Пылающий лес - Джеймс Кервуд

— Я спрашиваю вас, — сказал он, — действительно ли вы готовы поручиться жизнью? Конечно, если ваши слова были случайны и вы не вкладывали в них значения…

— Если бы у меня была дюжина жизней, то и тогда я прозакладывал бы их все, — прервал его Сен-Пьер.

Он снова оглушительно расхохотался и заговорил более громким голосом.

— Мсье Карриган, я пришел как раз предложить вам это испытание. Oui, я мог бы вас убить сейчас. Я мог бы бросить вас в реку, как советует Бэтиз. Mon dieu, мало ли способов заставить вас исчезнуть бесследно! И тогда моя Жанна была бы в безопасности. Она, наверно, не угодила бы за тюремную решетку, а жила бы себе в родных лесах, смеялась бы и пела. А Черный Роджер Одемар, каналья, тоже уцелел бы на время. Но ведь это было бы все равно, что убить малого ребенка. Вы так беззащитны теперь. Поэтому вы и отправитесь вместе с нами в замок Булэн, а если на исходе второго месяца, начиная с сегодняшнего дня, вы добровольно не признаете, что я выиграл пари… тогда, мсье, мы пойдем с вами в лес, и там вы можете пристрелить меня, потому что я ставлю на карту свою жизнь. Разве это не подойдет? Можете ли вы придумать лучшее между такими людьми, как вы и я?

— Я, по крайней мере, могу предложить кое-что занимательное, — ответил Дэвид. — Но сперва я должен выяснить мое здесь положение. Думаю, что я пленник.

— Нет, гость, хотя с некоторыми ограничениями, мсье! — поправил Сен-Пьер.

Оба посмотрели друг другу прямо в глаза.

— Завтра утром я назначил схватку с Бэтизом, — сказал Дэвид. Так, ради спортивного интереса, чтобы позабавить ваших людей. Я слышал, что Бэтиз — лучший боец во всем Триречье. А я… мне не нравится, чтобы про кого-нибудь так говорили в моем присутствии

Впервые Сен-Пьера оставило, казалось, его безмятежное спокойствие. На его лицо набежала тень, он нахмурил брови и как-то безнадежно пожал плечами. Слова Карригана точно затмили для главы Булэнов весь яркий солнечный день. В его голосе слышалось явное огорчение и разочарование, когда он указал рукой на окно.

— Мсье, там на плоту мои люди почти лишились сна, когда узнали, что с Бэтизом хочет бороться чужой. Tonnerre, еще не видя вас, они прозакладывали уже все свое добро, вплоть до одежды на плечах. Они пламенно молятся о том, чтоб это вышла настоящая схватка и Бэтиз не слишком быстро уложил вас. Мы уже давно не видали доброй схватки, давно уже никто не осмеливается выходить против метиса. Ух, у меня прямо сердце разрывается, ибо я должен сказать вам, что эта борьба не состоится.

Сен-Пьер не старался скрыть своего волнения, которое делало его похожим на большого разочарованного мальчика. Он подошел к окну, взглянул на плоты и чуть не застонал, снова пожав своими огромными плечами.

Дэвид весь дрожал в предчувствии близкого торжества. И когда Сен-Пьер отвернулся от окна, он взглянул на него сверкающими глазами.

— И вы огорчены, Сен-Пьер? Вы также не отказались бы посмотреть на эту схватку?

В глазах Сен-Пьера снова появился голубой блеск стали.

— Я отдал бы за это целый год жизни, если бы только Бэтиз не слишком быстро слопал вас. Я люблю смотреть на хорошую схватку, когда нет злобы в ударах.

— Тогда вы останетесь довольны, Сен-Пьер.

— Но Бэтиз убьет вас, мсье. Вы малы для него, и вы ему не пара.

— Я стану биться с ним, Сен-Пьер, биться до тех пор, пока он не признает, что я сильнее его.

— Вы не знаете метиса, мсье. Я с ним дважды дружески боролся и оба раза был побит.

— На этот раз будет побит он, — ответил Карриган. — Я готов поставить все на свете, даже жизнь, что он будет побежден.

Прояснившееся было лицо Сен-Пьера снова омрачилось.

— Моя Жанна взяла с меня слово, что я не допущу этой борьбы, — сказал он.

— А почему… почему ей вмешиваться в такие дела, которые должны улаживать мужчины?

Сен-Пьер опять рассмеялся, хотя и несколько принуждённо.

