ЭХО. Предания, сказания, легенды, сказки - Владимир Муравьев

И исполчились русичи, и была сеча великая, шумная, земля словно ходуном пошла. На каждого русского десять греков досталось, но воины Святослава так мощно ринулись на них, что греки не выдержали яростного натиска и побежали.

Пошел Святослав дальше к Царьграду беспрепятственно, воюя и разбивая на пути другие города.

Византийский царь созвал во дворец полководцев, мудрецов, всех своих приближенных и скорбно сказал им:

— Как думаете, что же нам делать теперь? Войско разбито, разбежалось, биться мы не можем. Святослав вот-вот будет у стен Царьграда…

Задумались царедворцы. Потом один мудрец сказал:

— Вот что я надумал, великий царь: пошлем ему дары, испытаем Святослава, любит ли он золото или паволоки. Перед ними никто не устоит.

Царь приказал снарядить возы с подарками роскошными и наказал послу-мудрецу:

— Следи за его взором, и лицом, и мыслями.

Святославу сказали, что пришли греки с поклоном, и он сказал:

— Пускай войдут.

Те вошли и, низко поклонившись, положили к его ногам золото и паволоки. Святослав и бровью не повел, только коротко бросил отрокам:

— Унесите это добро!

Вернулись греки к царю своему ни с чем. Еще больше опечалился царь. Тогда другой мудрец подал совет:

— Испытаем князя Святослава еще раз, пошлем ему оружие.

Пришли к Святославу новые послы, положили перед ним мечи, щиты, кольчуги. Он довольно улыбнулся, стал внимательно рассматривать оружие, хвалить тонкую работу. Греческому царю велел передать свою благодарность. Вернулись послы и сказали:

— Лют будет этот князь, ибо богатством пренебрегает, а оружие берет с радостью. Надо платить ему дань.

Тогда направил царь новое посольство к Святославу с просьбой:

— Не ходи к столице нашей, возьми дани, сколько сможешь увезти. И больше не будем воевать.

Немного Святослав не дошел до Царьграда. Откупились греки оружием.

Со многими дарами и великою славою возвратился Святослав в Переяславец. Одна дума печалила его: поредела его дружина, многие соратники в боях пали. А враги коварны. «Как бы не напали невзначай, не перебили остальных», — думал князь. И тогда он решил: «Пойду на Русь, пополню дружину». На ладьях двинулся он к днепровским порогам. Осторожный, опытный седой воевода отца его, Свенельд, посоветовал ему:

— Обойди, князь, пороги на конях, ибо там затаились печенеги.

Но гордый князь не послушал его.

Наступила зима. Замерз Днепр. Святославу пришлось тут и зазимовать, терпя беды лютые. Начался голод, люди умирали, здоровые еще держались на ногах, по полугривне платили за конскую голову. Сам Святослав страдал так же, как и его люди, ничем не выделялся. Печенеги нападать опасались: слишком они боялись Святослава, решили взять его измором.

Когда пришла весна, Святослав с остатками своей дружины пошел через пороги. И тут напал на него Куря, князь печенежский. Силы были не равны, из русичей мало кто спасся, выбравшись из сечи раненым. Сам Святослав был убит. Из его черепа Куря приказал сделать чашу, оправив ее золотом.

Микула Селянинович

Ранним утром, ранним солнышком собрался Вольга брать дани-подати с городов торговых Гурчевца да Ореховца.

Села дружина на добрых коней, на каурых жеребчиков и в путь отправилась. Выехали молодцы в чистое поле, в широкое раздолье и услышали в поле пахаря. Пашет пахарь, посвистывает, лемехи по камешкам почиркивают. Будто пахарь где-то рядышком соху ведет.

Едут молодцы к пахарю, едут день до вечера, а не могут до него доскакать. Слышно, как пахарь посвистывает, слышно, как сошка поскрипывает, как лемешки почиркивают, а самого пахаря и глазом не видать.

Едут молодцы другой день до вечера, так же все пахарь посвистывает, сошенька поскрипывает, лемешки почиркивают, а пахаря нет как нет.

Третий день идет к вечеру, тут только молодцы до пахаря доехали. Пашет пахарь, понукивает, на кобылку свою погукивает. Борозды кладет, как рвы, глубокие, из земли дубы вывертывает, камни-валуны в сторону отбрасывает. Только кудри у пахаря качаются, шелком по плечам рассыпаются.

А кобылка у пахаря немудрая, а соха у него кленовая, гужи шелковые. Подивился на него Вольга, поклонился учтиво:

— Здравствуй, добрый человек, в поле трудничек!

— Здоров будь, Вольга Всеславьевич. Куда путь держишь?

— Еду в города Гурчевец да Ореховец, собирать с торговых людей дани-подати.

