Пегас - Даниэла Стил

– Совсем немного, – ответила та, испытывая одновременно растерянность и облегчение: выговора, которого она опасалась, к счастью, не последовало.

– Могу научить, – с готовностью предложил Николас. Идея ему понравилась. – Можно, например, станцевать верхом вальс. Для этого мне потребуется немного поработать с лошадьми, а на первое время можно придумать что-нибудь несложное. По-моему, будет замечательно. – Он пришел в восторг. Эмоциональное обсуждение продолжалось еще несколько минут, после чего взволнованные артисты словно в полусне вышли из кабинета. Событие казалось судьбоносным: теперь уже ничто не помешает проводить вместе дни напролет, начиная с репетиций и заканчивая вечерними представлениями. До начала гастролей оставалось шесть недель – ровно столько Норт отпустил на подготовку номера.

– Уф, а я-то испугалась, что у нас начались неприятности. – Кристиана по-девчоночьи захихикала и от этого сразу стала еще моложе.

– Неприятности начнутся в том случае, если не сумеем придумать что-нибудь стоящее. Положись на меня, сегодня же начну сочинять сюжет.

Чтобы создать номер, доступный липицианам и не слишком сложный для Кристианы, Николасу потребовалось шесть дней напряженных размышлений. Спустя неделю после разговора с Нортоном начались репетиции: времени для подготовки к дебюту в «Мэдисон-сквер-гарден» оставалось вполне достаточно. Пока еще все получалось медленно и неуклюже, но все равно было понятно, что после регулярных репетиций, в сопровождении оркестра, элегантный и романтичный номер покорит зрителей. Николас работал с увлечением и мечтал показать свое творение взыскательной нью-йоркской публике: в успехе он не сомневался.

Усердные репетиции проходили каждый день. В итоге к началу апреля, когда труппа отправилась в турне по Америке, на Афине Кристиана выглядела уже не феей, а ангелом. Поначалу она нервничала, однако отличное чувство равновесия пришлось весьма кстати: часть номера всадница стояла на спине лошади, а потом ехала верхом рядом с Николасом, в то время как липицианы с безупречной синхронностью кружили по манежу. Училась Кристиана быстро, легко и азартно, так что уже скоро почувствовала себя достаточно уверенно и с каждым днем заметно совершенствовалась, на глазах превращаясь в настоящего мастера. Ошибки, конечно, случались, но очень редко и такие незначительные, что публика их не замечала. Николас полюбил совместные выступления. Джон Ринглинг Норт не ошибся: участие изящной, словно сотканной из воздуха наездницы придавало и без того эффектному номеру особую изысканность. Хотелось поскорее продемонстрировать свое искусство зрителям. Вечером накануне гастролей Николас провожал Кристиану к ее трейлеру. По дороге они взволнованно обсуждали предстоящую поездку и неожиданно столкнулись лицом к лицу с семейством Маркович – отцом, братьями и младшей сестрой Кристианы. Те тоже возвращались с репетиции. Николас вежливо поздоровался, перекинулся с мужчинами несколькими фразами и пошел к себе: как и другим артистам, ему предстояло собираться в дорогу.

Следующим утром в цирковом городке царила радостная суета. Всем не терпелось поскорее отправиться в путешествие, а Лукас заявил, что это самый интересный день в его жизни. Хищников погрузили в поезд вместе со слонами и другими животными. Николас накормил и напоил своих лошадей и отвел их в отдельный фургон. Переезд был отлично организован: для ухода за животными в поезде ехали рабочие. Большинство артистов также предпочитали путешествовать поездом, но некоторые – в том числе Марковичи и Николас – решили ехать в своих трейлерах. Крупный реквизит погрузили заблаговременно. Огромный цирк тронулся с места на долгих восемь или девять месяцев. Предстояло объехать всю страну, останавливаясь в маленьких городках и время от времени заезжая в большие. Как правило, давали только одно представление, изредка два. Исключение составлял лишь Нью-Йорк, где начинались гастроли. В «Большом яблоке» предстояло задержаться на целых четыре недели. Все артисты особенно любили выступать в «Мэдисон-сквер-гарден»: условия там были замечательными.

Николас слышал, что турне всегда утомляет, однако мальчиков трудности не пугали. Особенно они радовались возможности провести целый месяц в Нью-Йорке. Тобиас попросил разрешения ехать вместе с семьей Кати, а Рози собралась провести первый день в обществе Лукаса. Обмен был признан справедливым.

Перед выездом Николас пошел проститься с Кристианой, ведь следующая встреча могла состояться только через несколько часов, а возможно, даже на следующий день. Она стояла возле трейлера в белом сарафане и балетных туфлях, слишком старых для выступлений на проволоке. Поцелуй оказался торопливым: братья и сестра уже готовились выезжать, в то время как отец и тетя отправились на поезде.

