М - 4 (СИ) - Таругин Олег Витальевич

Следом был недолгий ночной переход, и к четырем утра БДК, разметав носом стену утреннего тумана, на сей раз самого обычного, подошел к Мысхако. И морпехи вместе с малоземельцами почти три часа таскали ящики с боеприпасами и прочим боевым и сопутствующим имуществом. Затем началась погрузка раненых, которых размещали как в кубриках, так и в трюме и даже на палубе.

А затем, не успел «Новочеркасск» отвалить от берега, немцы начали контрудар. Начали, как водится, с массированного артобстрела, накрывшего огненным валом весь плацдарм, благо расстояние позволяло вести огонь на всю глубину советской обороны.

Как Степан ухитрился оказаться за передком, да еще и встретиться там со своими бывшими бойцами? Вышло все, в общем-то, абсолютно случайно. Хотя, как старлей с некоторых пор убедился, случайности на войне — неотъемлемая часть ратной жизни, встречающаяся куда как чаще, нежели в мирное время. Когда выгружали ящики с медицинским имуществом, Алексеев столкнулся со старой знакомой, санинструктором Тамарой Ролевой, той самой «Кнопкой» из отряда Куникова, с которой он познакомился, ненадолго оказавшись в санбате после контузии. И от которой благополучно сбежал, отговорившись некими «особыми правилами разведчиков».

Как ни странно, Тамара, несмотря на прошедшее время, непривычную экипировку и каску, узнала его сразу:

— Ой, товарищ старший лейтенант, это вы?!

— Это я, — не стал спорить морпех, тоже вспомнив миловидного санинструктора, некогда понравившегося Аникееву (интересно, подарил ей Ванька тот доставшийся от покойного хера-майора пистолетик?). — Привет, Тома-Тамара. Распоряжайся, куда ящики ставить, тяжелые, зараза, все руки оттянули!

— Эти вон в тот блиндаж несите, у нас там склад медикаментов и перевязочных средств, — сориентировалась девушка, незаметно как ей казалось зыркая на незнакомый камуфляж и заброшенный за спину автомат. — А остальные — вон туда, под навес, дальше уж мы сами разберемся. Это все, или еще что-то будет?

— Похоже, все, — пожал плечами Алексеев.

И задал интересующий его вопрос:

— Тамар, не знаешь, где старшину Левчука найти? Пока пару минут имеется, хотел повидаться.

— Знаю, — понурилась Ролева. — Только не судьба вам встретиться, они еще вчера на ту сторону ушли, мне Ванюшка… то есть, виновата, рядовой Аникеев шепнул, что в разведку пойдут, — щеки девушки при этих словах предательски заалели, из чего морпех сделал глубокомысленный вывод, что отношения с Ванькой у них продолжаются.

— Понятно. Жалко, но видать и на самом деле не судьба. Ладушки, как увидишь кого из моих ребят, передавай привет, скажи, мол, жив-здоров и все такое. Все, побежал. Бойцы, за мной, возвращаемся к кораблю. Васильев, харе на девушку пялиться, у нее жених имее…

Старший лейтенант не договорил: над головой знакомо курлыкнуло и земля метрах в тридцати вздыбилась подсвеченным короткой вспышкой дымным фонтаном. Противно завыли осколки, стегануло каменным крошевом. Следом рвануло еще раз, но очередной снаряд, к счастью, упал еще дальше.

Рванув за руку испуганно пискнувшую санинструкторшу, Степан потащил ее к блиндажу, срывая голос, заорав впервые попавшим под артобстрел, и оттого откровенно затупившим пацанам:

— Укрыться!!! За мной!!! Не тормозить, блин, вон туда!!!

