Сатанинское зелье (сборник) - Юрий Петухов

— А у вас все женщины на уме? — иронически пропаусавил зеленый. — Все плоть тешите?! Экий вы, право, жизнелюб!

Сергей и разговаривать не желал с наглецом. В такой момент, так все испортить, так влезть! Слизняк паршивый! Гнида болотная!

— Тебя сюда, между прочим, не звали! — процедил Сергей, натягивая штаны.

— А мы и не нуждаемся в приглашениях, мой юный друг, — равнодушно сказал зеленый и уставился на бесчувственную толстуху. Та была необычайо хороша в своей наготе и безмятежности.

Если б не зеленая мразь, Сергей бы еще долго наслаждался ее телом — уж до самого прихода отца Григорио точно! Но судьба решила иначе. Зеленый вдруг стал уменьшаться в размерах, сжиматься. Зато глазища его набухали все сильнее, становились огромными, выпученными до невозможности. Сергей изогнулся и сбоку заглянул в них. Ему стало страшно, он даже отпрянул к стене. В мутных бельмах-белках зеленого появились крохотные красные огоньки, они словно вынырнули из глубин мозга, разгорелись, рассеяли муть. И вместе с тем они сохраняли холодность и отчужденность змеиных глаз.

— Не надо! — закричал Сергей.

Но было поздно — из глаз псевдоинопланетянина вырвались два узких фиолетовых луча — будто скальпелями резанули они по сахарному телу женщины: отлетела голова — мячиком подпрыгнула на скамье, скатилась на пол, замерла с приоткрывшимся ртом, казалось, обида застыла на пухлых губках, глаза же так и не открылись. Осели вниз груди словно две спущенные футбольные камеры, вертикальная полоса прорезала торс, живот, распались бедра… и все застыло белым месивом. Ни капли крови не выступило из тела, ничто не запятнало ослепительной кожи. Сергей зажал рот рукой, чтобы не завопить. Он уже не мог контролировать себя.

С вытащенным из кармана шипом, зажатым в кулаке, он набросился сзади на зеленого. Удар был резок и силен. Но рука проскочила сквозь зеленую слизь, почти не задержавшись в ней. Сергей упал на колени, и опасаясь чего-то, перевернулся дважды вокруг себя, вскочил на ноги, уперся спиной в стену, приготовился защищаться.

— Не нужно дергаться, — прогнусавил зеленый, — вы же мне мешаете.

Сергей бессильно опустился на корточки, уставился на лежащую в грязи голову. Та вдруг приоткрыла огромные синие глазища, подмигнула лукаво, и изо рта совсем тоненько и игриво донеслось:

— На Рогеде вы, стало быть, на Рогеде.

Глаза тут же потухли, синь из них испарилась, а сами глазные яблоки вывалились желтыми шарами наружу. Изо рта свесился длиннющий синий язык — он был покрыт бородавками и влажен.

Сергея начало рвать. Он не мог сдержать мучительных позывов, тошнота подкатывала к горлу вместе с выпитым кислым винцом и проглоченной наспех баландой.

— Надеюсь, вы все поняли, милейший? — спросил зеленый.

Он уменьшился до карликовости, до размеров пятилетнего ребенка. Зато глазища его были не меньше ламп-фар с бронетранспортера 60 ПБ, на котором Сергею довелось немало поездить во времена службы в армии, даже больше! И была в этих глазах неведомая сила. Когда тело женщины оказалось изрезанным в крошево, лучи вдруг стали изумрудно-зелеными, и все обрубки, обрезки, огрызки, включая и голову, слились в изумрудном свете в один комок, вспыхнули, покрылись клубами дыма и исчезли. Лишь едкая гарь повисла в воздухе.

— Вот и все, — прокомментировал события зеленый. — И пусть она вам не морочит голову — гардизка, дальше стен никуда-а! Ложь все это! Профессиональный гинг с Цирцеи, вот так-то. Мы на этих гадинах собаку съели.

— Какой еще гинг? — спросил Сергей, сжимая рукой горло и часто моргая мокрыми глазами.

— Самый обычный, выращенный из плоти рогедянки — им для этого всего две клетки нужно. Ну ладно — это скучные материи! К вам отношения не имеют. Они вас не за того приняли.

Сергей же, потеряв интерес к зеленому, смотрел на солому — по всем законам она должна была вспыхнуть еще несколько минут назад. Но она лежала себе на скамье и была даже сыроватой на вид. Сергей сунул бесполезный шип в карман брюк. И тяжело вздохнул.

— Ну, теперь вы верите нам? — прослюнил в ухо зеленый. Он быстро увеличивался в размерах, начинал трястись. Отрепья-водоросли колыхались так, словно их раздувал ураган. — Даже бескровный искусственный гинг на поверку материальное вас, почтенный. Вы видели с каким трудом его берет луч лазера, это ж надо сколько мороки! А чтоб избавиться совсем, пришлось подключить аннигилирующие устройства — опять перерасход, опять мне в Осевое измерение придется входить в четвертьплоскостном режиме… А вы еще ругаетесь, обзываете по-всякому! Нехорошо, мой юный друг!

Сергей пожал плечами, он не мог вникнуть в происходящее. Ему хотелось домой. Но надо было держать слово, ведь хмурый отец Григорио надеется на него, ждет. И Сергей прохрипел с мольбою:

— Тут есть один, тоже материальный, я ему в преисподнюю дорогу обещал указать, проводить, значит, пообещал. А куда я его провожу, я и сам чего-то заплутал… Может, подсобите?

Зеленый явно обрадовался. Он стек в лужу, потом выпростался из нее свеженьким эдаким огурчиком, даже симпатичным каким-то.

— Отчего ж не подсобить! — прогнусавил он бодренько — подсобим! Спровадим, куда надо!

Сергей тут же пожалел о своей просьбе — еще загубят отца Григорио, изверги! А ведь мужик тот неплохой, другой бы на его месте уже давно с испытуемого семь шкур содрал.

— Так вот, — продолжал зеленый, вытягиваясь и приседая. — Вы ведь сообразили под конец, что Рогеда это не Земля вовсе, верно?

— Верно, — согласился Сергей.

— А похожа ведь, похожа?!

— Это точно, похожа. Можно и спутать!

Зеленый впервые за все время осклабился — из под отрепьев-водорослей показались желтенькие остренькие зубки, эдаким рядком, штук в сорок. Но тут же водоросли все снова скрыли.

— А ведь Рогеда и ее цивилизация — это одно из первичных отражений Основного мира. Понятно?

— Не очень.

— Я вам тогда не все сказал. Слушайте. Ведь отражения бывают разными — есть отражения объекта, а есть отражения отражений объекта, верно? Поставьте несколько зеркал под углами друг другу — и вы убедитесь в правильности модели. И каждое зеркало дает хоть маленькое, но искажение. Тут как в вашей игре «испорченный телефон». Но это я к слову. А суть в том, что ваш мир — это одно из последних, одно из самых искаженных отражений. И потому все у вас неладно, все плохо! Вот сами вникните: ведь задумываете вы все хорошо, как надо, и законы у вас, что надо, и идеал в общем-то сумели смоделировать верный, точнее, уловить через ряд зеркал. Но за что ни возьметесь, все наперекосяк — вот он эффект невидимых и неощутимых искажений.