(Не) твоя - Виолетта Роман

меня. Жалею, что не могу стереть из памяти многое из прошлого, – прошептала, чувствуя, как по щекам катятся слезы.

Он молчал какое-то время. Но я упорно чувствовала его присутствие за спиной. И с удивлением поймала себя на мысли, что так мне не холодно.

– Хорошо. Мы не будем возвращаться. Мы пойдем вперед, – я почувствовала его ладонь на своем затылке. Зажмурилась, стараясь прогнать прочь новый поток слез.

Повернул мое лицо, заставил в глаза его посмотреть. Долго что-то в моих выискивал. А потом приказ отдал.

– Иди в машину.

Вырвалась из его хватки.

– Нет, я никуда с тобой не пойду.

Он не обращал внимания на мои протесты.

– Не заставляй меня делать это.

Ухмыльнулся. А мне сдохнуть захотелось. Какая же я дура! Как могла надеяться на то, что получится уйти от него безболезненно. Что выйдет закрыться и не чувствовать ничего. Не вышло. Как и никогда с ним не выходило. Каждая встреча – душа на осколки. А потом долго склеиваешь ее по кускам.

Его образ расплывался перед глазами. Сглотнула ком.

– Ненавижу тебя – произнесла вслух именно то, что сейчас ощущала.

– Уже говорила.

Приблизился ко мне и вдруг, подхватив на руки, понес в сторону дороги. А я поняла в этот момент, что больше не могу. И не буду. Сопротивляться ему, все равно, что бороться со смертельной болезнью. Сколько бы сил и воли у тебя не было, исход предрешен.

Глава 14

Я была в раздрае. Внутри словно после бомбежки – полная разруха и дезориентация. Не осталось абсолютно никаких сил. Я просто позволила ему усадить себя в салон машины и увезти.

Мы ехали в полной тишине. Каждый в своих мыслях, наедине со своими демонами.

– Где Паша? – раздалось его тихое.

Я даже глаз открывать не стала.

– У бабушки.

– Она ему не бабушка.

Завелся. Злость так и сочилась в голосе. Но он не имеет права запрещать Паше видеться с Еленой Николаевной.

– Она его бабушка и ей останется, Гера. И это никак не зависит от того, кто его биологический отец, – произнесла, не сводя с него глаз.

Видела, как крепко сжал руль. Но сдержался. Просто промолчал, продолжая напряженно смотреть перед собой на дорогу.

Заехал в гараж, открыл с моей стороны дверь и помог выбраться из салона. Давно я не была здесь. Его дом был таким огромным – чертов замок графа Дракулы. Он вселял в мою душу ужас. Как вспомню те камеры в подвале, где он держал Питона, а потом Риму, не по себе становится.

– Иди в душ, я что-нибудь поесть сделаю, – бросает лениво, доведя меня до дверей уборной.

Я не спорю с ним. Хотя душ – это совсем не то, что я должна делать наедине с ним. Захожу в комнату и прикрываю дверь. На замок не закрываю, а смысл? Если ему потребуется, он возьмет все и никакая дверь ему не помеха.

Сбрасываю с себя всю одежду, смотрю в зеркало. Замечаю пару синяков на плече. Наверняка, в порыве страсти получила, и не заметила.

Настраиваю воду и захожу в кабинку. Подставляю голову под струи. Тело знобит от горячей воды. Упираюсь ладонями о кафель. А перед глазами снова он. Касания рук наших, тел.

Открывается дверь. Замираю. Он здесь. Слышу, как сбрасывает одежду. Не смотрю на него. Не знаю, как поступить. Правильно бы уйти, послать к чертям – образ Лики снова всплывает перед глазами.

Вздрагиваю от его прикосновения. Он поднимается ко мне. Прямо под воду. Упирается в мою спину. Его руки обвивают мою талию, а у меня двести двадцать по венам.

– Посмотри на меня, – шепчет, покрывая поцелуями мою шею, спускается к плечу. Его язык горячее воды, обжигает. А у меня сердце на части рвется. Поворачиваюсь, прячу взгляд, не хочу на него смотреть.

– Синица, – хрипло, надсадно.

– Зачем? Зачем я тебе? Ты ведь знаешь, что не быть нам вместе, а я по другому не могу.

– Кто сказал? – разозлился, подцепил подбородок пальцем, поднял лицо. Всматривается вглаза мои. А я тону в его омутах черных. Задыхаюсь от любви и боли.

– Ты женишься на ней, а мне любовницей быть?

Усмехнулся.

– Дурочка. Синица, сколько раз жизнь тебя будет учить, не верить всем подряд? Напридумывала себе ересь какую-то и душу рвешь обоим. – водит пальцем по лицу, по линии бровей, смотри на меня внимательно. И столько нежности в глазах. Больно. Не продохнуть. Стою и поверить боюсь.

– Но, как же, она ведь сказала…

– Соврала, Синица. Не собирался я жениться на ней. Да и нет у нас с ней давно ничего. Как только ты заявилась в тот ресторан, не притронулся ни разу.

Я не могла поверить его словам. В груди будто снаряд разорвало. И сил больше нет держаться. Впилась в его губы, обхватила его шею крепкую, прижалась к его груди твердой. Неужели, так и будет? Он и я. Неужели сможем? Преодолеем все? Мурашило от каждого его касания, от каждого поцелуя. Отстранился. Долго смотрел в глаза мои, словно сам не мог до конца поверить, принять.

Он купал меня как ребенка. Тщательно и бережно намыливал мое тело, смывал всю усталость и боль. Завернув в полотенце, отнес в спальню и положил на кровать.

Темно и тихо. Только наши стоны и слова. Шепотом, еле слышно, но о самом главном. Он все время что-то повторял. Пока грудь мою ласкал и живот. Он то и дело в глаза мои посматривал, будто не верил, будто ожидал, что в любой момент сорвусь.

А я насмотреться не могла на него. Сбросили, наконец, все ненужное, все, что отталкивало нас. Словно в прошлое вернулись. Сейчас здесь, на кровати занимались любовью два нуждающихся в друг друге человека.

Впервые за это время мы были не Тайсоном и Есенией. Мы были Синицей и Герой, как когда-то в прошлом.

Ни злости, ни боли, ни оскорблений. Мы впервые дышали друг другом, впервые были открыты. Его язык коснулся моей плоти, а я дугой выгнулась, схватила его за волосы.

Внутри все пульсировало. Словно и не я несколько минут назад чувствовала себя смертельно уставшей. Каждый нерв – в диком напряжении. Я хотела его, я жаждала.

Он вошел в меня, наполняя собой. Двигался неспешно, ни на секунду не отпуская моих глаз. И я тонула в его черных омутах, чувствовала, как по щекам слезы катятся, и дышала им, впитывала его каждой порой, каждой клеточкой тела. Мой. Наконец-то. Раскрылся. Доверился. Больше никакой боли.