– По-моему, они уже догадываются, – прошептала Кристиана, когда Николас поцеловал еще раз. Влюбленные уже обсуждали, не лучше ли рассказать родным о своих отношениях, но решили, что непременно последует бурная реакция. Присутствие в жизни девушки постороннего человека, искренне обеспокоенного ее безопасностью, представляло серьезную угрозу для семьи. Идея Джона Норта о совместном выступлении Марковичам совсем не понравилась; они считали, что от этого пострадает успех собственного номера Кристианы. Воздушной гимнастке не пристало скакать на лошади. Однако в цирке все решал президент, его слово было законом для всех, так что братьям оставалось только смириться и подчиниться. Сами же Николас и Кристиана с восторгом использовали законный повод проводить время вместе, с радостью работали над новой программой и старались не замечать недовольства и возражений. Номер получился вдохновенным и артистичным.

– До скорой встречи, – пробормотал Николас на прощание, поцеловал в последний раз и торопливо ушел. Не пряча счастливой улыбки, Кристиана вернулась в трейлер, и фургон тронулся.

Прошло несколько часов пути, прежде чем старший из братьев, Питер, завел разговор о Николасе.

– Что между вами происходит? – спросил он, жуя яблоко. Рядом с ним на диване спала Мина, а трое других братьев сменяли друг друга за рулем. Жены их поехали на поезде, чтобы ухаживать за тетушкой и свекром.

– Ничего. Почему ты спрашиваешь? – Кристиана никогда еще не врала брату, но и говорить правду не хотела, просто не была готова. Чувство принадлежало только двоим, и никому больше; она чувствовала ответственность за Ника, стремилась защитить и его, и себя. – Просто работаем над номером, который поручил нам мистер Норт.

– А еще? – с улыбкой уточнил брат. Понимающе взглянул и подбодрил: – Не бойся, мне можно рассказать все. – Он всегда разговаривал с ней, как с ребенком, словно она была не старше тринадцатилетней сестры.

– Рассказывать особенно нечего, – пожала плечами Кристиана. – Мистер Бинг – приятный человек. Мы – друзья. Мне нравятся его сыновья.

– Да уж, по возрасту мальчики явно ближе. Этот человек годится тебе в отцы. Надеюсь, ты это понимаешь?

– Между нами ничего нет, – холодно повторила Кристиана. Выслушивать нотации она очень не любила, да и вообще к старшему брату относилась с долей настороженности. Питер во многом напоминал отца и разделял его старомодные взгляды на семейные обычаи. А главное, всегда завидовал ее успеху. Пытался и сам выступать под куполом, однако легкостью и изяществом природа его обделила, а потому публика предпочла любоваться воздушными и в то же время отточенными движениями Кристианы. Она была красивее, да и на проволоке чувствовала себя значительно увереннее. Питер не раз падал даже с небольшой высоты. Ни одна из невесток непосредственного участия в номере не принимала: все они исполняли служебные функции и тоже завидовали, особенно жена Питера. Безоговорочного доверия к обоим Кристиана не испытывала.

– Не вздумай что-нибудь вообразить только потому, что этот франт красиво смотрится верхом. Надолго он здесь не задержится и сразу тебя забудет. Известное дело: какой-нибудь проигравшийся аристократ нанялся в цирк вместе с лошадьми в надежде заработать и расплатиться с долгами. Как только получит нужную сумму, сразу бесследно испарится, так что не позволяй себя дурить.

Кристиана тоже не верила, что Николас останется в труппе, но по другой причине. Он заслуживал лучшей жизни и совсем не годился для спартанских условий передвижного цирка, хотя обладал несомненным мастерством. Когда-то он рассказал ей, как жил в Германии и почему покинул родину, однако она все равно не могла представить, что немецкий граф останется в Америке после того, как его страна вернется к нормальной жизни. Когда-нибудь это обязательно произойдет: навязанное Гитлером безумие не может продолжаться вечно.

А если даже не удастся вернуться в Германию, Ник осуществит свою мечту и займется разведением липицианов на собственном ранчо. Пока у него на это не хватает денег, но со временем финансовое положение обязательно улучшится, а Пегас еще молод и сможет стать прекрасным производителем. У жеребца впереди долгая жизнь: не меньше четверти века. Через двадцать пять лет Николасу как раз придет срок уйти на пенсию. Ей самой отведено куда меньше времени, как бы успешно ни складывалась карьера: в лучшем случае лет десять-двенадцать, не больше. А потом настанет очередь Мины. Во всяком случае, они с Ником могут мечтать о будущем. Ничего другого у них пока нет.