Старая дорога - Джеймс Кервуд

— Еще немного — и она ударила бы меня.

— А потом выплакала бы себе все глаза. Уж я знаю, поверьте мне. Она в поезде перечитывала ваше письмо, закрываясь журналом. И я поклясться готов: она знала, что вы в гидроплане, и была мела белей, когда казалось, что вы вот-вот шею сломаете. Да, мудрец сумел бы сказать, кто из нас глуп: вы или мы оба…

Спустя некоторое время за поворотом дороги открылся небольшой, прятавшийся за деревьями лужок на берегу озера и на нем две палатки. От костра тянуло смолистым дымком, и у огня суетился, звеня сковородками и котелками, человек.

Сент-Ив просиял.

— Утка! Жареная утка с луком! — объявил он. — А во всей стране вы не найдете человека, который умел бы так зажарить утку, или рыбу, или оленя, как Наполеон Плант.

Клифтон отошел в сторону. Но никаких признаков Антуанетты или Джо и Бима не было.

— Они у озера, — сказал Сент-Ив и крикнул так, что за полмили должно было быть слышно. Девичий голос раздался в ответ, и на откосе замелькали силуэты Джо и Бима.

Гаспар крепко ухватил Клифтона за руку.

— Пойдем, друг!

Клифтон смотрел на стройную фигурку, которая шла от берега. Джо и Бим в одну минуту были подле него. Но, держа за руку одного, трепля по костлявой голове другого, он не сводил глаз с подходившей, и сердце трепетно билось в груди.

Она сняла шляпу, распустила локоны, и свежий ветерок играл ими, рассыпая их по плечам. Она не пыталась подобрать их. «Она — совсем ребенок, — думал Клифтон, — дивный, прекрасный ребенок». Его удивляло, что радостная улыбка не сбежала с ее уст и тогда, когда она увидела его, не угасло мягкое сияние, теплившееся в глазах. Он стоял неподвижно, слегка нахмурившись, не выпуская из рук руки Джо.

Она поздоровалась с Гаспаром и повернулась к нему.

— Как медленно вы шли, а я умираю с голоду! — сказала она. — Нельзя сказать, что вы оба знаменитые ходоки, мсье Клифтон. — Она быстро отвернулась.

Ошибся он? Или она в самом деле назвала его Клифтоном? И не мелькнуло ли в этот миг что-то совсем новое в ее лице?

Глава XVIII

Позже Антуанетта Сент-Ив сидела подле костра и щеткой расчесывала себе волосы, одну вьющуюся прядь за другой, а Джо сидел рядом на земле, поджавши ноги, и не спускал с нее глаз.

Она тихонько смеялась и говорила с ним, и только отдельные слова долетали до Клифтона. Глядя на них, он думал, что одна немногим старше другого. В минуту раздражения Антуанетта Сент-Ив сказала правду, хотя и просила у него извинения потом. Он стар. Он с горечью признался себе в этом, глядя на группу у костра. Вот она притянула к себе Джо и стала щеткой причесывать упорно торчавший хохол, потом нагнулась и поцеловала мальчика в кончик веснушчатого носика. Маленькая, и хрупкая, с рассыпавшимися по плечам кудрями и небольшим красным ротиком, она сама казалась совсем ребенком, неотразимо милым ребенком.

Клифтон слышал, как она сказала:

— Пора спать, Джо. Скажи дяде Клифтону спокойной ночи, поцелуй его. А когда ты уляжешься, я приду, укрою тебя.

Джо подошел к Клифтону и поднял мордочку.

— Она сказала, чтобы я поцеловал вас, — как бы оправдываясь, объяснил он.

Клифтон нагнулся к нему.

— Слушайся ее во всем, Джо, всегда. Все, что она говорит, хорошо.

Он проводил мальчика в большую палатку, где должны были спать мужчины. Когда он вернулся, Антуанетта сидела у огня одна и вполголоса напевала что-то. Она подняла на него глаза.

— Я смотрел на вас издали и думал, какой вы прелестный ребенок, — сказал он. — Вы не сердитесь на это заявление, чисто отеческое?

— Сержусь, и очень. Нехорошо попрекать меня. Я просила извинения за вырвавшиеся в сердитую минуту слова. Напоминать мне их — не по-рыцарски. Спокойной ночи, кэптен Брант! Я иду к себе.

— Мы должны раньше порешить, как быть с Джо и Бимом, — холодно возразил Клифтон. — Они мои. Я заплатил за них двести долларов и заберу их, если мы с вами не поладим. Скажите мне, прежде всего, на что вам Джо?

— Он нужен мне, по-настоящему нужен, кэптен Брант. Я люблю Джо, я хочу заботиться о нем. Это придает мне мужества… отвлекает мысли, помогает…

— Тогда вы должны вернуть мне понесенные расходы или компенсировать чем-нибудь, мадемуазель. Я предпочитаю последнее.

— Вы хотите… чтобы я заплатила вам?

— Вот именно.

— Сколько?

— Я продам Джо, с Бимом в придачу, за один из этих локонов, до которых иначе вы мне и кончиком пальцев не позволите коснуться, конечно. Вот моя цена.

Он понял, что поднес зажженный фитиль к взрывчатому веществу. Слова сорвались у него неожиданно для него самого. Тот самый маленький бесенок или божок — почем знать, — который непрестанно навлекал на него немилость Антуанетты Сент-Ив, проявил себя снова, и при данных обстоятельствах упорство его доставляло Клифтону какое-то удовлетворение с оттенком торжества. В серых глазах его собеседницы удивление сменилось огоньком, который он видел уже в них раньше.

Она отодвинулась от него. При свете костра глаза ее пылали.

— Есть у вас ножик? — запинаясь, спросила она.

Он достал из кармана нож и отогнул лезвие.

— Как бритва, острое, — сказал. — Будьте осторожны.

Сталь блеснула. Острый край лег на локон, который она отделила левой рукой.

— Стойте! — крикнул вдруг Клифтон. — Не надо! Пусть остается на месте и считается моим. Я буду думать по крайней мере, что кусочек вас принадлежит мне. А Джо и Бима я все равно отдаю вам… Мне легче палец свой отрезать, чем…

Готово! Он услышал скрип ножа. Больно полоснул его по сердцу ее презрительный взгляд, когда она бросила к его ногам нож и локон и, молча повернувшись, скрылась в своей палатке.

Раскрытый нож лежал у его ног. Отблески огня играли на локоне, упавшем на лезвие, которое отделило его. Он поднял их и, услыхав голос возвращавшегося Сент-Ива, положил нож в карман, а локон — в одно из отделений своего бумажника.

Сент-Иву он сказал, что ляжет на песке, и, взяв свой мешок, спустился на берег. Ночь была прохладная, темнее обыкновенного, но все же не настолько темная, чтобы не видно было, куда идти. Белый песок как будто сохранил в себе что-то от дневного освещения. Клифтон нашел между двумя утесами местечко для своего мешка, а сам отправился вдоль берега.

Пройдя с четверть мили, он заметил, что не один: неслышно ступая, брел за ним Бим. Он потрепал его по голове и сказал ему несколько слов. Много миль прошел он, и неуклюжая тень Бима все время не отставала от него. Запоздавшая луна выглянула из-за разорванных туч. Было уже за полночь, когда он вернулся к скалам, подле которых оставил свой мешок. Он разостлал одеяло и сел, прислонившись спиной к одному из валунов.