтом. Еще так много предстояло сделать.

Я хотела завести здесь новых друзей. Каждый раз отправляясь за покупками, я надеялась встретить кого-нибудь из старых знакомых, но тщетно. Это была еще одна наша общая с принцессой Грейс проблема: кроме любимого мужа, у нас на новой родине не было никого. Но я не теряла надежды, подобно Грейс, обрести со временем друзей.

Лишь с владельцем небольшого магазинчика, торгующего красками, по имени Лакраоб я близко познакомилась за это время. Сначала я думала, что его фамилия действительно Лакраоб, пока он мне не объяснил, что это сокращенное от «Лаки-краски-обои». Неплохая реклама! Для меня он так и остался господином Лакраобом. У него не бывало много покупателей, поскольку он продавал все дороже, чем на строительных рынках. Зато он всегда находил время проконсультировать меня. Он посоветовал мне не циклевать пол полностью, а ограничиться новым слоем лака.

Когда я, к примеру, задумалась, что делать со старыми обоями, господин Лакраоб порекомендовал мне:

— Возьмите старые обои за основу. Даже если начинают сначала, опираются на уже имеющееся. — Это были умные слова, относящиеся не только к обоям. Он посоветовал мне специальный клейстер: обои, наклеенные им, сдираются в одну секунду. — При следующем ремонте вы скажете за это спасибо, думайте о будущем, — сказал господин Лакраоб.

Я думала исключительно о будущем и купила этот клейстер. А может, слова господина Лакраоба казались мне такими значительными лишь потому, что он был единственным, с кем я могла поговорить о своем ремонте и кто воспринимал мою работу всерьез. Конечно, не считая Бенедикта.

И еще меня мучила проблема, что надеть в гости к Анжеле. В этом я не хотела ошибаться. В конце концов я спросила ее об этом как бы между прочим, позвонив в офис Бенедикту:

— Кстати, что надевают на твою вечеринку в воскресенье? Бальное платье или купальный костюм? — Я непринужденно засмеялась.

— Да какая разница! — ответила она скучающим голосом. — Приходи как есть.

— Тогда все ясно: «как есть» — это значит в линялых джинсах с пятнами краски и старой футболке. Перемерив все, что у меня было, я остановила свой выбор на узкой черной юбке и цвета морской волны лакостовском вязаном жакете, который два года назад обнаружила на летней распродаже. Тогда никто не брал жакеты цвета морской волны, а теперь они стали жутко модными. И к нему чулки того же цвета. Я считаю, цветные чулки хорошо все акцентируют: придают законченный вид, и вообще это самый дешевый аксессуар. После долгих прикидок я решила надеть под жакет не черную майку с интригующей кружевной вставкой, а майку с классическим простым вырезом. А вместо моих чересчур элегантных замшевых шпилек — черные лодочки без каблуков. Это был не слишком официальный вариант, подходящий к празднику у бассейна, и тем не менее привлекательный. Тогда никто не сможет обвинить меня в том, что я разоделась в пух и прах, чтобы затмить Анжелу.

Я уже заткнула Анжелу за пояс, когда мы уходили из дома. Нора на прощание сказала Бенедикту:

— Дочь твоего шефа, выходит, Весы. Я точно помню, твоя старая любовь, дочь бургомистра, тоже была Весы.

И прежде чем Бенедикт успел что-нибудь ответить, я с улыбкой пустила в ход свой новый козырь:

— Кстати, ты знаешь, что принц Ренье, муж монакской принцессы, — Близнец, так же как и я?

11

Увидев Анжелу, я от неожиданности растерялась: она стала рыжей! На ней было белое атласное платье с разрезом на боку почти до талии, такое узкое, что обтягивало бедра и заставляло сомневаться в присутствии трусов. На груди — узкий глубокий вырез, уже не оставлявший никаких сомнений в полном отсутствии лифчика. Грудь у нее была впечатляющих размеров! На шее как воротник-стойка красовались жемчужные бусы в четыре ряда, спереди — отделанное бриллиантами украшение из белого золота или даже платины. И в довершение ко всему — витая золотая цепь с крестом, болтавшимся в ложбинке между грудей. На каждом пальце и в самом деле было не меньше трех колец! На коричневом, как жареная колбаса, лице белые тени походили на клоунский макияж. Волосы зачесаны назад и сплетены в косу, начинавшуюся на затылке. С боков свиты весьма причудливые косички — такую прическу невозможно сделать самой. И еще искусственный белый георгин в волосах!

Анжела выглядела так, словно собралась на бал. Я — как будто явилась на вечеринку в кемпинг. Она меня одурачила.

— Привет, господин Виндрих, — поздоровалась она с Бенедиктом и сняла невидимый волосок с его пилотской куртки.

Мне она сказала:

— Приветик, ну и постарела же ты! — Потом захихикала: — Я, конечно, шучу.

Я лишь ответила:

— А ты стала такой элегантной, — не прибавив, что шучу.

Анжела польщенно улыбнулась, приняла мой подарок, даже не развернув с трудом упакованный сверток, и потянула за руку Бенедикта: