Моя самая большая тайна - Арина Стен

тихий вздох, а еще мне показалось, что Светлицкий скрипнул зубами.

— Но, — поспешила все-таки добавить, — я готова дать нам шанс. Без каких-либо проверок.

Я прямо-таки чувствовала охватившее его облегчение. Повернув голову, увидела так полюбившуюся мне улыбку.

— Спасибо.

Я тоже улыбнулась. И больше до самого моего дома мы не произнесли ни слова.

Глава 21

Андрей

Словами не описать, как я был рад, что Ната дала нашим отношениям зеленый свет. И я буду полным дебилом, если упущу ее, и разрушу то волшебное, что мы можем вместе построить. А в том, что это будет нечто волшебное, я не сомневался.

Когда припарковался около ее дома (на мое счастье, на забитой парковке было одно пустое место), в машине повисла тишина. Напрашиваться в гости я не собирался. В этот раз решение должна принять она. И моя девочка меня не разочаровала.

— Зайдешь? — спросила, открывая дверь.

— С удовольствием, — выдохнул облегченно, заглушая мотор и выбираясь вслед за ней.

В животе танцевали гиппопотамы, настолько сильно я нервничал. Почему-то казалось, что сегодняшний вечер станет особенным. И не потому, что может закончиться в горизонтальной плоскости (близость же у нас уже была), а потому, что он будет решающим в какой-то мере. От того, как он пройдет и чем обернется, зависит наше будущее. Как бы пафосно это ни звучало.

Заходил за ней в подъезд и поднимался, стараясь даже дышать через раз. Боялся спугнуть удачу. Вдруг, очнется и передумает. Смешно, да и не достойно поведения альфа-самца, коим мне хочется порой казаться, но рядом с этой девушкой нельзя быть излишне настойчивым.

Нет, если говорить про интим, то тут можно переть на пролом, она так остро на меня реагирует, что абсолютно не возражает (или забывает это сделать, в любом случае, результатом я остаюсь доволен, как слон). А вот касаемо близости духовной (оказывается, какие слова я знаю, ух!)… Здесь надо быть предельно осторожным. Перегнешь, ненароком, палку, и отдача замучает. А быть посланным на хутор бабочек ловить, естественно, в мои планы не входит.

— Чаю? — предложила моя девочка, когда мы, сбросив верхнюю одежду, разместились на кухне. — Для кофе нет сливок, извини.

— То есть мое появление сегодня с утра с кружищей кофе было своевременным и желанным? — подмигнул, наблюдая за тем, как она суетится.

Представилось, как девушка вот также хлопочет на кухне, но уже для наших с ней детей. От этой мысли стало как-то теплее, что ли… Но неприятных ощущений точно не было. Хотя одно время лишь от одного предположения о том, что я когда-нибудь заведу семью, меня бросало в дрожь. Уж слишком несчастливым был пример перед моими глазами.

— Кофе определенно был желанным, — показала язык эта неисправимая язва, ставя передо мной чай и тарелочку с нарезанным бисквитом.

— Сладкое на ночь? — приподнял одну бровь, видя, с каким удовольствием она поглощает лакомство.

Да еще так медленно, чувственно. Кто бы мог подумать, что бисквит может быть сексуальным? Интересно, минет она будет делать с таким же выражением лица?

Так, стоп! Светлицкий, соберись, сейчас не время об этом думать! Встряхнувшись, прислушался к ответу.

— Иногда можно. К тому же, лишние калории сжигаются не только во время занятий спортом.

И столько в ее голосе было провокации, что я не удержался и, перегнувшись через стол и притянув ее к себе за шею (достаточно настойчиво, чтобы она не могла вырваться, но недостаточно, чтобы причинить боль), поцеловал. Крепко, сильно, дабы все сомнения из ее хорошенькой головки выветрились, и остались только мечты, в которых мы занимаемся самым приятным видом физической активности.

Чуть прикусив напоследок нижнюю губку, отстранился, но продолжал держаться за нее, внимательно глядя в глаза, затянутые поволокой. Уверен — мои выглядели сейчас также.

— Для неискушенной в сексе девушки, ты потрясающе дразнишься, — прошептал, опускаясь обратно на стул, но не смог перестать ее касаться.

Чуть поласкав тонкую шейку, провел рукой по плечу, переместился на небольшой вырез, манящий, завлекающий, ничего не открывающий, но от этого не менее провокационный. Для меня.

Кажется, оденься она в мешок картошки или закутайся с ног до головы в ковер, я и тогда буду считать, что малышка одета во что-то ну о-о-о-очень откровенное. Купленное в секс-шопе, не меньше.

От последней фразы щечки девушки ярко вспыхнули, а в глазах зажегся вызов.

— С чего ты взял, что я не искушена в сексе? — спросила, воинственно вздернув подбородок.

Мягко рассмеявшись, посмотрел на нее чуть укоризненно.

— Ты так мило краснеешь, когда между нами происходит что-то, к чему ты не привыкла, что не трудно догадаться.

Наташа отвела взгляд и смущенно улыбнулась, прикусив губу. Повертела кружку, из которой так и не сделала ни одного глотка чая, и прошептала:

— Ты прав.

Самодовольно ухмыльнулся. Люблю, когда я прав.

Поспешно стерев ухмылку, дабы не обидеть мою нежную девочку, чуть приподнял ее личико двумя пальцами за подбородок. Уж очень хотелось вновь утонуть в прекрасных серо-зеленых глазках.

— Я правильно понимаю, что это и является одной из твоих тайн? — Ответ мне не требовался. Все и так было ясно, как день. — Не переживай из-за этого. Я не буду думать о тебе хуже. Наоборот, мне безумно импонирует, что именно со мной ты так открываешься. Доверяешь. Хотя бы в этом.

Последнее произнес чуть слышно, но слова не прошли мимо ушей Наты.

— Андрей, — на этот раз ее голос был полон мягкости, а маленькая ручка схватила мою, переплетя пальцы, — я буду стараться доверять тебе не только в этом.

Что же… это лучше, чем ничего…

Глава 22

Андрей

Некоторое время мы просидели молча, каждый в своих мыслях, попивая чай и закусывая его бисквитом.

— Расскажи о своем детстве, родителях, брате, — нарушила молчание Наташа.

Подняв на нее чуть удивленный взгляд, пожал плечами.

— Да особо не о чем рассказывать. Детство, как детство. Не особо счастливое, но и безрадостным его не назовешь. Отец большую часть времени занимался бизнесом, мать пропадала на каких-то тусовках. Мы с братом были предоставлены сами себе. Поначалу с нами сидели бабушки, дедушки, а когда их практически одновременно не стало — на момент смерти последнего деда мне было одиннадцать, брату — семь — родители решили, что я вполне себе могу позаботиться о Дане самостоятельно. Я люблю его, — криво улыбнулся, — и всегда любил. Даже, когда он был мелким засранцем, поставившем перед собой цель — испортить мне жизнь.

Ната рассмеялась.

— И как же он воплощал эту цель в жизнь?

— О-о-о-о, — протянул, откидываясь