Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений - Марк Блиев

Назначение Заала Бердзнеева приставом, а не моуравом Кешельтского общества не означало еще отмены плана графа Паскевича по учреждению моуравств в Южной Осетии и передаче ее Грузии. Скорее всего, со стороны генералов Стрекалова и Ренненкампфа, убедившихся в нереальности подобного административного развития югоосетинских обществ, такое назначение было пробным камнем на пути к пересмотру планов в отношении Южной Осетии.

Карательная экспедиция и военные операции российско-грузинских войск, приведшие к покорению Кешельтского общества, продолжались в других районах Южной Осетии. Однако после упорных боев в Зикара и Кола серьезно поколебалось моральное состояние войск генерала Ренненкампфа. Особенно это касалось грузинских отрядов. Из 800 участников экспедиции, входивших в отряды грузинской милиции, которыми командовали князья, вначале бежало 450, а затем остальные. У грузинских князей остались мелкие отряды, сформированные в ходе экспедиции. Грузинское население, видевшее карательные меры, применявшиеся в Южной Осетии, хорошо понимало, что успех этой экспедиции приведет лишь к дальнейшему ужесточению феодального гнета со стороны тавадов; что же до идеологического воздействия на простых грузин, которым внушались мизантропические установки феодалов, то оно не имело эффекта.

В самом начале июля из Кешельтского общества войска Ренненкампфа вернулись в Джави. Отсюда 5 июля они перешли в Магландолетское общество, расположенное по Большой Лиахве. Жители этого общества подготовились к вооруженному сопротивлению. Однако старшины общества, не желавшие бессмысленных жертв, вышли навстречу Ренненкампфу и принесли от имени всего общества присягу. Более молодое поколение мужчин, однако, не было согласно с решением 30 старшин. Многие из них, ясно осознававших цели и последствия карательных мер, покинули свои общества и поселились в других местах Осетии и Грузии. Несмотря на присягу старшин, Ренненкампф думал пройти с карательными акциями по Магландолетии и, как и в Кешельте, добиться здесь «всеобщей покорности» и учреждения приставства. Но вскоре ему пришлось срочно покинуть Магландолети и двинуться в сторону Военно-Грузинской дороги, где в Юго-Восточной Осетии завязались тяжелые бои у отряда во главе с майором Чиляевым. В этом районе Осетии бои вели не только местные жители, сюда пришли также небольшие отряды осетин из Кешельтского и Магландолетского обществ. Перейдя через Кногский хребет, Ренненкампф расположился в селе Верхний Баджин. Отсюда он направился в Джамурское общество – к месту боев. Со стороны Душети к Джамуру подошел также отряд майора Забродского. Таким образом, войска генерала Ренненкампфа своим основным составом окружили Джамур со всех сторон. Ввиду слишком большого превосходства российских войск бои были прекращены. Одна часть осетин сложила оружие – среди них была раненая женщина, другие во главе с Кужаном и Соста-Мурабом Томаевыми укрылись на горе Галадур. Против них был направлен Ксанский отряд, имевший на вооружении горное орудие. Отряду Томаевых пришлось сдаться в плен, среди них также была раненая женщина. Из Джамурского общества военные действия были перенесены в Кногское, размещенное по Малой Лиахве. Здесь вначале действовал отряд под командой капитана Андреева. 11 июля капитан Андреев собрал жителей Кногского ущелья и принудил их принять присягу. После он разрушил их дома, взорвал башни, захватил с собой аманатов и продолжил движение по Малой Лиахве.

Жители Кного, уверенные, что отряд Андреева проследует в Карталинию, решили напасть на него у деревни Шапаури. Узнав об этом, генерал Ренненкампф направил против них воинский отряд под командованием грузинского князя Гурамова. Но последний не застал повстанцев в Шапаури – они ушли в горы и приготовились к бою. Не задерживаясь, капитан Гурамов направился вслед за повстанцами. Происшедший бой между многочисленным русско-грузинским отрядом, с одной стороны, и осетинскими повстанцами – с другой, ни к чему не привел. Повстанцы не пожелали принять присягу и ушли в горы для дальнейшей борьбы.