— Мягкосердечие, мсье! Она смеялась над моим поражением и смотрела на него как на простую шутку. «Как! Мой великан Сен-Пьер с кровью старой Франции в жилах побит каким-то огурцом1!»— восклицала она. И, доложу я вам, хохотала до упаду. Но с вами — другое дело. Она была похожа на полотно, когда умоляла меня не разрешать вашей схватки с Бэтизом. Она боится, что борьба повредит вам. Но я уверяю вас, что не ревную, мсье. Она ничего не старается скрывать от меня. Все говорит мне, словно малый ребенок. А потому…

— …я буду бороться с Бэтизом, — закончил Дэвид. — Мы с ним дали друг другу слово. Мы будем бороться, если только вы не свяжете нас по рукам и ногам. А что касается пари…

— Да, каковы условия пари? — нетерпеливо перебил Сен-Пьер.

— Ставки будут крупные, — сознался Дэвид.

— Согласен, мсье.

— Ведь борьба без пари — все равно что трубка без табаку, Сен-Пьер.

— Вы правы, мсье.

Дэвид подошел ближе и положил ему на плечо руку.

— Сен-Пьер, я надеюсь, что вы и… ваша Жанна согласитесь на мое предложение. Вот оно. Если Бэтиз уложит меня, я скроюсь в лесах и ни одного слова о всем происшедшем, начиная с того, что было за скалой, никогда не сорвется с моих губ. Ни одного даже намека не дойдет до правосудия. Я позабуду о покушении на мою жизнь и о подозрительном бормотании вашего калеки. Вы будете в безопасности. Ваша Жанна будет в безопасности, если только Бэтиз одолеет меня.

Он замолчал, ожидая ответа. Сен-Пьер не отвечал, однако, и только глядел с изумлением; но видно было по его загоревшимся глазам, как глубоко задели его слова Карригана.

— А если случится так, что победителем окажусь я, — продолжал Дэвид, беспечно отвернувшись к окну, — тогда я ожидаю от вас такой же щедрой расплаты. Тогда по условиям пари вы должны будете подробно сообщить мне, почему ваша жена пыталась убить меня, а также расскажете мне все, что знаете о человеке, которого я ищу, о Черном Роджере Одемаре. Вот и все. Как видите, ставки довольно крупные.

Он не смотрел на Сен-Пьера, но слышал за своей спиной его тяжелое дыхание. Некоторое время оба молчали. Это был решительный момент для Карригана, но он так беспечно повернулся лицом к Сен-Пьеру, словно его предложение не представляло никакой особенной важности. Сен-Пьер не смотрел на него. Он глядел по направлению к двери, точно желая увидеть поскорее мощную фигуру чистившего палубу Бэтиза. Он был явно взволнован, лицо у него горело. Внезапно он взглянул на Карригана.

— Мсье, выслушайте меня! — сказал он. — Вы храбрый человек и человек чести. Я знаю, вы свято сохраните в своем сердце то, что я намерен сообщить вам, и никогда не обмолвитесь ни одним словом, — даже моей Жанне. Я не осуждаю вас за то, что вы любите ее. Non! Вы не виноваты в этом. Вы отчаянно боролись с самим собою, за что я и уважаю вас. Откуда я все это знаю? Mon dieu, она сама мне сказала. Сердце женщины чутко, у нее же и тонкий слух, мсье. Когда вы были больны, то все время твердили в бреду о своей любви, а после того как она вернула вас к жизни, ее глаза неоднократно видели ту правду, которую вам так хотелось скрыть. Скажу больше, мсье: однажды она почувствовала, как вы коснулись губами ее волос. Она знает все и обо всем рассказала мне, открыто и невинно, хотя ей и волнует сердце сознание того, что она любима. Мсье, если бы вы видели, как горели ее глаза, как пылали ее щеки, когда она поверяла мне все эти тайны! Но я не ревнив. Non! И говорю вам все только потому, что считаю вас мужественным человеком и человеком чести. Она умерла бы от стыда, если бы узнала, что я обманул ее доверие. И все же я счел необходимым об этом сказать вам, потому что Жанна не должна быть замешана в нашей игре. Вы меня понимаете, мсье? Мы с вами двое сильных мужчин, которые ведут друг с другом борьбу. Я, Пьер Булэн, неспособен к постыдной ревности, если сердце женщины чисто и невинно, а мужчина честно борется со своей любовью, как это делаете вы. А вы, мсье, вы также неспособны ранить своей грубой мужской рукой это нежное, похожее на цветок сердечко, которое в эту минуту бьется от страха за вас сильнее, чем это позволяет ему долг. Не правда ли, мсье? Да, мы будем с вами держать пари. Но если вы и уложите Бэтиза — чего не будет, боритесь вы хоть сто лет! — я все-таки не скажу вам, почему моя Жанна стреляла в вас за скалой. Non, никогда! Зато клянусь, что скажу вам о другом. Если вы выиграете, я скажу вам все, что знаю о Роджере Одемаре, а я знаю достаточно, мсье. Согласны?