Наперегонки со смертью - Дмитрий Старицкий

На меня они не обращали никакого внимания, до тех пор, пока я не вступил на лестницу.

На втором шаге я увидел в их руках вместо бурдюка неведомо откуда взявшиеся лупары[34].

Сразу четыре ствола не менее десятого калибра смотрело мне в лицо.

И что-то лопочут при этом гневно на неведомом мне языке из которого я понял только слово «коррехидор».

<На угрожающий ор дедков со второго этажа спустилась Ингеборге.

Увидела меня и с радостным криком «Жорик, тебя уже выпустили!», растолкала престарелых байярдов лестницы и, буквально пролетев на лестничным маршем, повисла у меня на шее.

— Осторожно, — прикрикнул я, подхватывая девушку под ребра, — Шея только-только срослась.

— Ой, извини, — отпрянула Инга, впрочем, не снимая рук с моих плеч. — Ты, наверное, голодный? И как тебя теперь целовать с такой штукой на голове? Фубля! Пошли лучше, присядем. Тут такие удобные диваны.

И повела меня за руку.

Когда мы умастились на диванах в холле, я поинтересовался.

— А это что за дедки с ружьями?

— Оооооо… — Ингеборге закатила глаза под брови. — Ты не поверишь, но эта наша охрана из местной Гражданской гвардии, которая нас охраняет от охраняющих нас валлийских кирасиров. Вот как-то как.

И заливисто засмеялась, откидываясь на спинку дивана.

— Как у вас тут все сложно.

— Лучше бы им спасибо сказал, что оберегают твой гарем от сексуальных посягательств кирасирского спермотоксикоза. Они вообще как жеребцы стоялые. Видишь на потолке черные точки. Это дедки стреляли, когда в первую ночь кирасиры попытались на второй этаж попасть.

— Эти алканавты? — показал я пальцем на старичье, которое попрятав ружья, снова принялись за бурдюк с вином.

— Ну не эти, но такие же, — пожала плечами Ингеборге. — Впрочем, кирасирам хватило одного раза. Больше на второй этаж они не лезут. Вот и тебя не пустили потому, как у них строгий приказ не пускать туда никого из мужчин. Сами-то они давно гладиаторы.

— Какие гладиаторы?

Ингеборге лукаво улыбнулась, проверяя: действительно ли я этого не знаю или опять прикалываюсь.

— Нууууу… Такие, которые баб только гладить могут, — смеется. — Ты так и не сказал насчет еды. Готовить? Чего самому хочется?

— А где все? Что-то дом пустой, — оглядел я внутреннее пространство.

— Все кто где. Анфиса и Галя в госпитале дежурят. Альфия с Булькой спят перед дежурством. У остальных — шопинг под охраной кирасир. А я сегодня по дому отдыхаю.

— Кирасиров много?

— Где-то десяток не считая лейтенанта, который тут уже прописался. Остальных не запомнить они часто меняются. Ты так и не сказал, что будешь есть?

— Я бы сначала помылся, — признался я в страстном желании.

— Душ, джакузи? — осведомилась девушка.

— Душ. Только вот чистые вещи мои не знаю где. А наверх эти мафиози не пускают. Вроде там моя комната как капрал сказал.

— Капрал устроил тебе сюрприз с нашей охраной и теперь втихомолку хихикает над тобой. А на стариков только слово коррехидора действует. Даже я не властна над ними, хотя они и признали мое старшинство в доме.

— Умный человек коррехидор тут, — оценил я.

— Да. Не откажешь ему в оригинальности мышления, — поддержала меня Ингеборге.

— Так как с чистым бельем? — спросил я о насущном.

— Я тебе халат дам махровый, — ответила бравая баталёрша. — Есть тут один большой-большой. И полотенца махровые. Пока будешь мыться, я вызвоню коррехидора — он оставил нам свою визитку. Там и разберемся с твоими вещами.

— Ну, хоть так, — согласился я с ней. — Где тут душ?

Ингеборге отвела меня к душевым кабинкам за ручку, как маленького.

Помогла снять этот чертов филадельфийский воротник.

Раздела, намылила и, поставив под струи воды в одной из трех кабинок ушла. Даже не приставала.

Хорошо-то как под холодной водичкой.

Наслаждение.

Кайф.

Плежа!

Но пора выходить и посылать кого-то за пивом. Чтоб совсем…

Новая земля. Европейский союз. Город Виго

22 год, 3 число 6 месяца, понедельник, 16:10

К приезду коррехидора Ингеборге разобралась с моими шмотками — даже погладить успела, и встречал я его одетый как в первый день своего пребывания на Новой Земле. То есть скромно, но дорого.