— Эх, Вольга Всеславьевич, в тех городах живут всё разбойники, дерут шкуру с бедного пахаря, собирают за проезд по дорогам пошлины. Я поехал туда соли купить, закупил соли три мешка, каждый мешок сто пудов, положил на кобылку cepyю и домой к себе направился. Окружили меня люди торговые, стали брать с меня подорожные денежки. Чем я больше даю, тем им больше хочется. Рассердился я, разгневался, заплатил им шелковою плеткою. Ну, который стоял, тот сидит, а который сидел, тот лежит.

Удивился Вольга, поклонился пахарю:

— Ай же ты, славный пахарь, могучий богатырь, поезжай ты со мной за товарища.

— Что ж, поеду, Вольга Всеславьевич, надо им наказ дать — других мужиков не обижать.

Снял пахарь с сохи гужи шелковые, распряг кобылку серую, сел на нее верхом и в путь отправился.

Проскакали молодцы полпути. Говорит пахарь Вольге Всеславьевичу:

— Ох, неладное дело мы сделали, в борозде соху оставили. Ты пошли молодцов-дружинников, чтобы сошку из борозды выдернули, землю бы с нее вытряхнули, положили бы соху под ракитовый куст.

Послал Вольга трех дружинников.

Вертят сошку они и так и сяк, а не могут сошку от земли поднять.

Послал Вольга десять витязей. Вертят сошку они в двадцать рук, а не могут с места содрать.

Тут поехал Вольга со всей дружиной. Тридцать человек без единого облепили сошку со всех сторон, понатужились, по колена в землю ушли, а сошку и на волос не сдвинули.

Слез с кобылки тут пахарь сам, взялся за сошку одной рукой, из земли ее выдернул, из лемешков землю вытряхнул. Лемехи травой вычистил.

Дело сделали и поехали богатыри дальше путем-дорогою.

Вот подъехали они под Гурчевец да Ореховец. А там люди торговые хитрые: как увидели пахаря, подсекли бревна дубовые на мосту через речку Ореховец.

Чуть взошла дружина на мост, подломились бревна дубовые, стали молодцы в реке тонуть, стала гибнуть дружина храбрая, стали кони, люди на дно идти.

Рассердились Вольга с Микулой, разгневались, хлестнули своих добрых коней, в один скок реку перепрыгнули. Соскочили на тот бережок да и начали злодеев чествовать.

Пахарь плетью бьет, приговаривает:

— Эх вы, жадные люди торговые! Мужики города хлебом кормят, медом поят, а вы соли им жалеете!

Вольга палицей жалует за дружинников, за богатырских коней.

Стали люди гурчевецкие каяться:

— Вы простите нас за злодейство, за хитрости. Берите с нас дани-подати, и пускай едут пахари за солью, никто с них гроша не потребует.

Взял Вольга с них дани-подати за двенадцать лет, и поехали богатыри домой.

Спрашивает пахаря Вольга Всеславьевич:

— Ты скажи мне, русский богатырь, как зовут тебя, величают по отчеству?

— Поезжай ко мне, Вольга Всеславьевич, на мой крестьянский двор, так узнаешь, как меня люди чествуют.

Подъехали богатыри к полю. Вытащил пахарь сошеньку, распахал широкое полюшко, засеял золотым зерном.

Еще заря горит, а у пахаря поле колосом шумит.

Темная ночь идет — пахарь хлеб жнет. Утром вымолотил, к полудню вывеял, к обеду муки намолол, пироги завел. К вечеру созвал народ на почестей пир. Стали люди пироги есть, брагу пить да пахаря похваливать:

— Ай спасибо тебе, Микула Селянинович!

Илья Муромец

Под городом Киевом, в широкой степи Цицарской, стояла богатырская застава. Атаманом на заставе старый Илья Муромец, податаманом Добрыня Никитич, есаулом Алеша Попович. И дружинники у них храбрые: Гришка — боярский сын, Василий Долгополый да и все хороши.

Три года стоят богатыри на заставе, не пропускают к Киеву ни пешего, ни конного. Мимо них и зверь не проскользнет, и птица не пролетит. Раз пробегал мимо заставы горностайка, да и тот шубу свою оставил. Пролетал сокол — перо выронил.

Вот раз в недобрый час разбрелись богатыри-караульщики: Алеша в Киев ускакал, Добрыня на охоту уехал, а Илья Муромец заснул в своем белом шатре…

Едет Добрыня с охоты и вдруг видит: в поле, позади заставы, ближе к Киеву, след от копыта конского, да не малый след, а в полпечи. Стал Добрыня след рассматривать:

— Это след коня богатырского. Богатырского коня, да не русского: проехал мимо нашей заставы могучий богатырь из казарской земли — по-ихнему копыта подкованы.