Вертолет-Апостол возвращается. - Александр Чекмарев

- Этот крутой наркодел талантливо шифруется под бедолагу. Ты уверен, что мы не замочим невинного ягненка???

- О, Андрюша! Ты не представляешь себе всей глубины коварства этого человека. Мне очень хотелось бы, чтобы перед своей смертью он узрел мою фотографию и понял, кто его казнит. И ты увидишь, как он ис­пугается, как затрясётся, когда увидит изображение моего доброго кра­сивого лица. И ты поверишь, наконец, что я не вру.

- И, хотя это рискованная затея, но, положа руку на сердце, хочу сказать, что она мне по душе...

Тот июльский день, на который была назначена казнь Павла Заварова, чис­то случайно оказался удачным днём для последнего по астрологическому прогнозу.

Последний день для последнего стал весьма удачным напосле­док (каламбур). Прогноз обещал для всех людей, родившихся в один месяц с Пашей все земные и небесные блага, какие только составители смогли придумать. Так оно все и вышло (примерно).

То есть, даже то, что он в конечном итоге умер, можно было бы с натяжкой считать для него хорошим событием, так как жизнь его в последнее время была нудна и безрадостна...

Дело все в том, что тот самый турбизнес процветал для Паши ровно до той самой роковой минуты, когда на него наехали солнцевские братки. За счи­танные дни они развели его как последнего лоха. Он лишился всего и сразу. Машины, квартиры, семьи и любимой работы. Зато приобрёл крутые долги.

С тех пор Павел Заваров влачил жалкое существование. Он проживал в коммуналке, на пятом этаже старого пятиэтажного дома доисторической постройки, работал уборщиком подсобных помещений, и ныне ни о чём большем уже не помышлял. Везде и повсюду ему мерещились тени бритоголовых, накормивших его стекловатой...

Поэтому, когда тёплым июльским вечером ему послышался неестественный шум на кухне, он сразу спрятался в своём единственном шкафу и на­чал мелко трястись от страха. Точнее так: шкаф был единственным пред­метом мебели в его комнате, не считая железной кровати без матраца.

Соседи отсутствовали по причине дачного сезона, поэтому вот уже полто­ра месяца его никто не бил, и не кому было шуметь на кухне. А нарастаю­щий оттуда звук позволял представить, что в окно влетел не иначе как Карлсон, который живёт на крыше...

Когда звук моторчика стих, совсем одуревший от страха, г-н Заваров решился на неслыханную дерзость, - он чуть приоткрыл дверцу гардероба, и с ужасом увидел на полу большую модель чёрного вертолёта. От винтокрылого чудовища буквально исходили волны агрессии. И Паша сразу же дверцу прикрыл и затрясся с ещё большей амплитудой.

И вдруг вертолёт открыл стрельбу по Заваровскому укрытию! Хлопки вы­стрелов были негромкие, вероятно на стволе присутствовал глушитель. Да и пули были не слишком большого калибра, так как они даже не пробивали толстые двери шкафа.

Несмотря на свою относительную безопасность, г-н Заваров решился на короткий демарш к балконной двери. За считанные секунды пятиметрово­го спурта, он получил одну пулю в область ключицы, одну в правое плечо и последнюю в левую половинку мягкого места, в тот момент, когда перепрыгивал балконные перила. Чудик вёл нацеленный огонь, но Паша оказался на редкость прытким.

Падение было непродолжительным, но очень красивым.

Глава 24. Финишный рывок Заварова.

Видимо Паша рассчитывал смягчить падение ветвями растущей у дома берёзы. Но, перепрыгивая через собственное балконное заграждение, он задел носком правого тапка за металлическую решётку, и, совершив в воздухе хитроумный пируэт, наподобие тех, что делают прыгуны в воду с трам­плина, зацепился своей левой ногой за большую ветку той самой берёзы...

В результате чего, он описал своей головой в воздухе широкую дугу со ступней в центре описываемой окружности. Этот акробатический элемент закончился ударом лбом о выступающее бетонное основание балкона четвёртого этажа. После чего Паша «сложился» и полетел, наконец, головой вниз.

Данный полёт, скорее всего, закончился бы плачевно, потому что в «сталинских» домах высота каждого этажа достаточно большая, и лететь вниз на волнующую встречу с асфальтом г-ну Заварову предстояло ещё метров десять. И, вероятнее всего, Паша бы круто разбился, если бы не заслужен­ный пенсионер Степан Петрович Гомоляко, которого угораздило вывести в столь поздний час на прогулку своего любимого пса.

Прогулка Фердинанда всегда традиционно начиналась с описывания последним водосточной трубы (ближайшей к подъезду, в котором проживали и Степан Петрович и Павел Заваров и сам Фердинанд). Беда ни о чём не подозревающей собаки заключалась в том, что труба спускалась с крыши аккурат возле балконов. Так что г-н Заваров упал точно на спину ни в чём не повинного пса, который тут же скоропостижно скончался на месте (двойной перелом позвоночника).

Через минуту возле мёртвого пса свалилось бездыханное тело Степана Петровича, сердце которого не выдержало увиденного зрелища (произошёл разрыв миокарда).

Что же касается нашего почти неуязвимого героя, то он юрко вскочил с земли, и, насколько мог, быстро побежал, хромая, прочь от опасного места, так что случайным очевидцам происшествия (а такие были), стало ясно, что падение с высоты не было суицидом или несчастным случаем. Здесь необходимо отметить, что жилой массив, прилегающий к террито­рии «Шарика» (1-го государственного шарико-подшипниковского завода), отличается ярко выраженной мрачностью и малолюдностью даже в днев­ное время. Проживают здесь люди большей частью малообеспеченные, в совокупности со шпаной различных категорий и лицами кавказской национальности, преимущественно рыночной ориентации. Район буквально изобилует помойками, несанкционированными свалками, и, равно же несанкционированными самостийно наставленными рядами гаражей-ракушек. Проще говоря - гиблое место.

Так что бежать г-ну Заварову было практически некуда, и на что он рассчитывал, я лично не знаю. И теперь уже никогда не узнаю, как, впрочем, и все другие, знакомые с ним