Дневник В. Разрыв - Дебра Кент

Потом позвонил детектив, мужчина по имени Майкл Авила. Сказал, что хочет заехать и задать несколько вопросов, «просто чтобы закруглить следствие». Что, если я каким-то образом замешана в этом деле? Неужели полиция думает, что мне все известно о превращении Зои Хейс из рентгеновского техника в цирковую артистку? Кровь отхлынула от лица и прилила вниз, к ногам. Мне стало зябко. Надо было успокоиться. Поискала таблетки в аптечном ящике, но там была только валерьянка. Вспомнила, что сунула одну штуку в кармашек сумочки. Проглотила, не запивая.

Попросила Линетт забрать Пита на ночь.

— Что случилось? У тебя голос дрожит!

У Линетт упорядоченная, размеренная жизнь, ничего из ряда вон выходящего. Сил не было сообщать ей, что я та самая неизвестная женщина, которая навела полицию на след Зои Хейс.

— Слушай, я просто устала, вот и все. Хочу отдохнуть немного.

— Конечно, конечно, — закивала она. — Много ли надо одинокой матери, чтобы остервозиться? (Совершенно неестественное слово в ее благообразной речи.) Мы с радостью возьмем Пита, я заеду к вам вместе с Гераклом. Слушай! Ты читала? Зои Хейс нашлась! Живая!

— Да, я знаю.

Линетт и Геракл появились на пороге практически одновременно с детективом Авилой. Линетт подняла бровь, словно хотела сказать: «Так вот почему ты хочешь выпроводить Пита на ночь!» Я решила выложить все напрямик.

— Линетт, это детектив Авила. Он приехал задать мне несколько вопросов. — Она улыбнулась мне с добродушной насмешкой, а я шепнула за спиной детектива: — Я тебе потом расскажу.

Линетт кивнула и весело заворковала:

— Ну-ка, пошли, ребятки! Кто хочет приготовить хрустящий рис?

Майкл Авила напомнил мне того здоровенного рыжего ведущего кулинарной программы с лексиконом таксиста и внешностью ирландского бога. Минут пятнадцать мы проговорили о деле Зои Хейс. Да, мне действительно приснилось все это. Нет, я никогда не считала себя ясновидящей. Нет, я никому не рассказывала об этом сне, кроме мамы. Еще час мы проболтали обо всем на свете, кроме дела Зои Хейс. Я пыталась представить, каким может быть наш с ним ребенок.

Потом он пошел в ванную. Никакого жужжания, слава богу.

— Ну, ладно, — сказал он, направляясь к двери. — Мне пора. Вам наверняка не терпится поужинать с мужем и сыном.

Одарил меня чем-то вроде полувопросительной улыбки.

— Я сейчас в процессе развода. Жду со дня на день.

— Правда?

«У него словно гора с плеч свалилась», — подумала я. Но, может, мне только кажется.

— Послушайте, Вэлери, я буду вам очень благодарен, если мы некоторое время будем на связи. На случай, если у меня появятся другие вопросы. И если вы захотите что-нибудь сказать, позвоните мне по сотовому, двадцать четыре-семь.

Он протянул визитку. Я провела пальцем по выпуклым буквам на ней, и в голову вдруг пришло — непроизвольно, будто икание: Вэл Авила. Звучит неплохо. С ним я поменяла бы фамилию.

Понимаю, что надеяться не на что.

В девять вечера на ступеньках стояли репортер с оператором. В прессу каким-то образом (скорее всего, от мамы) просочилось мое имя. Зато теперь был предлог позвонить Майклу Авиле — спросить, могу ли я давать интервью.

— Конечно. Почему бы и нет? — Он помолчал, словно хотел что-то сказать, но не решился. — Ну, ладно, номер мой у вас есть, звоните, если я буду вам нужен.

— А у вас есть мой… Номер, я хотела сказать. Ну, если я буду вам нужна.

Он не ответил, и я почувствовала себя круглой дурой.

К десяти вечера я по-прежнему была круглой дурой, только теперь знаменитой. Сенсационное сообщение в вечерних газетах. «Вещий сон местной жительницы привел полицию к Зои Хейс… Оставайтесь с нами».

Никак не дойду до «Анонимного собрания переедающих». Может, на следующей неделе.

На сегодня все.

В.

