Эфирный эликсир - Владислав Викторович Порошин

заработком деревянных неконвертируемых рублей. Кроме газеты есть ещё одна мысль как срубить бабла. — Я посмотрел на Дину, и хотел было уже сказать, чтобы она поговорила с мамой о моём выступлении в ресторане, но тут же передумал. В ресторан я должен пробиться сам, чтобы у подруги даже не возникло и мысли, что я её использую. — В общем, деньги будут, — уверено заявил я. — Время — вот единственная неумолимая вещь, над которой мы все бессильны.

— Деньги будут, ха, — усмехнулась девушка. — Думаешь это так просто? Ну, ты, Валерка, и наглец. А времени вон его сколько, полно. Ого, уже опаздываем! — Пискнула Динка. — Давай быстрее!

— Кто последний съест мороженое, тот меня поцелует, — хохотнул я и в два захода проглотил всё, что оставалась в моей креманице.

* * *

Вечером в пятницу, вместо похода в кино, я притащил Андрюху, Дину и Наташу в гараж своего отца на серьёзный разговор. Удивительное дело, раньше я даже не обращал внимания, что кинотеатр мы посещали стабильно не меньше одного раза в неделю. Вот и сейчас Рысец, не дав мне сказать ни слова, заныл первым:

— Короче, Валерон, мы в кино идём или нет? На последний сеанс как раз успеваем. Сегодня «Взломщика» показывают.

— «Взломщик» — это про тлетворное влияние рок музыки на становление подрастающего поколения, — припомнил я, старый и уже сильно подзабытый кинофильм. — Я вам лучшие песни Кости Кинчева из «Взломщика» и так спою.

— Мой папа говорит, что лучше один раз увидеть, что семь раз услышать. — Заулыбалась Наташа Исакова.

— Окей. — Я поднял руки вверх. — Сдаюсь, завтра идём на «Взломщика».

— Завтра у нас днём тренировка по баскетболу, а потом школьная дискотека, — напомнил Рысцов.

— А в воскресенье у вас полуфинал с 9 «Б», — добавила Дина.

— Значит, после полуфинала идём в кино и кафе-мороженое, — заворчал я. — И дайте мне уже высказаться. Суровые годы уходят борьбы за свободу страны. За ними друге приходят, они будут так же трудны. Поэтому сегодня я вам, Дина и Наташа, покажу три главных приёма самообороны.

— А мы не в форме, — закапризничала моя подруга. — У нас, если ты не заметил, причёски.

— Когда какой-нибудь гад на вас нападёт, у вас тоже будут причёски, и вы тоже будете одеты как на променад по бульвару Вальтера в Париже. — Не на шутку завёлся я. — Итак, приём первый…

— Ох и любишь ты, Валерон, поучать. В качалку меня таскаешь уже три дня, там на мозги капаешь. Сейчас здесь. Тебя что неделю назад подменили? — Застонал Рысцов.

— Подменили, — кивнул я головой. — Поэтому с тобой у меня так же будет серьёзный разговор. Итак, приём первый — удар коленом в пах. Приём номер два — удар локтем в нос или челюсть. И не вздумайте бить кулаком, с непривычки выбьете себе пальцы.

— А третий куда? — Заулыбался мой кореш Андрюха.

— Третий приём, самый важный — это бег. — Я посмотрел на всю притихшую троицу. — Какой бы мужчина на вас не напал, толстый, неуклюжий, худой, выпивший, старый, он всё равно от природы физически сильнее. Поэтому ударили, заставили его ослабить хватку, и сразу бегите и как можно громче кричите.

— Что кричать? — Снова влез Рысцов. — Спасите маньяк?

— Можно и так, — согласился я. — Но лучше кричать — спасите, пожар. Маньяки больше всего на свете боятся огласки. А на слово пожар из окон выглянут все, кто это услышит. — После моих слов повисла напряжённая пауза.

— Бум! Бум! Бум! — Кто-то тревожно стукнул в дверь гаража и девчонки чуть не подпрыгнули на месте.

— Открыто, — ответил я.

На моё удивление в гараж моего отца заглянул наш школьный хулиган Толик Широков. Ещё больше меня озадачило то, что в пятницу вечером «Широкий» был абсолютно трезв.

— Привет, девчонки, здоров, Рысец, — пробубнил он. — Выйдем, футболист, поговорим.

— Тренируйтесь пока, вот вам груша, вот манекен. — Я указал Дине и Наташе рукой на Андрюху Рысцова, и висящую в гараже грушу, а сам вышел вслед за Широковым.

На гаражный кооператив уже опустились сумерки, Луна еле-еле пробивалась сквозь серые облака, и кроме нас в длинном ряду гаражей, лишь где-то в метрах восьмидесяти кто-то копался в своей машине, горел свет и тихо звучал радиоприёмник. «Широкий» немного помялся, о чём-то несколько секунд поразмышлял и сказал:

— Я слышал, в субботу драка планируется на нашей школьной дискотеке. Большая кодла подвалит из училища. У меня там один знакомый учится, и он мне по секрету шепнул, что именно тебя хотят опиз…ть. Денег дали самому Шуме.

— Шума, Шума, что-то я такого парня не помню. — Я почесал затылок.

— Кабан, б…ь, здоровый, масса — килограмм сто десять. Боксом занимался немного. Всё училище, б…ь, гоняет.

— Лады, спасибо, что предупредил. — Я пожал руку хулигану Толику.

— Ты бы завтра не ходил, а то он тебя поломает.

— Здоровый и тяжёлый, наверное, ещё курит и бухает, — пробормотал я. — Значит, две или три минуты нужно будет потерпеть и побегать. Ничего, как-нибудь выживу. Ээээ… Толя, забыл тебе сказать, завтра в двенадцать тренировка по баскетболу, подходи. В воскресенье — полуфинал с 9 «Б», а в понедельник, в День учителя, финал. Нашей сборной восьмых высоких и резких ребят не хватает.

— Ну, ты и псих. Какой, б…ь, баскетбол? — Махнул рукой Широков и пошагал в сторону возвышающихся над гаражами домов, затем резко развернулся и выкрикнул. — Лечи голову, придурок!

— И ты не хворай! — Гаркнул я в ответ и подумал: «Кто же это дал денег за мою голову? Неужели маньяк? Неужели он знает, что я вышел на его охоту? Не, ерунда какая-то. Ерунда».

* * *

А дома перед сном, когда я вернулся после прогулки под луной с Диной, батя на кухне собрал внеочередной семейный совет. «Работал бы в третью смену, не до меня было бы, — подумал я, прикрыв футболкой Динкин засос на шее. — Сейчас начнётся — кто из тебя абалдуя вырастит? Чем ты в жизни будешь заниматься? В шахту захотелось? Иди никто тебя не держит». Однако отец сегодня неожиданно отошёл от своих заготовленных идеологических воспитательных штампов. Он показал маме