Искатель. 1982. Выпуск №4 - Сергей Абрамов

Радиокомментатор разыскал Рэйфлинта на мостике.

— Что думает командир «Архелона» о предстоящем походе?

Рэйфлинт, несмотря на нетерпение репортера, с минуту поразмыслил:

— Океан — весы мира. Наша подводная лодка — одна из гирек, которая позволяет сохранять равновесие. Если мы не выйдем в море, одна из чаш пойдет вверх, другая вниз…

— Хорошо сказано, сэр!

Настырный репортер не отстал от них и тогда, когда с берега после отъезда президента была дана команда проститься с семьями. Он пристал со своим микрофоном к Нике.

— В вашем муже нет ничего воинственного. Он похож на респектабельного ученого и спортсмена одновременно. Таков ли он дома?

Ника улыбнулась:

— Да. Он сама кротость. Я горжусь своим мужем. И очень его люблю. Можете записать звук поцелуя.

Она закинула руки Рэйфлинту на плечи, и эфир понес над планетой тихий звук разлученных губ.

— Если вы хотите записать нечто более страстное, — усмехнулся Рэйфлинт, — обратитесь к моему радисту Барни. Медовый месяц у него растянулся на целый год.

Старший радист и в самом деле не отрывался от Флэгги. Они покачивались в тесном объятии, забыв про все на свете, как последние юнцы где-нибудь на эскалаторе или в телефонной будке.

— Эй, приятель, — кричали Барни матросы-швартовщики. — Оставь немного и нам!

Барни незаметно перевесил на плечо Флэгги ремешок транзистора

— Он настроен на волну «Архелона», — шепнул ей на ухо. — Держи его всегда включенным. Когда мы будем возвращаться, я передам короткий сигнал… Вот такой: «тип-топ». И ты поймешь, что очень скоро мы снова будем вместе…

— Да, милый…

— Не сбей настройку. И никогда не выключай.

— Я все время буду ждать: «тип-топ». Это хороший сигнал.

— И тогда мы снова будем вместе!

— Да, милый…

Старший помощник Рооп посмотрел на часы и поднес к губам мегафон:

— Окончить прощание. Команде вниз!

Рэйфлинт много раз прощался с берегом, и у него вошло в обычай выискивать в момент отхода знаки, сулившие удачу. Однажды это была радуга; в другой раз — лунное гало[4] (уходили полярной ночью), а еще — ручная канарейка, улетевшая из чьей-то клетки и севшая Рэйфлинту на плечо. И только ныне ничто не предвещало благополучное возвращение. Едва отошли, как и без того серая погода разразилась снежным зарядом, так что и пирс и буксир скрылись из виду. Старший помощник Рооп без команды с мостика включил тифон, и «Архелон» заревел на всю гавань хриплым бычьим басом. Это уж и вовсе выходило против всяких правил. По давней традиции подводные лодки выходили на боевое патрулирование бесшумно, не включая ни сирен, ни тифона.

Рэйфлинт вспылил, назвал Роопа болваном и тут же пожалел, потому что педантичный старпом действовал по инструкции. Переход до Больших Кокосовых островов был открытым, следовательно, боевое патрулирование начиналось по-настоящему с выходом из Сан-Пальмаса. А в тумане, это и первогодку понятно, полагалось подавать звуковые сигналы. Настроение было испорчено, в голову полезли мрачные мысли. Подумалось вдруг, что из всего их небольшого выпуска половина ребят уже вычеркнута из списка живых. Бен Хасберт, любитель толстушек и гурман китайской кухни, погиб в Норвежском море. Штормовая волна выбила лобовой иллюминатор ограждения рубки и осколком стекла бедному Вену перерезало горло.

Красавчику Джуди оборвавшийся в качку трехтонный перископ снес голову, как гильотина. Но хуже всех пришлось Глобусу — капитан-лейтенанту Хаске. Глобусом его прозвали за идеально круглую голову. Хаске вырезали аппендикс, и он лежал на столе в кают-компании со вскрытой брюшиной, когда в отсеке взорвался водород из аккумуляторных батарей. В открытую рану ему плеснуло добрую пинту серной кислоты. Обожженный извне и изнутри, он еще жил, точнее, корчился несколько минут, пока не задохнулся во фреоне — огнегасящем газе, поданном в аварийный отсек…

— Господин коммодор, с буксира передали: «Закончил работу. Счастливого плавания!»

— Есть. Поблагодарите капитана.

Рэйфлинт увеличил ход с «малого» до «среднего». «Архелон» взрыл океан широким лбом, и под округлыми его боками забурлили глубокие водяные ямы. Командир сдал вахту Роопу. Обиженно поджав губы, старпом выслушал все указания.

Рэйфлинт спустился в каюту и велел подать кофе по-варшавски. Внимательно оглядев усаженную в кресло Нику-два, он еще раз нажал кнопку селектора.

— Два кофе, стюард!

— Есть, сэр.

Войдя в командирскую каюту, стюард Ахтияр слегка опешил при виде дамы в желтом, но, ничем не выдав замешательства, поставил чашечку сначала перед манекеном, потом перед командиром.

— Дама есть дама, сэр! — осклабился стюард.

— Ты правильно все понимаешь, Ахти, — кивнул ему Рэйфлинт.

— Как учили, сэр!

— О да, ты очень похож на примерного ученика…

— Ученика багдадского вора, сэр.

— Не прибедняйся. Багдадский вор рядом с тобой — жалкий приготовишка.

— Вы мне льстите, сэр. — Стюард довольно огладил крепкие руки. Наколотые макаки и змеи скрывались в их курчавой поросли, словно в джунглях. Лишь на тыльных сторонах ладоней отчетливо синели скрещенные полумесяцы — знаки Магомета.

Пастор Бар-Маттай на секунду замер перед входным колодцем рубочного люка. Если у преисподней есть вход, то он выглядит именно так: сумрачная стальная труба, отвесно уходящая вниз. И только блестящие поручни, меркнущие в глубине шахты, да узкие перекладинки трапа выдавали посюстороннее назначение колодца. Бар-Маттай отказался от помощи и полез по ступенькам сам, то и дело поглядывая вниз. На мгновение ему показалось, что он так и будет спускаться до самого дна океана, но тут шахта прервалась полутемным гротом — боевой рубкой, где лоснились шлифованные стволы перископов, а затем под ногами раскрылся новый зев, и Бар-Маттай погрузился в него сначала по пояс, потом весь, пока снизу не просочился свет и обрез трубы не остался над головой. Открыв зажмуренные глаза, он обнаружил себя посреди тесного зала, сплошь увитого трубами, толстыми пучками разноцветных проводов. Рябили стекла приборов, перемигивались цветные огоньки… «Черепом сатаны» назвал для себя Бар-Маттай это место — центральный пост.

Люди в голубых свободного кроя костюмах сидели перед панелями со шкалами и огоньками, уткнув глаза в резиновые тубусы, закрыв уши резиновыми чашками. Похоже было, что жужжащие электрические токи входили в их тела так же просто, как и во все эти приборы, а сами они, отдав «Архелону» свою способность видеть и слышать, врастали в чрево корабля живыми механизмами.