Собрание сочинений: В 10 т. Т. 5: Секта - Еремей Парнов

Как там ни ругай перестройку, но не с Горбачева развал пошел, а вот задумываться народ начал при нем. Чтобы сложилась настоящая мафия, нужны десятилетия, не годы. Без круговой поруки на местном партийно-хозяйственном уровне не было бы ни «узбекского хлопка», ни рыбно-икорного дела, ни Трегубова, ни Медунова. Начали с двойной морали, закончили полной аморальностью. За что боролись, на то и напоролись. Не было никакой «криминальной революции». Сама партия, поставив себя над законом, создала уголовное государство, а комсомол обеспечил ей достойную смену. По собственному опыту комсомольского секретаря, Валентин знал, какие номера откалывают молодежные вожди, что творится в той же подмосковной «Елочке», на спортивных сборах, за кулисами фестивалей.

И ведь воспринималось в порядке вещей, не затрагивая основ, нормально воспринималось. Не возникало даже сомнений в правильности выбранного пути. Пионер, комсомолец, член КПСС. Школьник, студент, офицер КГБ: старший лейтенант, капитан, майор…

Чехословакию и даже Афган Смирнов тоже воспринял нормально. В перестрелке, когда по ошибке открыли огонь по своим, не участвовал, а на войне всякое бывает. На то и война. И приход Андропова встретил с энтузиазмом. Какие надежды возлагались!

По сути тогда и сформировался «Вымпел». Жизнь, как говорится, потребовала. Все-таки есть что-то необъяснимо роковое в рубежных датах. 19 августа 1981 года и 19 августа 1991-го — день в день десять лет. От ночного междусобойчика по случаю передачи отряда под крыло ПГУ[3] до бессонной ночи на набережной у Белого дома, когда ждали приказа на штурм. Как узналось потом, Шебаршин такой приказ получил, но, взвесив обстановку, притормозил выполнение. Будь иначе, что бы там ни говорили, пошли бы вместе с «Альфой», как миленькие. Смирнов тогда впервые заколебался, да и не он один. Видели, как реагирует народ. Страшные были минуты.

Перетряску органов «Стяги» встретили с пониманием. Как-никак люди грамотные, у многих за плечами два вуза, а у кого и аспирантура. И мир повидать успели, и себя опробовать в сложных ситуациях. Словом, профессионалы, к грязным делам и гебешной туфте не причастные. Казалось бы, находка для новой России. Кому еще защищать демократию? Но начались непонятные игры. Что-то вроде футбола, когда по мячу лупят все, кому не лень, но только в собственные ворота. КГБ разукрупняется, его Первый главк вместе с отделом «С» — разведывательно-диверсионные операции в глубоком тылу противника — преобразуется в Службу внешней разведки, а «Вымпел» отфутболивают в новое союзное Министерство безопасности — МБ. Потом вывеска сменяется на МБР, и отряд, вслед за неразлучной «Альфой», попадает в Главное управление охраны.

Казалось бы, можно пережить: «Все течет и все из меня»… Сама жизнь меняется не по дням, а по часам. Что-то обнадеживает, что-то разочаровывает, а то и тревогу внушает, в основном с материальной точки зрения. Зарплаты начинает катастрофически не хватать, а все, что удалось скопить, в одночасье сгорело. Тут же пошли атаки с разных сторон — коммерческие структуры, охранные агентства, иностранные фирмы. Народ заколебался, самые сообразительные поспешили слинять, но в целом отряд выдержал, не поддался соблазну.

Перелом произошел в октябрьские дни опять же у Белого дома, и снова ночью, с третьего на четвертое, и вновь рядом с «Альфой». Случилось неслыханное: офицеры отказались выполнить приказ.

Пожалуй, это была самая тревожная ночь, которую довелось пережить Москве со смерти Сталина. После разгрома мэрии на Калининском и ожесточенной перестрелки в Останкино, когда в стекляшку телецентра вломился грузовик, наступило временное затишье. Бессонная ночь в ожидании новостей у телевизора, передающего только по второму каналу. Смирнов провел ее за кремлевской стеной.

Из окон третьего этажа далеко было видно Замоскворечье. Обезлюдевшие улицы, одинокие, куда-то летящие на предельной скорости машины, дым догорающих ларьков, бессмысленное перемигивание светофоров. И нигде ни единого милиционера. Брин убрал своих орлов, оставив город на произвол судьбы. Части, которые якобы «на подходе», не покидали казарм. Гайдар призывает горожан к Моссовету. Вся надежда правительства на «Вымпел», «Альфу» и «Витязей».

В сложившейся ситуации отказ идти на штурм был воспринят Кремлем однозначно: спецподразделения бывшего КГБ склоняются на сторону самозванного президента и его силовых министров.

