Зима 1238 - Даниил Сергеевич Калинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первым мне ответил Коловрат – спокойно, веско:
– У нас одна цель – защитить Рязань, помочь городу выстоять. Ты сам говорил, что нужно сжечь пороки, и тогда…
Предупредительным жестом прервав боярина и посмотрев прямо в глаза Ждану, я как можно более спокойно ответил:
– Евпатий, у меня вновь были видения. Два видения. И главное, что касается Рязани, Юрий Ингваревич уже решился на вылазку и попытался сжечь пороки. Его люди проникли в лагерь под видом половцев и одновременно с тем атаковали из града… Но всех ряженых перебили, когда те еще не успели добраться до камнеметов, а участвующие в нападении дружинники успели сжечь лишь треть больших манжаников и малую часть пороков, с коими татары осаждали Пронск, после чего воев отбросили… А главное, во время вылазки дружинники использовали оба имеющихся подземных хода. Понимая, что кто-то мог попасть в полон и что татары могут воям такие пытки устроить, что любой сломается и укажет на ход, князь приказал завалить оба лаза… В город нам никак не попасть. Пороки не сжечь. В самом лучшем случае успеем запалить два-три манжаника, коли каким-то чудом сумеем пробраться всем отрядом, а после охрана их очухается, и нас всех перебьют.
По мере того как я пересказывал одно из видений, лицо боярина становилось все мрачнее, а брови Ждана все изумленнее изгибались вверх. К концу же моей речи его общий вид стал настолько комичен, что я едва удержался от смешка:
– Друг мой, это правда, и все остальные сидящие здесь, за костром, могут подтвердить, что ранее мои видения не лгали. Именно благодаря им мы узнали точную численность орды и придумали, как спасти жителей поселений по берегам Прони, как отвести рязанскую рать в стольный град. Их давно не было, но теперь… Теперь я знаю, что в Рязань нам никак не попасть. Но и это не все.
Я сделал небольшую паузу, чтобы перевести дух, но меня поторопил Кречет, обратившийся ко мне с непривычной тяжестью в голосе:
– Не томи.
Я кивнул, после чего продолжил свой доклад:
– Князь Юрий Всеволодович отправил на помощь Рязани большую рать, но она успела дойти только до Переяславля, где встретилась с тремя туменами Субэдэя. Состоялся бой, и татары, и русичи потеряли примерно половину своих людей, но у темника сил сейчас едва ли не вдвое больше. Субэдэй – старый, опытный лис, он себя врасплох застать не позволит. Лагерь разбил подальше от крепостных стен, город окружил кольцом дозоров. Ночная вылазка, как под Пронском, успехом не обернется, нехристи успеют к бою изготовиться, а еще одну сечу нашим в чистом поле не потянуть. Слишком мало осталось и конных дружинников, и стрелков, а пешцам за конными лучниками не угнаться…
Самое ужасное то, что темник не пойдет на штурм, а будет выжидать под Переяславлем, грабя поселения по Оке до самой Коломны, отправляя на север такие же летучие отряды, какой мы разбили сегодня. Может, и поменьше, но кому там давать отпор? Так вот, Субэдэй дождется, пока Батый возьмет Рязань или пока пришлет ему подкрепления с пороками, держа осаду стольного града… Что вряд ли. Все-таки сил у хана вчетверо больше, чем у Юрия Ингваревича, должно хватить. Хотя если штурм будет тяжелым, после первой неудачи он может один, а то и полтора тумена с пороками действительно отправить нойону. С оставшимися же силами не даст покинуть град княжеской рати, пока Субэдэй берет Переяславль… В любом случае поганым хватит сил взять оба града, а дальше двинуть на север, ко Владимиру.
Над костром на пару минут повисло тревожное, тяжкое молчание, которое прервал Коловрат:
– И что, мы ничего сделать не можем?!
Переглянувшись с остальными соратниками, я виновато пожал плечами:
– Здесь – теперь уже ничего. Нужно отправляться во Владимир, искать встречи с князем Юрием. Убедить его как можно скорее собирать силы, не покидая своего стольного града, и не рассчитывать на новгородцев. Да дать нам отряд воинов, с коими мы вновь замедлим продвижение орды – теперь уже по Москве-реке да по Клязьме… Штурм Рязани и Переяславля дастся поганым непросто. Не меньше трети, а то и половина нукеров в землю ляжет! И если после они обратно в степи не повернут, то Юрию Всеволодовичу должно хватить сил отстоять Владимир. А то и разбить поганых в поле…
Неожиданно резко боярин встал на ноги, возвышаясь над костром:
– Я родом из Рязани, и ратники мои также. Семьи наши, родичи – все в стольном граде, и уйти отсюда мы не можем. Идите во Владимир, братья, предупредите о поганых Юрия Всеволодовича… А мы здесь останемся. Ибо негоже нам близких на смерть бросать, а самим искать спасения!
Окончил свою речь Евпатий довольно резко, дал волю чувствам. На что глухо ответил Микула:
– Так и мы же не спасения ради…
Коловрат ничего не ответил на это замечание, а я, немного обдумав последнюю пришедшую в голову мысль, обратился к богатырю спокойно, указав на его место у костра:
– Сядь к нам, боярин, в ногах правды нет… Ты не подумай, мне твои чувства хорошо понятны, они знакомы мне. У меня в Пронске – ты ведь знаешь – невеста осталась. Непраздная невеста, если быть точнее, практически настоящая семья…
Теперь уже у Евпатия, единственного из всех осведомленного о моих чувствах к княжне Ростиславе, как и о том, что девушка отвечает мне взаимностью (только не представляющего всего масштаба взаимности), полезли глаза на лоб от изумления. Я же невозмутимо продолжил:
– Так что не думай, что я не понимаю тебя или твоих воев. Будь у нас хоть какая-то, пусть даже самая малая возможность спасти город, победить Батыя, мы бы рискнули всем, но остались бы… Но ее нет. Нас – горстка людей, кому суждено лишь с честью погибнуть, коли мы решимся вступить в бой! И в то же время, взяв Рязань и Переяславль, собрав воедино остатки орды, хан может захватить и Владимир, и князя Юрия разбить, коли тот не успеет подготовить вторую рать… А потому предупредить его мы просто обязаны!
Коловрат в ответ на мои слова лишь покачал головой:
– Я все понимаю, Егор. И я не думаю, и не говорил о том, что вы собираетесь уйти отсюда, лишь бы
