Драгунский секрет - Дмитрий Линчевский

— А ведь молодец, наш генерал, — улыбнулся Туманов, провожая взглядом орудия. — Пехоту бы еще флангами пустил, и было б вовсе недурно.

— Да, да, — согласно кивнул Алексей, — пушки ведь глубоко в лес не возьмут — деревья-с.

Илья Петрович состроил восхищенную гримасу.

— Да я смотрю, ты тоже искушен?! Однако, молодец…

От первого пушечного залпа птахи взмыли в небо так высоко, что орлы глядели на них, задрав клювы. От второго — сонные ежи выскочили из нор и бросились в чащу, нагоняя лисиц и волков. От третьего, а следом четвертого — у летучих мышей лопнули перепонки даже в крыльях…

— Ладно бьют, — радовался Туманов всякому выстрелу. — Теперь бы пехоту пустить, а?

— А?! — переспросил Алексей, слегка оглохнув от канонады.

— Говорю, пехоту бы теперь пустить, — прокричал Илья Петрович.

— Да, да. А я вот думаю, не пора ли уж и пехоту пустить. Как считаете?

— Разумеется.

По рядам вновь пробежала команда, на этот раз громче обычной: «Пехота, в авангард! Рассыпать цепь по флангам!» Бонжур опять не успел доскакать с приказом, а белые гимнастерки уже шагали ему навстречу.

— Право, хорош генерал, — не переставая, восторгался Туманов, — ладно чистит, умно.

— Помилуйте, Илья Петрович, а разве иные генералы плохи?

— Разные бывают, мой друг, разные. Есть и такие, которые о солдатах в последний черед заботятся. Первым делом мнят о подвигах, а какой ценою — уж неважно.

— Разве подвиги — это плохо? Вы же сами давеча говорили…

— Разумеется — неплохо. Однако же, их много, а жизнь солдатская одна. И потом, геройствовать уместно самолично, а когда других касаемо — семь раз отмерь. Ты думаешь, отчего, там, в лесу, к татарам выскочил именно я? Ведь — командир, а значит, должен занимать самое безопасное в порядках место.

— А и, правда, отчего?

— Оттого, что совесть не позволила определить кого-то на верную погибель. Риск был огромен. Что жив остался — это ж, брат, случайность.

— На будущее учту.

— Учти и еще. Если командир не станет беречь живота подчиненных, то они побеспокоятся о том сами. А тогда, брат, — пропало. И на ура никого не подымешь, и за собой не увлечешь. Скажут: ты герой, ты и иди. От таких командиров, к слову сказать, иные солдаты к мюридам переходят. Так-то.

В низине послышались оружейные выстрелы. Алексей встрепенулся.

— Пехота, верно, с татарами сошлась.

— Нет, — покачал головой Туманов, — редко бьют, не цепко.

— Что означает — не цепко?

— Отличаешь ли ты по звуку, когда собака пусто брешет, а когда на чужака?

— Разумеется. В последнем случае — рычит, заходится.

— То же самое и здесь — пусто брешут, для острастки. Если в лесу кто и крылся, так уж отступил.

— Позвольте, как же отступили? Вы ж минутой ранее утверждали, что они никого не боятся.

— Дело тут вовсе не в страхе. Просто упредительным маневром генерал лишил их главного козыря — внезапности. В ней весь успех засады. Они ж проигрывать не любят, считают, лучше уж посторониться, чтоб отыскать более счастливое место. Понятно ли толкую?

— Весьма.

— Да ты и сам в том скоро убедишься, когда пройдем лощину миром. Однако, обнадеживаться не станем, изготовимся, как должно.

На сей раз Бонжур прискакал вовремя.

— Драгунам — в авангард! — крикнул он издали. — Вам надлежит первыми пройти низину.

— Привыкать ли, — сказал Илья Петрович, ловко выхватив из-за плеча винтовку.

Драгуны, как один, повторили его движение. От генеральской свиты, поправляя несуразную папаху, запоздало рысил взволнованный Евграф Аристархович. Казалось, даже морда его лошади имела обеспокоенное выражение.

— Илья Петрович, голубчик, — торопливо заговорил он, подъехав. — Нам дано указанье пройти низину и закрепиться на той стороне. Я решил послать ваш эскадрон первым.

— Спасибо за доверие, — с сарказмом поблагодарил Туманов.

— Сам же пойду с третьим.

— Это правильно.

— Или с генералом.

— Это еще верней.

— Вы считаете?

— Даже не сомневайтесь.

— Ну, и хорошо. А то, думаю, зачем мне выставлять себя героем. Есть кому. Не так ли?

— Именно, что так, — сухо бросил Илья Петрович и повернулся к эскадрону. — Слушать меня чутко, запоминать твердо, выполнять неукоснительно!

— Что ж, не стану вам мешать, — заторопился Евграф Аристархович, отправляясь с докладом к генералу.

