Страхослов - Джоанн Харрис

Ружье Султана упало, и приклад пробил голову Морфо, раскроив ему череп. Глаз громилы налился кровью, затем остекленел. Ударившись об пол, ружье выстрелило – и Малита завопила, когда пуля вошла ей в лодыжку. Нищенка в костюме герцогини схватила Малиту за волосы и потащила за кулисы. Крики стали громче.

Воспользовавшись моментом, сиротки бросились наутек. Шмыгнув между ног рабочего сцены, они, петляя, побежали к оркестровой яме. Музыканты с завязанными глазами возмущенно вскрикнули, когда Генриетта и Луиза прыгнули туда. Затем музыка оборвалась – музыканты повскакивали со своих мест и сгрудились в центре ямы. В этой суете детям удалось скрыться в коридоре, ведущем к гримеркам. Кэйт мысленно пожелала им удачи, надеясь, что в следующий раз они выберут для себя другой театр, куда лучше этого.

Теперь уже все смотрели наверх. Кэйт почувствовала запах керосина.

Месье Эрик скрылся в тени.

Султан, покачиваясь, медленно опускался к сцене, подвешенный вниз головой за одну лодыжку. Он извивался в воздухе, из громоздких волосатых рукавов костюма торчали человеческие запястья. Мужчина мотал головой, точно пытаясь сбросить маску, и вопил. Его крики эхом отражались от стен зала, и казалось, что вопли доносятся со всех сторон. По клеенке на сцене застучали капли – весь костюм пропитался керосином.

– Что это? – крикнул Прадье.

– Это постановка По, – пропищал Гиньоль. – «Лягушонок»![159]

Когда-то месье Эрик явился на бал-маскарад в костюме Красной смерти[160] из рассказа Эдгара Аллана По. Как и Гиньоль, использовавший в представлении рассказ «Система доктора Смоля и профессора Перро», директор агентства «Призрак Оперы» был большим поклонником мрачного, немного безумного американского писателя. Кэйт предпочитала Уолта Уитмена[161].

Ей вспомнился сюжет «Лягушонка». Настрадавшийся от короля придворный шут карлик обманом уговаривает жестокого обидчика и его свиту нарядиться орангутанами, мажет костюмы дегтем и обваливает в пеньке, а затем подносит к ним зажженный факел…

Пламя пробежало по веревке, перекинулось на пропитанный керосином костюм гориллы. Вспышка – и тело Султана охватило пламя. В воздухе распространилась вонь от горящего меха. Мужчина завопил – но его крик мгновенно оборвался, когда огонь проник в легкие. Тело корчилось в агонии, покачиваясь, точно маятник… а потом веревка прогорела. Султан упал, и доски сцены жалобно скрипнули. Ассистент по реквизиту догадался залить труп водой. Пламя зашипело и погасло, над сценой взвились клубы дыма. Идиот Прадье восторженно захихикал, приняв все это за часть представления.

Дю Руа вскочил. Он казался спокойным, но на его виске вздулась вена.

Он оглянулся в поисках призрака, испортившего представление, затем, охваченный подозрениями, повернулся к женщине в вуали, сидевшей рядом. Кэйт была не единственной, кто забыл, что не стоит доверять Кларе Ватсон.

Дю Руа выхватил небольшой пистолет из кармана пиджака. Женская модель. Приставив пистолет к шее женщине в багровом, он сорвал ее вуаль.

И глава Алого Круга увидел незнакомое лицо.

Юки Кашима сбросила мантию с капюшоном. На ней было кимоно.

И она даже прихватила с собой свой зонтик.

– Сюрприз! – проблеял Гиньоль.

Зрители отшатнулись от Юки, охваченные дурными предчувствиями.

– Ищите женщину, – вновь отозвался Гиньоль.

Шлюха Мортена сбросила белокурый парик, и по ее плечам разметались роскошные рыжие волосы.

Так значит, Юки изображала Клару, а Клара изображала блондинку.

И только Кэти оставалась сама собой – даже в костюме апаша.

– Кем бы ты ни была, – сказал Дю Руа, – сейчас ты умрешь.

Встав, он выпрямил руку, чтобы пистолет не дрогнул. Дуло было в дюйме от носа Юки.

Движение Юки было невероятно быстрым. Она выхватила меч из зонтика и нанесла сильный, но изящный удар.

Дю Руа уставился на красную полоску на запястье. Попытался нажать на курок. Нахмурился. Но сухожилия были перерезаны, и приказ из мозга не доходил до пальцев. Удивленный и слегка раздраженный, он все еще не чувствовал боли.

И тогда его рука медленно отделилась от запястья и шлепнулась на пол. Пистолет отлетел в сторону.

Фонтаном ударила кровь – но Юки увернулась, отступив.

– Музыканты! – резко окликнул Гиньоль. – Мелодия тринадцать, анданте!

…и те, повиновавшись, поправили повязки на глазах и заиграли, вернувшись на свои места.

И грянула мелодия, выбранная Гиньолем: «Три маленькие школьницы» из оперы Гилберта и Салливана «Микадо».

Юки продолжила свое кровавое дело – ее удары были необычайно точными, будто это была не резня, а хирургическая операция. Она набросилась на членов Алого Круга, то занося, то обрушивая меч. Заняв выверенную позу для того или иного удара, она не обращала внимания на потоки крови. Только сейчас Кэйт поняла, что платье нисколько не сковывало ее движения, в нем был боковой разрез до талии. Ее традиционные для японцев крошечные шажки просто должны были ввести противника в заблуждение.

Звучали крики. Из вспоротых животов вываливались внутренности. Отрубленные конечности и головы разлетались в стороны.

Теперь Алый Круг сполна вкусил своих ужасов.

Мы маленькие школьницы, три маленькие школьницы[162],Проказницы и шкодницы, веселье через край.Мы бойкие проказницы, лгунишки и разбойницы,И даже пусть милы мы, ты рот не раскрывай.

Отец Керн пытался бежать, но чертики остановили его и затащили обратно в круг резни. Юки перерубила ему позвоночник, обнажив кость. Наружу хлынула мутная жидкость, как из раздавленной гусеницы.

Над всеми потешаемся, все выведать стараемся…

Мортен лишился внутренностей. Прадье лишился головы.

Никто не защищен от нас, и каждый – берегись!

Ассолант, вставая, напоролся на меч Юки головой. Его полумаска развалилась, и генерал отшатнулся, зажимая рукой глубокую рану.

Три маленькие школьницы, вовек мы не состаримся…

Кэйт подобрала ружье Султана, откинула ствол, вытащила стреляные гильзы, вставила новые патроны и занялась рабочими сцены. Морфо и Малита были мертвы. Доктор Орлофф, разинув рот, смотрел, как погибают его покровители.

Лишь начали мы шутку с названьем странным – жизнь!

Юки не совершала лишних движений. Она калечила и убивала, точно сочиняла хокку – количество взмахов было строго ограничено. И все это происходило молниеносно.