Али-баба и Куриная Фея - Ганс Краузе

«По дороге идти удобнее», — решил Али-баба. Он уже дошёл до шоссе, как вдруг вдалеке из-за поворота вынырнула повозка. Взглянув на неё, Али-баба решил, что это повозка из народного имения…

Али-баба присел поудобней у километрового указателя и решил подождать. По-видимому, повозка возвращалась из города. Тогда он может доехать на ней до интерната.

Повозка подвигалась черепашьим шагом. Лошади не торопились. В душе Али-баба потешался над незадачливым возницей. Какая размазня! Если бы он был на его месте, то промчался бы по этим полям «с ветерком». И Али-баба представил себе, как он стоит, расставив ноги, на быстро несущейся повозке, левая рука его держит вожжи, правая размахивает кнутом. Из-под лошадиных копыт летят искры.

Повозка приближалась. Али-баба не верил своим глазам. Возможно ли это? В повозке сидела его «приятельница» — Рената Либиг. Да, как нарочно, Рената Либиг. «Ей-богу, меня хватит удар! — подумал Али-баба. — Куриная Фея правит лошадьми! Неудивительно, что они засыпают на ходу! Ну обожди же!..»

В голове у Али-бабы возник коварный план. Хорошо, что Рената ещё не успела заметить его. Он знает, что ему делать… Упав на спину, Али-баба кубарем скатился в придорожную канаву. Потом он, согнувшись, побежал по канаве под прикрытием придорожных зарослей, подобрал на бегу несколько камешков величиной с голубиное яйцо и спрятался в ближайшем кустарнике.

«Обожди, моё сокровище, сейчас мы с тобой рассчитаемся! Помнишь, как ты хотела меня поймать со шпигом? В первый момент я здорово испугался. Теперь твоя очередь немножко поволноваться».

Али-баба улёгся в засаде за кустами. Он вынул из кармана рогатку. Камешки он положил перед собой, рассортировав их по величине. Его «кровный враг» должен был вот-вот показаться на дороге. Он поднял рогатку, натянул резинку. Сердце у него забилось. Он не хотел попасть в Ренату! Нет, нет! Когда она проедет мимо него, камешки просвистят у неё над ухом, и тогда гордячка станет тише воды, ниже травы. Пусть она опустит голову, съёжится, одним словом, по-настоящему испугается. Тогда он будет доволен.

Али-баба ещё раз осмотрелся вокруг. Не появился ли кто-нибудь поблизости? Но на шоссе не было видно ни души. Пора приступать к делу! Али-баба прицелился… Издалека послышался шум мотоцикла… Но Али-баба не обратил на это внимания.

Ничего не подозревая, Рената ехала по дороге. Она ждала, что её вот-вот нагонит Бритта. Вечно с этой Бриттой что-нибудь да случается! На неё никогда нельзя положиться. Догонит ли она повозку до приезда в интернат? Что скажут ребята, если она вернётся одна, без подруги? Ведь Рената бригадир. Как нехорошо всё получается…

Вдруг Рената громко вскрикивает. Она корчится от боли. Что-то твёрдое — что именно, она не знает — со всего маху ударило её по правому глазу. Она больше ничего не видит. Повреждённый глаз горит, из него градом текут слёзы. Рената в диком страхе. Она закрывает лицо руками, трёт глаз. Непроизвольно она выпускает из рук вожжи. Что с глазом? Рената оцепенела от боли. Она не слышит шума быстро приближающегося мотоцикла.

Это старая машина. Из её повреждённой выхлопной трубы вылетают искры. Петер навострил уши. Он фыркает, бьёт копытами, косится по сторонам. Его нервозность передаётся Паулю.

Обе лошади пускаются вскачь. Они как одержимые несутся по дороге. Рената снова вскрикивает. В последний момент мотоциклист резко сворачивает в сторону. Повозка проносится мимо, всего в нескольких сантиметрах от него.

Ренату бросает из стороны в сторону. Чтобы не выскочить из повозки, она должна крепко уцепиться за передок. Девушка забыла про боль. Где же вожжи? Она ищет их, ищет безуспешно. Выскользнув у неё из рук, вожжи упали с повозки и волочатся по дороге между передними колёсами.

Али-баба сразу же выскочил из своего укрытия. Он мчится вслед за повозкой. «Что я наделал! — думает он. Ведь я же не хотел попасть в неё. Хоть бы мне догнать повозку! Я должен остановить лошадей. Что с Ренатой? Только бы с ней ничего не случилось…»

И он бежит так, словно дело идёт о спасении его собственной жизни.

Вальтеру Бауману не повезло. С каждым поворотом колеса повреждённая камера спускала всё больше Уже на полдороге Бауману пришлось сойти с велосипеда и вести его рядом с собой. Да, он поступил глупо, это он и сам хорошо понимал. Наверно, Рената не на много отстала от него. Но ждать он не хотел.