Пиво, как оказалось, было запасено в ассортименте валлийскими кирасирами, как и копченая рыба от мамаши Фишен. Это все они с собой привезли в количестве даже большем, чем требовалось для их собственного потребления. Так что моя мечта на сегодня сбылась. Всегда бы так.

Коррехидор охотно разделил со мной и Ингеборге трапезу. Но чую, что не в пиве было дело и не в рыбе, сколько в том, чтобы показать охранному старичью, что он со мной на короткой ноге. Забегая вперед, скажу, что меня после его короткой речи сразу стали пускать наверх.

К этому времени, и Тристан подъехал, привезя Антоненкову из госпиталя. А капрал, в свою очередь, увез туда Бульку с Альфией менять Анфису на дежурстве около Наташки.

В общем, жизнь кипела и рыба кончалась. В основном это я оторвался после больничной диеты.

Коррехидор ничего нового про бандитов по наши души нам не сообщил, кроме того, что он упустил Кончиц с Урыльник. Слишком поздно ушел запрос. Их уже отпустили. И из Порто-Франко они исчезли. Причем, как потерпевшим им снова выдали по тысяче экю и новые айдишки. На новые имена. Коррехидору же обещали выслать копии всех материалов ближайшим почтовым самолетом.

Случайно в разговоре выяснилось, что сам сеньор Мануэль Гутьеррес Мельядо сын эмигрантов в СССР во время гражданской войны в Испании, из так называемых «испанских детей». Но увезли его обратно в Барселону из Москвы, когда он был еще в нежном возрасте, вскоре после смерти Франко. Поэтому русским языком он не владеет, не то, что его старший брат, который успел побывать в пионерах и прославиться на всю Таганку как отвязанный хулиган. Но все равно он нам земляк, чем гордится. И «Старый Новый год» в его семье всегда справляли.

Душевно посидели.

Под отбытие коррехидора задал я ему насущные вопросы.

— Сеньор Мануэль, у меня оружие не чищенное, но запечатанное в сумках. Как мне быть?

— Есть два выхода. Первый — съездить на стрельбище к милиционерам рэкете. Второй — попросить пломбир у лейтенанта кирасиров. У него всегда с собой. Я знаю.

— И еще. Сколько мне готовить денег за аренду этого дома и за охрану.

— Нисколько. Вы проходите по программе защиты свидетелей. В первую очередь от Ордена.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго

22 год, 3 число 6 месяца, понедельник, 26:13

Остатний день прошел в хлопотах по перебиранию всего накопившегося барахла. Быстро, однако, человек им обрастает. Меня взять к примеру. Три недели назад попал только с тем, что на мне, а вот, поди ж ты — без автобуса уже и передвигаться не могу.

Отобрал оружие на завтрашнюю пристрелку. Все же я решил посетить местное стрельбище — навыки восстановить. Ага, которых и не было. Но надо стремиться с большему, чем дала природа. Тут это вам не там. Тут это как зубы чистить.

Заодно и сравнить пукалки между собой. Тоже занятие, раз уж тут надолго тормознулись.

К тому же оружия у меня прибавилось. Вернувшиеся с шопинга таежницы, отозвали меня в сторонку и втихую всучили мне никелированный «люгер». Приятный такой гражданский «парабеллум» калибра 7,65 мм. Выпуска 1932 года. И щечки него необычные — из серебра. С чернением и гравированными дубовыми листьями. В дорогой коробке полированного палисандра выложенной изнутри темно-красным бархатом. А на нем сам пистолет, два магазина к нему, принадлежность для чистки, масленка и шестнадцать патронов.

— Ты у нас такое любишь, — улыбаются. — А нам блескучее вредно иметь.

— Где взяли-то такой раритет?

— Там уже нет, — ответила Дюлекан, намекая на загадочность.

— В бардачке «Лапландера» лежал в полевой сумке, — добавила Бисянка, обламывая Комлеву в лучших чувствах.

Вот же характер у девчонок — мало того, что они мне жизнь спасли, так еще мне же и подарки делают. Теперь надо думать, чем отдариваться.

— А сами-то как?

— У нас «наганы» есть, проверенны в деле, — гордо заявила Дюлекан.

— И попа крепче кофемолки, — засмеялась Таня.

— А если серьезно. — Дюля выпятила губы. — Помог бы ты нам, Жорик, трофеи сбыть.

— Все?

— Нееее… Машину мы себе обязательно оставим. Она классная. Как специально для охоты сделана. Но у нас там еще три винтовки немецкие и четыре пистолета больших и тяжелых. Совсем не нужных.

Пришлось пообещать выделить для этого время. Заодно и у себя пересмотреть в трофеях: что там есть ненужного.

Спать отбился рано, на всякий пожарный, заперев дверь в комнату.

Думаете, помогло?

Щазззз!