Письменная культура и общество - Роже Шартье

таковым не являлось»[158]. Тем самым противоречие между исчерпывающей полнотой и сущностью оказывается в центре тех сложных и неоднозначных отношений, которые сложились между библиотекой в привычном, пространственно-архитектурном смысле, и печатными жанрами (как носившими название «библиотек», так и иными), в которых книга, единичная или серийная, наделяется функциями накопления и отбора, присущими библиотеке как помещению[159].

Но библиотека — это не только место или сборник. В «Словаре» Фюретьера дается третье определение этого слова (отсутствующее в более краткой словарной статье «Словаря Академии»): «Библиотекой именуются также книги, которые содержат Каталоги книг в Библиотеках. Геснер, Поссевен, Фотий составили Библиотеки <...> Отец Иезуит Лаббе составил Библиотеку Библиотек в одном томе ин-октаво, где содержится только Каталог имен тех, кто написал Библиотеки»[160]. Всем, кто хочет создать открытую и универсальную библиотеку, подобные каталоги совершенно необходимы. Включенные в них заглавия в сумме образуют идеальную библиотеку, свободную от ограничений, налагаемых любым частным собранием, и выходящую за рамки сборников и компиляций: это своего рода нерукотворная библиотека, где есть все или почти все. По мнению Ноде, его собеседник обязан собирать и переписывать каталоги библиотек: «Отнюдь не следует упускать случая и небречь перепиской любых Каталогов, не только больших и знаменитых Библиотек, старинных и новых, публичных и частных, принадлежащих соотечественникам нашим и чужестранцам, но также и Школьных библиотек и Кабинетов для чтения, каковые, никому не ведомые и мало посещаемые, погребены под толщей вечного молчания». Перечисляя причины своего предписания, он указывает: «Можно доставить другу удовольствие и оказать ему услугу, если, не будучи в состоянии снабдить его нужной книгой, показать ему и неложно указать место, где он найдет копию ее, что нетрудно сделать посредством таковых Каталогов»[161]. Благодаря распространению каталогов замкнутый мир отдельных библиотек может превратиться в бесконечный универсум описанных, сосчитанных, читаемых, используемых, а при случае и выдаваемых на дом книг.

От каталогов конкретных фондов Фюретьер в своем определении переходит к еще одному типу сочинений. «Библиотека» — это не только перечень книг, собранных в особом месте; она может быть и перечнем всех книг, когда-либо написанных на определенную тему либо созданных авторами определенной нации. Фюретьер замечает: «Во Франции покуда не существует общей Библиотеки всех Авторов. Есть частные Библиотеки г-на Лакруа дю Мэна из Ле-Мана и Антуана Дю Вердье. В Испании таковую составил Николас Антонио. Существует также Библиотека Испанская Перегринуса, или Андре Скота, Писатели Испанские, 1608 года»[162]. Таким образом, жанр, упомянутый в «Словаре» и названный «Библиотекой», отвечает двум критериям: это перечень авторов, и он ограничен национальными рамками (Франция, Испания).

К концу XVII века подобные «библиотеки» прошли уже долгий исторический путь[163]. Три из них были изданы до 1550 года: «Catalogus illustrium virorum Germaniae suis ingeniis et lucubrationibus omnifariam exornantium» Иоанна Тритейма (Майнц, 1495), «Bibliotheca Universalis, sive Catalogus omnium scriptorum locupletissimus, in tribus linguis, Latina, Graeca, et Hebraica» Конрада Геснера (Цюрих, 1545) и «Illustrium Maioris Britanniae Scriptorum» Джона Бейля (Ипсуик, 1548). У трех этих сочинений много общего: все они написаны по-латыни, во всех перечисляются преимущественно античные авторы, а основное внимание уделено произведениям, написанным на классических языках. Помимо сходства, между ними есть и принципиальные различия. Во-первых, в пространственных рамках: это либо национальная территория («Germania» у Тритейма, Великобритания у Бейля, который уточняет ее границы в заглавии: «Illustrium Maioris Britanniae Scriptorum, Hoc Est Angliae, Cambriae, ac Scotiae Summarium»), либо, как у Геснера, человечество в целом. Во-вторых, в обозначении жанра: если Тритейм и Бейль (в новом издании 1557 года) используют термин catalogus, то Геснер впервые вводит в обращение слово «bibliotheca»: отделенное от своей материальной дефиниции, оно выступает знаком универсального характера той нерукотворной библиотеки, какая заключена в книге. Наконец, есть различия и в построении произведений. Тритейм и Бейль отдают предпочтение хронологическому принципу (последний уточняет: «in quasdam centurias divisum cum diversitate doctrinarum atque; annorum recta supputatione per omnes aetates a lapheto sanctissimi Noah filio, ad annum domini M.D. XLVIII»), снабжая книгу для удобства алфавитным указателем. Геснер же вновь стоит особняком: он выбирает алфавитный порядок, однако, в отличие от Тритейма и Бейля, располагает авторов на средневековый манер — не по фамилиям, а по именам, подчеркивая универсальность своей «Библиотеки», он тем самым объявляет ее исчерпывающим перечнем, куда вошли писатели древние и современные, тексты печатные и рукописные, авторы ученые и не очень. Содержание книги заявлено в длинном заглавии: «Catalogus omnium scriptorum locupletissimus, in tribus linguis Latina, Graeca, et Hebraica: extantium et non extantium, veterum et recentiorum in hunc usque diem, doctorum et non doctorum, publicatorum et in Bibliothecis latentium», где также обосновывается ее двойная польза («Opus novum, et non Bibliothecis tantum publicis privatisque instituendis necesserium, sed studiosis omnibus cuiuscunque artis aut scientiae ad studia melius formanda utilissimum»)[164].

Основоположником новой модальности этого жанра становится Антонио Франческо Дони, опубликовавший в 1550 году в Венеции, у Габриеле Джолито де’Феррари, свою «Библиотеку» («Libraria <...> Nella quale sono scritti tutti gl’Autori vulgari con cento discorsi sopra quelli. Tutte le tradutioni fatte dell ’altre lingue, nella nostra e una tavola generalmente come si costuma fra Librari»)[165]. Новаторство его носит троякий характер. В первую очередь оно выражается в языке: в «Библиотеке» упомянуты только авторы, пишущие на вольгаре, и переводы на него; сама она также составлена на народном языке. Далее, новым является сам замысел книги. Это не перечень всех авторов и не собрание оценок, но прежде всего указатель книг на народном языке, имеющихся в продаже: «Библиотека эта создана мною единственно для того, чтобы доставить сведения обо всех книгах, напечатанных на вольгаре, и чтобы люди, любящие читать на нашем языке, знали, сколько всего сочинений напечатано и каких, а не для того чтобы судить, какие из них хороши, а какие дурны». Наконец, новым является формат произведения: отказавшись от больших форматов (ин-кварто у Тритейма и Бейля, ин-фолио у Геснера), Дони публикует свою «Libraria» в двенадцатую долю листа, весьма удобную для читателя, который может брать ее с собой, посещая книжные лавки в поисках названий, указанных в этом идеальном — и также нерукотворном собрании книг.

В маленькой 144-страничной книжечке 1550 года упомянуто 159 авторов, перечисленных в алфавите имен, — от Аскаризио да Ченто до Винченцо Ринкьера. При этом Дони обыгрывает четырнадцать букв алфавита, порядку которых следует в своем списке. Инициал имени авторов, названных в данном разделе, является также инициалом имени адресата, которому посвящена преамбула каждого раздела, а также первой буквой