Следующие полчаса отсиживались в выдолбленной в склоне балки просторной землянке, ежесекундно подпрыгивающей от новых разрывов. Несмотря на солидные размеры, места для девятерых набившихся в укрытие людей — семерых морпехов, санинструктора и самого Алексеева — оказалось мало, даже присесть было негде. С потолочного перекрытия сыпалась земля и мелкие камни, сквозь щелястую дверь тухло воняло сгоревшей взрывчаткой; пацаны, облапив автоматы, испуганно вращали глазами, вздрагивая от каждого нового удара. Забившаяся в дальний угол Ролева держалась лучше, привычно прикрывая, словно это могло чем-то помочь, обрушив очередной снаряд свод рукотворной пещеры, голову скрещенными руками. Единственным же, кто оставался совершенно спокойным, был старший лейтенант. Степан даже не стал снова поминать дежавю, лишь отстраненно прикинул, что уже в третий раз пережидает огневой налет в землянке. Сначала был трофейный блиндаж в Южной Озерейке, затем — бомбежка партизанского лагеря, сейчас — Малая земля. Или в четвертый, с учетом атаки Ю-87, во время которой фрицы едва не разнесли «бронезапорожец» вместе с захваченной шифромашиной. Которому, как выяснилось, ничего не угрожало, поскольку бомбы долбанули совсем в другое место, однако морпех этого не знал, проявив ненужный героизм… впрочем, это, как принято говорить, уже совсем другая история.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сейчас же старлей, как ни странно, никакого страха не испытывал вовсе. Нет, в животе, понятно, щекотало, но и не более того. Почему? А фиг его знает, почему… скорее всего, ответа на сей животрепещущий вопрос просто не было. Ну, по крайней мере, у него. Просто подумалось вдруг, что не для того же его во второй раз забрасывает в далекое прошлое, чтобы сейчас просто тупо завалить тоннами камня и земли?! Как-то глупо и бессмысленно бы вышло, «действие ради действия», так сказать…

Пока дожидались окончания артобстрела, Степан прикинул, что «Новочеркасск» уже наверняка ушел — подвергать корабль опасности кап-два Павловский не имел права. И с первыми же упавшими на плацдарм фашистскими снарядами обязан был выйти в море, взяв курс на Геленджик, особенно, с учетом множества взятых на борт раненых. Значит, он с пацанами пока остается на Малой земле. Нарушение приказа? А вот и хренушки, просто стечение обстоятельств, которое на войне встречается с завидным постоянством! Никто не запрещал старлею Алексееву оказать помощь тому замотанному, буквально шатающемуся от усталости военврачу, что попросил дотащить последнюю порцию ящиков до санбата, поскольку помогавшие в разгрузке ходячие легкораненые уже тупо выдохлись и сами едва волочили ноги от усталости. Единственное, что слегка смущало, так это то, что с ним остались именно те, кто присутствовал при первом «попадании» в прошлое, все семеро. Не хватало только Никифорова с Боровым, мехвода и наводчика его бэтээра, оставшихся на борту БДК. Впрочем, об этом морпех старался не думать: возможно, это что-то значит, возможно, нет. Важно другое — он снова на плацдарме. И когда фрицы, наконец, настреляются, нужно срочно отыскать штаб и доложиться Кузьмину или Куникову. Ну, или кто тут сейчас командует? Хорошо бы, если те, кто его знает лично, это мигом снимет кучу ненужных вопросов, поскольку палочки-выручалочки по имени «капитан госбезопасности Шохин» при нем не имеется. Хотя, насчет корабля они наверняка в курсе (помощь с ТОФа, блин!), значит, останется лишь выйти на связь с «Новочеркасском» и доложить, что он жив-здоров. А дальше? Даже не смешно — по обстоятельствам, понятно! Поскольку это, судя по всему, его единственный и неизменный девиз, по крайней мере, здесь, в сорок третьем году…

Взрывы снаружи понемногу стихли, и Алексеев, оглядев перепуганных, но, спасибо оказавшемуся в блиндаже санинструктору, держащих марку морпехов, осведомился:

— Ну, чего, бобры, выдыхайте помалеху, отстрелялись фрицы, можно наружу выбираться! Томка, ты там как, жива?

— Нормально, тарщ старший лейтенант, — почти нормальным голосом отозвалась из своего уголка девушка, отряхивая запорошенную пылью ушанку. — Не впервой. Просто сегодня что-то долго, обычно они больше десяти минут снарядами не кидаются.

— Излишки, видать, утилизируют, — фыркнул Степан. — Слушай-ка, товарищ санинструктор, штаб обороны на прежнем месте остался? Мне б доложиться, желательно поскорее. С товарищами Кузьминым и Куниковым все в порядке? Живы?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Живы, — посветлела лицом Ролева. — Я вчера им сама перевязки делала, ранения заживают хорошо, повезло. А штаб теперь в подвале одного из домов располагается, в прежний пару дней назад бомба угодила, хорошо, внутри никого не было! Я вам бойца из легкораненых дам, проводит. Вы сейчас уходите?

— Сейчас, красавица, — кивнул старлей. — Некогда нам, и так кучу времени потеряли. Если Ваньку вдруг встречу, может передать чего?