3 мая

Почти каждый день на первой странице появляются новые сообщения по поводу Зои Хейс, вытесняя обычные летние новости: «Засуха может погубить урожай», «Супермаркет закрывается на ремонт», «Деревенская ярмарка собрала сотни людей»…

Зои Хейс не общается с прессой, никто из ее семьи не дает интервью. Юрист семьи Хейс сообщил, что денежная награда оформляется на меня. Сперва я не хотела принимать ее — казалось, это что-то вроде подачки, да и потом, ведь женщина жива-здорова. Но мама убедила меня, что нужно согласиться. Сегодня пришла выписка по банковскому счету. Мама права. Я решила, что после оплаты счетов отложу небольшую сумму на всякий случай, а остальное потрачу на какую-нибудь благотворительность. Если, конечно, это остальное останется.

На сегодня все.

В.

5 мая

Я боюсь жить одна в доме. Подумываю завести сторожевую собаку. Может быть, лучше просто этот дом продать. Проблема в том, что мы живем в лучшем районе города и других домов здесь не продается. Разве что дом Миллера, но он без подвала, а я не хочу жить в доме без подвала. Если торнадо налетит, куда мы денемся?

Неделями не могу нормально заснуть. Психиатр посоветовал новое успокоительное, но я не хочу больше глотать таблетки. Мама говорит, что я буду чувствовать себя прекрасно, как только закончится развод.

На сегодня все.

В.

8 мая

Снова звонят Вэлери Райан, ясновидящей. На этот раз из передачи «Доброе утро, Америка». Недавно звонили из «Чикаго трибьюн», журнала «Пипл» и «Шоу сегодня». Но идее, эта внезапная известность должна приводить меня в восторг (или, как минимум, забавлять), но на деле все наоборот. Излишнее внимание неприятно. Выступления на ТВ совершенно не интересуют меня, и даже не потому, что я там буду выглядеть фунтов на пятьдесят полнее. Просто хочется, чтобы люди оставили меня в покое.

Позвонил Роджер, спросил:

— Если ты такая ясновидящая, ну-ка предскажи, как мы будем развлекаться с подружкой сегодня ночью?

Объявилась и бывшая начальница Кэденс Брэдли (она же Стервозная Амазонка). Я-то наивно думала, что она хочет меня поздравить.

— Я слышала, ты теперь знаменитость.

Кэденс подчеркивала, что узнала обо мне не из газет и не по телевизору, а только из разговоров сотрудников. Она из тех, кто гордится своей непричастностью к массовой культуре, неуязвимостью для ее влияния. Она не смотрит телевизор, не слушает радио (кроме национальных каналов) и не ходит в кино (только на фильмы «не для всех»). Кажется, она единственная в городе не подписывается на местную газету.

— Как дела, Кэденс? — спросила я.

— Я звоню проконтролировать, чтобы ты не упоминала о своей причастности к медицинскому центру, — отчеканила она. — Мы не желаем, чтобы наша организация ассоциировалась с твоими… паранормальными явлениями.

На сегодня все.

В.

9 мая

Звонила женщина, у которой в июле 1993-го пропал муж. Она искала, как могла, даже размещала его фото на молочных пакетах и обращалась к предсказательнице, которую откопала в «арабской деревне» Орландского парка-музея.

— Колдунья уверена, что Фред стал жертвой самовозгорания, — рассказывала женщина, — но я думаю, что он просто сбежал, бросил меня.

Еще она сказала, что прочитала обо мне в газете и что я ее последняя надежда. Я объяснила, что не считаю себя ясновидящей. Хотя со мной и происходят подобные вещи, я не могу вызывать вещие сны произвольно, как по команде. Она все-таки уговорила меня записать ее номер и долго благодарила.

Потом позвонил еще кто-то и спросил, не помогу ли я обнаружить шахматный кубок, который он потерял.

На сегодня все.

В.

10 мая

Утром была встреча с Омаром Слаадком. Официально Роджер не будет признан виновным в двоеженстве и изнасиловании несовершеннолетней. Улик слишком мало.

— Безнадежно, — сказал измотанный Омар. — Он как тефлоновая сковородка, ничего не липнет.

Правда, есть и хорошие новости: имущество Роджера, которое он скрыл, практически у меня в кармане, так же как и полное содержание Пита.

— Вы теперь героиня, — сказал Омар. — Женщина, которая нашла Зои Хейс!

На сегодня все.

В.

11 мая

Кончено. Трухлявая семейная лодка наконец потонула. Роджер Тисдейл и Вэлери Райан в соответствии с законами штата, постановлением судьи Гарри Мендельсона теперь официально и довольно бесславно разведены.

Утром по почте пришли бумаги. Я-то думала, такие послания доставляются федеральной или курьерской почтой, ну хотя бы заказным письмом, — какая-то значительность должна быть! Вместо этого конверт просто сунули в ящик вместе со счетом за электричество, церковным «листком новостей» и каталогом женского белья.