Возможно, и были такие симпатии. Наверняка были. Даже у баркашовцев со свастикой, которую Руцкой назвал «руническим знаком», нашлись сторонники. Однако в целом отряд придерживался нейтралитета. Не хотели крови, боялись, что снова подставят. Посовещавшись, решили, что все же приказ должен быть выполнен, но при одном непременном условии: плацдарм необходимо оцепить и очистить от случайных прохожих.

Только кому выполнять? Ментам, которые во всем блеске показали себя на Смоленской?

А танки уже мчались по набережной. Утро выдалось солнечное, погожее. Народ заполонил тротуары по обеим берегам реки, высыпал на мост. Даже мамаши с колясками не утерпели. На крышах столпотворение, как на трибунах стадиона. Невиданное зрелище: штурм мятежного парламента. И бесплатно. Про негодяев, засевших на чердаках со снайперскими винтовками, никто и не думал. Про оцепление — тем более. Поздно. Танковые башни на полном ходу разворачивались пушками к фасаду. Били прямой наводкой по окнам, откуда уже валил черный дым. Мониторы CNN на крыше гостиницы «Украина» оперативно меняли планы: набережная, фасад, зеваки на мосту.

К десяти часам «Вымпел» выдвинулся из Кремля к Арбатской площади, где у Министерства обороны поджидал лимузин начальника Управления охраны.

«Надо идти, — убеждал он, подавляя сомнения. — Гибнут мирные люди, молодые солдаты. Только ваш профессионализм способен предотвратить дальнейшие жертвы».

В таких, примерно, словах.

Под прикрытием пулеметного огня из БТРов заняли позицию в мертвой зоне у цоколя. Ночной уговор оставался в силе: стрелять только поверх голов. Ворвались с разных сторон, вперемешку с «Альфой».

Руцкой, захлебываясь истерическим матом, орал по рации: «Вспомни Афган!» — и звал командира по имени.

Это тоже поставили «Вымпелу» в счет. Итогом разборки на высшем уровне явился указ о передаче соединения в МВД. Только пятьдесят офицеров согласились надеть милицейскую форму, свыше ста подали в отставку, остальных раскассировали по ведомствам: внешняя разведка и контрразведка, Управление охраны, Министерство по чрезвычайным ситуациям. Человек сорок, по примеру Смирнова, разбрелись по частным лавочкам. Пожалуй, они оказались устроены лучше всех, но сам Валентин вспоминал «Стяг» с неутихающей ностальгией.

Перед близкой встречей с друзьями воспоминания откликнулись неизбывной горечью, как фантомные боли в культе. Себя не обманешь. Он все еще не был уверен в правильности принятого решения.

Когда командир объявил, что готов остаться на своем посту, если никто не уйдет из отряда, Смирнов последовал за большинством и отказался забрать рапорт. Мог ли он поступить иначе? Тогда, наверное, не мог. Ну и все, и хватит.

Валентин Петрович не заметил, как проехал свою остановку. Пришлось возвращаться. На подходе к эскалатору заметил девчушек, раздававших листовки. На них наседала крикливая мамаша пенсионного возраста.

— Что же вы, проститутки, творите! Вас же запретили, а вы опять?.. Убирайтесь отсюда, а то милицию позову!

На проституток бедно одетые подростки были никак не похожи. Не отзываясь на хулу, они механическими движениями совали свои листки в протянутые руки. Одни брали, другие, не взглянув, втискивались в хромированные челюсти турникета. Медленно продвигаясь в плотной кучке — на подъем работал один эскалатор, — Смирнов, сам не зная зачем, прихватил сложенную вдвое бумажку. Его поразили глаза девочки, сквозившие бездонной далью. Улыбаясь тихой, отсутствующей улыбкой, она смотрела на проплывающие лица и не видела их, витая в иных, недоступных зрению пространствах.

— Цельными классами дети уходють! — продолжала разоряться, уже за спиной, скандалезная баба. — Людям горе, а вам хоть бы хны, у бесстыжие!..

«Куда уходят целыми классами?» — Смирнов развернул листовку.

Дух Просветления, Великий Пророк и Учитель Человечества Рама Аполлион и его Апостолы — Всадники представляют 108 тайных доктрин спасения!

Вы наверняка пробудите свою Кундалини и получите внутренний опыт.

7x7=49. 49 незабываемых часов семинара по пробуждению Кундалини.

Валентин Петрович так и не понял, кто такая Кундалини и зачем ее нужно пробуждать. Какие-то чакры, духовные каналы, шавасаны — темный лес. И все с большой буквы: Освобождение, Просветление… Смешно было читать про вечную жизнь по дороге в крематорий.