Недовольный походом грузинского князя Гурамова, генерал Ренненкампф бросил против повстанцев, укрепившихся в Кного (Гнух), силы капитана Завойко. Но попытки окружить осетин, отступивших глубже в горы, также не принесли успеха. Не помогли справиться с ними и усилия отрядов капитанов Андреева и Наплешица. Свою неудачу Ренненкампф решил восполнить сожжением и разрушением домов и уничтожением посевов. Однако чтобы считать Южную Осетию покоренной – а это являлось главной задачей карательной экспедиции, одних разрушений было недостаточно. Понимая это, генерал Ренненкампф принялся за репрессии против местного населения. По приговору военно-полевого суда 21 крестьянин был наказан шпицрутенами; из них двое прошли через 1000 человек, четверо – через 500 человек по три раза и 15 – через 500 по два раза. 21 повстанец был отправлен в Сибирь, остальные выселены навсегда из Осетии. Несколько человек были наказаны розгами. Все репрессии проводились в селах, откуда происходили подвергавшиеся наказанию, тем самым преследовалась цель навести на местное население страх и добиться от крестьян покорности.

Судя по всему, генералу Ренненкампфу удалось добиться своей цели. Дикие формы экзекуции, ранее не знакомые местным жителям, вызвали немалую тревогу у свободолюбивых горцев. По свидетельству В. Чудинова, репрессии «ужасающим образом повлияли на население. Южные осетины помнили их до последних дней умиротворения Восточного Кавказа и с трепетом передавали» о них «новому поколению».

Главнокомандующий на Кавказе Паскевич был доволен итогами карательной экспедиции в Южной Осетии. Отчитываясь перед военным министром Чернышевым, он писал: «Таким образом, экспедиция, посланная мною в Осетию, имела желанный успех: войска наши, преодолев с твердостью все препятствия, прошли через такие места, куда и самые отважнейшие путешественники никогда не достигали». Главнокомандующий был прав – русские солдаты действительно прошли по таким местам, которые считались самыми малодоступными. Но он был неправ, когда преувеличивал военно-политические достижения командования в Южной Осетии и в качестве итога подчеркивал, что Ренненкампф и его экспедиция имели «желанный успех». Паскевич не стал писать в Петербург о том, что в горных ущельях Южной Осетии, где побывали российские войска, остались не только обугленные и разрушенные села, убитые и принявшие присягу жители, но и повстанцы, не покорившиеся российско-грузинским войскам и не признавшие над собой грузинского феодального господства.

Поход грузинского генерала Абхазова

Планы Паскевича не ограничивались покорением Южной Осетии и фактической ее передачей грузинским тавадам. Они предусматривали также карательную экспедицию в Северную Осетию; северо-осетинские общества не давали сколько-нибудь значительных поводов для применения к ним карательных мер. Однако было ясно, что репрессии российско-грузинских войск в Южной Осетии серьезно повлияли и на Северную Осетию, где в последние годы преобладали пророссийские настроения. В северных районах Осетии осознавали, что карательная экспедиция российско-грузинских войск может перекинуться из Южной Осетии в Северную Осетию и готовились к вооруженному сопротивлению. Но население Северной Осетии было настроено мирно и надеялось на то, что сможет избежать конфликта. Еще не до конца завершились карательные меры в Южной Осетии, как генерал Ренненкампф направил капитана Ковалевского в «северные районы Магладвалетии», т. е. на северные окраины Южной Осетии. Перед капитаном ставилась задача успокоить население Закинского и Трусовского округов, взбудораженное военными событиями в Южной Осетии, и продолжить топографическую подготовку карательной экспедиции в Северную Осетию. Встретившись с местными старшинами, Ковалевский, благодаривший последних за «доброе поведение», требовал, чтобы они предоставили ему проводников «для проезда» в Куртатинское общество. Под разными предлогами старшины отказывались выполнить просьбу капитана. Ковалевский поинтересовался «у толпы», окружавшей его, нет ли куртатинцев среди собравшихся. Капитан не скрывал причину, по которой собирается посетить куртатинцев, «жилище коих» он «желал означить на карте». Пригласив к себе представителей Куртатинского общества, Ковалевский одарил их «подарками» и «несколькими червонцами» и «просил их ехать... в их жилища». Но русскому офицеру не помогли подношения. По собственному его признанию, «...куртатинцы отказались исполнить просьбу» Ковалевского «и решительно объявили, что все Куртатинское общество поклялось не принимать к себе ни русских, ни писем от них и действовать заодно с тагаурцами, кои, как известно, собрали многочисленную толпу и намерены по примеру джамурцев встретить» российские войска «с оружием». Капитан Ковалевский прибег к угрозам, на что куртатинцы «в дерзких выражениях отвечали, что решились умереть», но не позволят кого-либо пустить в свое общество.