Бонжур, в свою очередь, решил немного задержаться, имея целью лишний раз пофрантить перед отрядом. Но драгуны, прежде любовавшиеся чиразами и серебряными галунами, теперь не уделяли тому ни малейшего внимания. Они поедали глазами своего командира. Наблюдая их взгляды, строжайше-послушные и уважительные, Бонжур невольно мерк лицом. Такое внимание ему не предстало, даже вырядись он падишахом.

— Эскадро-он! — громогласно скомандовал Туманов, закончив наставленья. — Рысью до низины. А по ней — на крыльях. За мно-ой. А-арш!

Драгуны, полагая, что кашу маслом не испортишь, расправили крылья тотчас. Кони, вздыбившись, сорвались с места в галоп.

Генеральская свита, расположившись неподалеку от низины, сосредоточенно обсуждала тактику набега. Молодая кобыла Евграфа Аристарховича нервно пританцовывала под ним, крутя мордой по сторонам. В какой-то миг она заметила стремительно приближающийся отряд драгун. То ли никогда она не видала летящий тучей эскадрон, а, может, поддалась звонкому кличу Ильи Петровича, вскрикнувшего на татарский манер: «И-и, ях-ях-ях!», так или иначе, но ее понесло. Евграф Аристархович, чуть не вывалившись из седла, неожиданно для себя возглавил отряд!

— А молодец, наш полковник! — крикнул сквозь ветер Алексей. — Смотрите, первым пошел. Надо б не отстать.

— Кажется, у него лошадь понесла, — прозаично заметил Туманов.

— Нет — нет, я уверен — он сам.

— Посмотрим, где остановится.

А кобыла, закусив удила, мчалась, будто ей поджарили хвост. Уже осталась позади тревожная лощина. Минула следом горка, на которой надлежало закрепиться. Окончился и лес, что выходил к аулу. А Евграф Аристархович все не мог совладать с лошадью. Ее несло прямо на позиции мюридов, засевших в укрепленьях пред крайними саклями. Если б не дружные их залпы (по-счастью, неудачные), возможно полковник проскочил бы аул насквозь. Но выстрелы громыхнули, и кобыла, вздрогнув, повернула вспять.

Когда Туманов увидел летящего навстречу командира, глаза которого (выпученные от испуга) не уступали по размерам лошадиным, то растерялся не на шутку. Зрелище было впечатляющим. Перекошенный рот Евграфа Аристарховича пытался что-то выкрикнуть, однако, стучавшие дробно зубы изжевывали любые слова. Илья Петрович полагал, что у кобылы только два пути: один — восстать перед отрядом, другой же — повернуть обратно, но он ошибся — та нашла и третий. Шарахнувшись в сторону, сломя голову, она понеслась вдоль косматых трущоб… Листья и ветви встретили лицо полковника отнюдь не мягкими объятьями…

Сопроводив галопирующего командира растерянным взором, Илья Петрович пришел в себя и вскинул руку вверх. Драгуны тотчас встали.

— Изготовиться к пехотному бою, — сказал он резко (но негромко). — Коней в укрытие. Рассыпаться по флангам. Живо!

Алексей спрыгнул с Леденца и загнал его в чащу.

— Полагаете, за ним кто-то гонится? — спросил он, прячась за дерево.

— Вполне вероятно, — присел за куст Туманов. — Выстрелы в ауле слышал?

— Разумеется.

— Думаю, наш смельчак вылетел на позиции мюридов. Слава Богу, счастливо. Теперь от них можно ожидать короткой погони. Захватить полковника из русского авангарда — не славное ли дело? Они любят подобную лихость — могут позариться в ущерб осторожности.

Не успел он закончить фразу, как на тропу выскочили три конных горца в темных бешметах. Очевидно, они уж собирались повернуть обратно, потому что, озираясь по сторонам, быстро замедляли шаг. Бородатые их лица мрачнели от досады.

— Огонь! — громко вскрикнул Туманов и спустил курок.

Десятки залпов громыхнули разом. Алексей целил в первого всадника и, надо думать, не промахнулся, потому, как тот бездыханно упал на землю (как, впрочем, и остальные), но можно ли узнать свою пулю средь дюжины других — стреляли все, и всяк считал себя удачным… Дело кончилось, едва начавшись.

— Итог засаде — три убитых, — довольно сказал Илья Петрович, выходя из укрытия. — Осмотрительность — умней лихости, запомни это, друг мой.

Алексей прилежно кивнул.

— Неужели они не заподозрили, что могут попасть в засаду иль выйти на штыки?

— Говорю же — азарт, геройство. И потом, они, верно, тоже заметили, что кобыла понесла, рассчитывали, что мы еще далеко.

Со стороны лощины уже спешили на подмогу драгунские отряды. Командир второго эскадрона подъехал к Туманову, с завистью оглядывая мертвых горцев.