«Что со мной? — удивился Бауман. — Я так разнервничался, будто выпил целый кофейник крепкого кофе».

Странно, но он никак не мог заставить себя успокоиться и остановиться. Его тревога росла. Он подумал о доме.

— Может быть, с малышом что-нибудь случилось? — произнёс он вслух.

Когда он вчера был дома, Мики всё время капризничал. Жена решила, что у него режутся зубы. Надо скорее позвонить Ингрид.

Внезапно Вальтер Бауман услышал сзади лошадиный топот. Он оглянулся и замер от испуга. Рената! Боже мой! Что случилось с девушкой? Никем не управляемая повозка быстро приближалась.

— Стой, стой!

Бауман бросил велосипед и решительно кинулся навстречу лошадям. Прыжок — и он схватил Петера за уздечку.

— Тпру, Петер, тпру!

Лошади потащили его за собой. Держась за кожаную уздечку, он старался их успокоить.

— Ну, ну, ну, не вырывайтесь! Тише, тише… Стой! Тпру, тпру!

Животные присмирели. Но тут рука Баумана совсем онемела. Он раньше времени выпустил уздечку, споткнулся и растянулся во всю длину на дороге.

— Тпру, стой! — Лёжа, он успел схватить вожжи, которые волочились по земле. — Тпру! — Его голос пресёкся: Бауман увидел, что правое переднее колесо движется прямо на него.

Он попытался отпрянуть в сторону, но было уже поздно. Колесо проехало по его бедру. Застонав, Бауман крепче прижал к себе вожжи. Лошади остановились…

Али-баба бежал за повозкой до тех пор, пока совсем не задохнулся. Он видел, как вдалеке кто-то остановил лошадей и как с полей сбегались люди. Но тут силы его оставили. Он не мог сделать больше ни шагу. Измученный и отчаявшийся, он кинулся в придорожную канаву. Ноги у Али-бабы горели, бельё прилипло к потному телу, голова гудела. Как быть? Здесь ему нельзя оставаться, его могут увидеть…

Али-баба собрался с силами. Страх погнал его снова в поле. Он чувствовал себя преступником. Каждые несколько шагов он останавливался и внимательно смотрел на дорогу, боясь, что за ним уже началась погоня. «Что я наделал? — По детской привычке, Али-баба начал грызть себе ногти. — Заметила ли меня Рената? Я ведь хотел только её напугать. Если Рената меня узнала, я пропал. Меня выгонят из интерната, может быть, даже арестуют. А если Старику придётся платить тюремные расходы, он меня убьёт. Сегодня всё идёт кувырком! Неужели Рената ослепнет? Как она кричала. Ужасно!»

Он никак не мог успокоиться.

Последствия не заставляют себя ждать

День уже кончался, когда Али-баба наконец осмелился вернуться в интернат. Остальные ребята только что пришли с работы. Факир стоял у дверей и вытирал ноги о порог. Он загородил Али-бабе дорогу:

— А, это ты, старый грешник? — сказал он.

— Я? Что? Почему? Что ты имеешь в виду? — пробормотал Али-баба.

«Они уже всё узнали!» — подумал он, дрожа от страха.

— Что я имею в виду, ты и сам знаешь. Не строй из себя невинного младенца. Думаешь, мы забыли про вчерашний вечер?

— Ах, это? Нет, нет! — Али-баба вздохнул с облегчением. Значит, они всё же ничего не знают. Ободрившись, он вошёл в дом.

Он сразу же почувствовал волнение, царившее в интернате.

— Эй, Али-бабище, ты уже слышал? — закричал ему Малыш, болтавший с ребятами в вестибюле.

— Откуда же он мог слышать, дурья голова? — сердито прервал его Повидло. — Ведь он был у родителей в городе.

— Фу-ты ну-ты! Что случилось? — Али-баба сделал удивлённое лицо.

Ему со всеми подробностями рассказали о несчастном случае. Никто и не заметил, что, когда речь зашла о том, что произошло с воспитателем, курносое лицо Али-бабы побледнело и оно стало ещё бледнее, когда он узнал, что Вальтера Баумана и Ренату увезла карета скорой помощи в районную больницу, в Борденслебен.

Али-баба кусал губы. Его так и подмывало спросить, известно ли что-нибудь о Ренате. Как её глаз? Неужели его придётся оперировать? Но Али-баба не решался осведомиться о её здоровье. Нет, это было невозможно. Что подумают, если он вдруг начнёт интересоваться её состоянием? Это сразу бросится в глаза.

— Хотел бы я знать, как всё это произошло, — сказал Факир, который уже успел очистить свои ботинки от прилипшей к ним земли и присоединиться к остальным ребятам.

— Но это совершенно ясно. Ренате что-то попало в глаз, а как раз в это время показался мотоцикл, ехавший им навстречу. — Повидло говорил так, словно он сам был свидетелем происшествия.