Гнездо дракона - Ани Сетон

Молодой человек сжимал потертый саквояж.

— Я доктор Джефф Тернер из Гудзона. Я лечил жену Тома Уилсона и получил сообщение, что нужен здесь.

Он говорил быстро и отрывисто.

— Где пациент? — спросил он, холодно разглядывая Миранду. — Один из замечательных джентльменов перепил? Или одна из элегантных леди страдает от меланхолии?

— Конечно, нет, — резко ответила она, оскорбленная небрежным презрительным взглядом, которым он окинул мрачное великолепие большого холла. — Один из наших гостей. — французский дворянин граф де Греньи — травмировал себя во время танца.

Она рассчитывала поразить его, но оказалась сильно разочарована. Джефф Тернер фыркнул:

— Без сомнения, ранение графа гораздо серьезнее, чем у простого смертного. А вы, полагаю, мисс Ван Рин, раз вы говорите «наши гости».

Миранда вспыхнула. Отвратительный человек.

— Мисс Ван Рин всего шесть лет, — сдержанно ответила она. — А я Миранда Уэллс, кузина патруна.

— А, конечно, — произнес Джефф. Он помолчал и окинул ее насмешливым взглядом, смешанным с сожалением. — Я слышал о вас.

Миранда возмутилась от всей души.

— Не могу представить откуда, — и она вскинула подбородок с надменностью, которой, как она чувствовала, позавидовала бы и вдова Мэри Ливингстон.

К ее досаде Джефф расхохотался.

— Вы похожи на маленькую гусыню! Как вы знаете, простые люди имеют привычку сплетничать о тех, кто стоит выше их. А теперь будьте хорошей девочкой и покажите мне этого иностранного графа.

В соответствии с требованием гостеприимства Николас оставался у постели графа. Он встал, когда в комнату вошли Миранда и доктор. Графиня все время поправляла подушки супруга и тоненько стонала.

Джефф не стал здороваться с патруном. Он мягко отстранил графиню и совершил тщательный осмотр.

— Всего-навсего растяжение, — заявил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Принесите бинты.

Николас отдал распоряжение ожидавшей горничной, затем вернулся к постели.

— Вы уверены, что нога не сломана?

Джефф выпрямился и, прислонившись к: причудливо вырезанному столбу кровати, спокойно ответил:

— Совершенно уверен, мистер Ван Рин.

Двое мужчин некоторое время испытывающе смотрели друг на друга. Наконец Николас удовлетворенно кивнул.

— Я верю в ваши способности, я много слышал о вас от своего бейлифа. Очень удачно вышло, что сегодня вы оказались в моих землях.

Язвительные протесты рвались с уст Джеффа, но он сдержал их. Хотя он никогда раньше не видел пат-руна, он всегда презирал его, считая низким угнетателем, живущим в фантастической роскоши и лишающим своих арендаторов не только независимости, но и простейшей справедливости. Если бы неожиданный вызов в Драгонвик не объяснялся острой необходимостью, он бы гневно отказался ехать, так как трагические события на церемонии сбора ренты еще больше воспламенили его против Николаса. Но сейчас, встретившись с ним, он почувствовал, что часть его враждебности испарилась. Потому что в момент взаимного критического осмотра у Джеффа неожиданно создалось такое впечатление, что перед ним очень одинокий и очень несчастный человек.

Ловко бинтуя льняными полосками распухшую ногу графа, Джефф высказал протест, с которого хотел начать, но сделал это без горячности.

— Если бы осуществилась справедливость, эти земли не были бы вашими, мистер Ван Рин»

Миранда задохнулась от возмущения и бросила на молодого врача сердитый взгляд, но Николас только проговорил:

— Неужели? Очень жаль слышать, что вы противник арендной системы.

— Pour L 'amour de Dieu![18] — неожиданно закричал граф со своих подушек, где он спокойно лежал, пока

Джефф оказывал ему помощь. — Прошу вас, не спорьте у моей постели! Я страдаю, я измучен, и простите меня, месье, но я не разбираюсь в этих арендных делах. И даже не желаю этого!

Против воли Джефф ухмыльнулся.

— Нет, во Франции сделали лучше, там просто устроили революцию и все решили.

Он повернулся к Николасу и его глаза стали жестче.

— Но, может быть, ваши арендаторы не намного отличаются от французов, мистер Ван Рин.

— А может быть, вы немного мелодраматичны? — ответил Николас. — Бросьте, доктор, этот предмет наскучил моему гостю. Если вы закончили, надеюсь, вы присоединитесь ко мне, чтобы выпить бокал вина.

Джефф одернул свою куртку и захлопнул черный саквояж.

— Конечно, это очень мило, но я занят. Жена Тома Уилсона очень плоха от чахотки, а с Клаасом Биккером, которого сегодня утром вы выкинули из дома, произошел несчастный случай. Он перерезал себе вены, — холодно заявил Джефф. — Я не уверен, что он выкарабкается.

После этих слов последовало молчание. Глаза Николаса моргнули:

— Разве он не получил деньги, которые я велел Дюкману отдать ему?

Джефф коротко засмеялся.

— Полагаю, получил, но золотые монеты не обязательно предотвращают… несчастный случай.

Рот Николаса сжался.

— Я хочу, чтобы вы сделали все возможное для быстрейшего выздоровления Клааса. Не жалейте средств.

Джефф подошел к двери и повернулся на пороге.

— Это очень благородно с вашей стороны, — произнес он без выражения, умышленно копируя Николаса, — но я сделаю все возможное для Клааса и без вашего великодушного соизволения.

Он с достоинством вышел в коридор, размышляя.

Господи, что за напыщенность, это опять мой вспыльчивый нрав. Он спускался по лестнице впереди Миранды и Николаса, готовясь спокойно выйти в парадную дверь. Он слегка стыдился своей грубости и стремился уйти из этого гнетущего дворца назад к фермерам, чьи жизни он понимал и чьему делу был беззаветно предан.

Но он не учел Николаса, который быстро встал перед ним, загораживая дверь, и в то же время в полной мере обратил на Джеффа свою редкую улыбку.

— Я прошу вас присоединиться ко мне и выпить бокал вина, перед тем, как вы уйдете в ночь. Это доставит мне большое удовольствие.

— Хорошо, — к собственному удивлению согласился Джефф и обнаружил, что его ведут в библиотеку. Он был озадачен интенсивностью воли, которую ощущал за внешне довольно естественным приглашением хозяина. Он не любил высокомерие и безжалостность, которые исходили от Николаса почти осязаемыми волнами. Он терпеть не мог роскошную элегантность —наряда патруна, красную гвоздику в его петлице, и при всем при том он не мог испытывать неприязнь к самому человеку. Так как Джефф был хорошим врачом, проницательным, обладающим интуицией, он ощутил за сложной картиной, которую Николас представлял миру, качество, которое трудно было определить, отклонение от нормы, разлад — что вызывало слабое, неудобное сожаление.